Вовка Косой задаётся, важничает, его отец председатель сельсовета, у него в доме личное оружие – настоящий карабин. Мы с Вовкой собираем во дворе патроны, вытаскиваем из них пули, высыпаем порох и щёлкаем пистонами. На моё несчастье он собрал патроны первым и нашёл итальянскую гильзу без пули, но с порохом забитым землёй.
- Руки вверх! – крикнул Вовка и выстрелил в упор мне в лицо.
Порох изрешетил всё лицо, но к счастью не попал ни в один глаз. Крупный итальянский порох часа два вытаскивали из меня в полевом госпитале. Отец Вовки прибежал к нам узнать, что и как, но, узнав, что я увечье свалил на пьяного солдата, промолчал.
Как-то мы с Вовкой нашли во дворе сельского совета красную итальянскую гранату без чеки и начали её пинать ногами, пытаясь оторвать маленькую цепочку. Граната была ударного действия, не взорвалась чудом. Вовка схватил оторванную цепочку первым и спрятал за пазухой, а мне ничего не оставалось, как поднять гранату и бросить куда попало. Я так и сделал. Граната взорвалась у деревянного туалета, из которого, поддерживая слетающие штаны, выскочил, озираясь, Вовкин отец. Меня продал приёмный Вовкин брат.
- Вон тот, пацан в чёрной рубашки, бросил гранату.
Отец меня узнал, вспомнил, как из его карабина сын изрешетил моё лицо, поэтому задерживать не стал, а просто прогнал со двора.
Отступающие немцы огрызались, совершая налёты. Однажды ещё зимой озверевший немецкий пилот увидел нас, катающихся на коньках, и сделал несколько заходов, обстреливая детей из пулемёта. Мы видели его лицо в кабине самолёта, значит, и он видел, за кем гоняется. К счастью все остались живы и здоровы, но страху натерпелись под завязку.
В станице полно людей в военной форме: демобилизованные по ранению, редкие отпускники, проезжие солдаты и офицеры, но среди всех выделяется военком. Высокий, стройный майор, всегда отутюженный с орденом красной звезды на новеньком сшитым по фигуре кителе. Назначили его на эту тыловую должность в связи с ранением в ногу, он всегда ходил с тросточкой, слегка прихрамывая. Жены и родители фронтовиков одолевали военкома неосуществимыми просьбами: кому крышу починить, кому угля выделить, кому корм для скота и так далее без конца. Получив отказ или отговорку ругали почем зря, фразу «мой воюет, а ты тут морду отъел» он слышал по нескольку раз надень. Ходили слухи, что одной жене офицера фронтовика не её упрёк ответил: «Холуи все на фронте». Думаю, это наговор. Однако майора арестовали и отдали под суд военного трибунала.
Судили офицера недалеко от кладбища на лесной поляне. Мы, мальчишки, наблюдали за происходящим из-за кустов. Нас пытались прогнать, но потом махнули рукой. Из обрывков фраз я понял, главное обвинение – помощь в уклонении от призыва за взятку.
В заключение с него сняли погоны, свинтили орден, подвели к заранее вырытой яме, дали покурить и расстреляли из автомата. Солдат закопал труп, а члены трибунала выпили по стакану водки и разошлись. Жаль, что сегодняшние военкомы не видели этой картины.
Вскоре фронт отодвинулся, бомбёжки прекратились, немцам было не до станицы, но на смену налётам пришёл голод. Люди жили за счёт небольших огородов при домах, а у нас и того не было. Случались дни, когда совсем нечего поесть, правда, меня старались хоть как-то покормить. Но вот тётю Нину, как члена ВКП (б) и жену офицера Красной Армии взяли на должность секретаря-машинистки в сельский совет, и главное выделили дом у колодца с огородом и большим подвалом. Дедушка, несмотря на болезнь, выращивает табак, пользующийся большим спросом у курильщиков, особенно у мельника, так что с мукой у нас хорошо. Бабушка ездит в город Миллерово, там покупает школьные учебники, и потом в деревнях меняет на продукты. Жизнь налаживается. Сегодня она привезла в подарок алюминиевый пистолет, гулко стреляющий пистонами. Игрушка не стоила отобранного настоящего, но на безрыбье и рак рыба. Пистонов мало, но ещё есть на случай военной игры.
Утром погожего майского дня тишину нарушила неожиданная стрельба из всех видов стрелкового оружия во всех концах проснувшейся станицы. Испуганные люди выскакивали из домов, расспрашивали соседей, в чём дело и тут же на глазах преображались. Испуг мгновенно переходил в неописуемую радость. По радио объявили, война окончилась. Мы победили!
Бабушка сварила любимый чечевичный суп, пытается накормить меня, а я не могу, лежу в постели с высокой температурой парализованный гриппом. Заболеть в такой день, что может быть обиднее! Но так случилось и от этого никуда не уйти.
А, ерунда! Главное, мы победили!
