Серебряный подстаканник

1.
Натка долго вертела его в руках, рассматривая тончайшую филигрань, поглаживая причудливо изогнутую ручку, трогая пальцами вензель, тоже выписанный серебряной нитью и, вздохнув, поставила на место. На его обычное место в стареньком серванте. Нет… Нельзя. Это память об отце.  Хотя, какая уж там память…

Родители развелись, когда она ещё училась в школе, в восьмом классе. Развелись как-то тихо и мирно, почти незаметно даже для соседей. Она и раньше замечала, что любви большой между родителями нет. Работали оба на трикотажной фабрике, только мама была простой работницей, а отец – инженером.  На работу уходили вместе, вместе и возвращались. Дома говорили только о работе, да бытовых проблемах, вот и всё. Вместе не ходили почти никуда – ни в театр, ни в гости. Да и не было у них общих друзей. Иногда, правда, ходили в кино, недалеко, в местный клуб. Дома фильм не обсуждали. Пили чай и ложились спать. Иногда отец пролистывал перед сном газеты, а мать, позёвывая у телевизора, что-то подшивала или пришивала к их с отцом одежде…

А потом мама стала возвращаться с работы одна. Отец задерживался.
- Много работы, - спокойно объясняла мать.
К его приходу она снова разогревала ужин, потом мыла посуду, и уходила в спальню. Немного помедлив, шел спать и отец.

Однажды, в мае, она вернулась домой после школы поздно – у подшефных пионеров был сбор, потом они ходили поздравлять ветеранов войны, вот и задержалась. В прихожей стоял раскрытый чемодан, и отец укладывал туда свои вещи. Мать помогала, приносила какие-то рубашки, сложенные стопочкой, свитера…
- В командировку, пап? – бодро спросила она.
- Угу… - кивнул отец.
- Нет. Он уходит. Совсем. Мы развелись, - как-то подчёркнуто спокойно сказала мать.
- Я… буду звонить тебе, дочка, - полуотвернувшись, сказал отец. – Деньги… Деньги буду присылать. Мама всё объяснит.
Он шагнул к ней, обнял неумело и неловко, кивнул матери, взял чемодан и вышел. Его ключ так и остался висеть на гвоздике …
- Мама? – вопросительно посмотрела она на мать. – Мам! Что случилось?!
- Пойдём в комнату… Ничего не случилось. Случилось то, что и должно было случиться рано или поздно…

Она наспех сбросила туфли и пальтишко и кинулась в комнату за матерью. Мать сидела на диване, бессильно уронив руки.
- Что случилось, говоришь…  Да просто он меня никогда не любил, отец… Я уже работала в цехе, когда его к нам прислали. Молодой инженер, симпатичный, учился в большом городе. Да все девчонки наши в него были влюблены. Ну, и я, конечно… Только у него там, в том городе, девушка осталась. Любил её, видно… Часто туда ездил. А она… Она к нему не приезжала. Тоже студентка была, оканчивала уж учёбу, на последнем курсе была. Это всё наши девчонки вызнали. А потом… Она  его прогнала. Сказала – замуж выхожу, больше не приезжай… Говорят, за его же друга и вышла. Он тогда по цеху чернее тучи ходил. Ну, наши-то девчонки духом воспрянули, всё глазки ему строили, заигрывали. А я – нет. Какая я ему пара? Только однажды он на танцы в клуб пришёл. И меня пригласил… Танцевали мы с ним почти весь вечер. А потом он меня проводить вызвался. Ну, я не устояла, пусть проводит, думаю…. Лестно мне, инженер всё-таки… А он у дома и говорит:
- Тонь, выходи за меня…
Я просто ахнула только. «Это, - говорю, - боль в вас говорит, не надо сейчас об этом….»
А он мне: « Ты не выйдешь – на другой женюсь!»
Ну, и согласилась я… Нравился он мне, сильно нравился… Только знала я  - не любит он меня нисколько…  Свадьба скромная была, в столовой фабричной. Вроде и ничего жить стали, ты вот родилась.  Только я же вижу… Не лежит у него душа ко мне, да и ни к кому не лежит.  Только к ней. К той, что его бросила.
…Год назад он её встретил. Случайно, на улице. Там, в городе. Они с мужем первым только год и прожили, сынишку она родила… Потом ещё раз замуж выходила и снова неудачно. Видно, тоже только отца и любила… Что по молодости, да по глупости не наделаешь?.. Снова у них любовь вспыхнула, разгорелась… Ты-то ничего не замечала, а я видела. Да и сказал он мне … Сам сказал.  Отпустила я его… Вот и всё, доченька…


Отец звонил редко, чаще всего под Новый год и в её день рождения, но говорить как-то было не о чем.  Не будешь же ему рассказывать о матери или спрашивать о его новой жене. Постепенно звонки стали всё реже,  а потом вовсе исчезли… Однажды она сама набрала его номер.
- Да, - сказала трубка молодым юношеским баском.
- Будьте добры… мне Павла Егоровича, - пролепетала она.
- Сейчас, - ответили ей.
И, потом, в сторону:  - Пап! Тебя… Не знаю… Девчонка какая-то.
- Я слушаю, - сказал отец. – Алло! Говорите! Говорите, я вас не слышу!
Она немножко послушала его голос, потом тихонько положила трубку на рычаг и больше никогда туда не звонила…

2.
Перемены, происшедшие с матерью, она заметила не сразу. Сначала у матери появились какие-то подруги, которые подолгу пили с ней чай на кухне и о чём-то шептались. Потом мать стала уходить вечерами – то на день рождения к кому-то, то в кино с тетей Галей, то в театр…

Она уже училась в институте на первом курсе экономического. Приближалась сессия, первая её сессия, и она подолгу задерживалась в библиотеке или у девчонок в общежитии – вместе было легче разобраться с трудными темами. Как-то раз она не стала открывать своим ключом, а просто позвонила. Окна светились, значит, мать дома.
Когда мать ей открыла, она сначала даже отшатнулась… Не узнала. Словно это была не её мать, а красивая и, главное,  молодая незнакомая женщина… Волосы были выкрашены в красивый каштановый цвет, который очень шёл ей, тщательно пострижены и  уложены. Ресницы, брови, губы тоже подкрашены… На матери было новое, незнакомое ей платье, которое выгодно облегало статную фигуру и чрезвычайно шло ей.

- Мам!.. – ахнула она. – Это – ты? Какая же ты…красавица! Ты куда-то идёшь?
- Да у нас в цехе решили Новый год отпраздновать чуть раньше, - смущённо сказала мать. – Мы план раньше срока дали… Вот и… Я недолго, доча, - словно оправдывалась она.
- Да, конечно, иди, мама, что ты! Я только рада за тебя! – воскликнула Натка.
- Мне, наверное, грамоту дадут, - так же смущённо продолжила мать. – Ну, посижу сколько-нибудь… Ты меня не жди, Натуся, ложись… Не сердишься?
- Да что ты мама… Ты же ещё совсем молодая!

Мать ушла, обдав её запахом каких-то незнакомых пряных духов («Надо же! Даже духи купила!»), а она тихонько подошла к окну в кухне, выключив свет. Хотелось ещё раз посмотреть на мать, неторопливо переходящую двор…
От забора отлепилась тёмная фигура и она, испугавшись, вскрикнула…
А  «фигура», тем временем, подошла к матери, постояла немного, взяла её под руку и они уже вдвоём продолжили путь.
«Ах, вон оно что!.. Ну, что ж… Не сидеть же ей одной в сорок лет… Вот и хорошо», - уже успокоено подумала она. В этот раз она мать ждать не стала – поужинала и легла.


Уже и самый настоящий Новый год приближался. На улицах было оживлённо, все куда-то торопились, слышался смех, шутки. Город был украшен светящимися гирляндами, магазины зазывали нарисованными прямо на витринах Снегурочками, ёлками, снежинками.  А в самих магазинах было не протолкнуться – очереди за шампанским, курами, майонезом, колбасой, зелёным горошком…
В один из таких дней мать и спросила у неё, где она будет отмечать Новый год.
- Мы с группой хотели… - нерешительно ответила Натка. Обычно этот праздник они отмечали дома, с отцом, а потом  -  только вдвоём с мамой. – А ты хотела куда-то пойти?
- Да, нет… - замялась мать. – Наоборот… Я хотела пригласить Галю с мужем, ну и ещё одного сослуживца…
- Так приглашай, мама! Конечно! – она поняла, что мать имела в виду ту самую «фигуру».

К празднованию у них всё было готово. Нажарено, напарено, нарезано.  Всё, что смогли достать  -  достали, купили…  Натка собиралась только поднять бокал вместе с гостями и сразу бежать в общежитие, где её уже ждали.

Первым их приглашённых и пришёл тот самый сослуживец, которого она про себя называла «фигурой». Он смущённо топтался в маленькой прихожей, не зная, кому вручить цветы – ей или матери, а кому торт… Она рассмеялась, забрала у него и цветы, и торт.
- Раздевайтесь! Цветы – это тебе, мама… Сейчас в воду поставим.
Неожиданно, гость ей понравился. Большой, неповоротливый, какой-то застенчивый, он напомнил ей плюшевого мишку. Да и звали его Михаилом. Михаилом Степановичем, дядей Мишей…

…С тех пор дядя Миша стал частым гостем в их доме. Он входил и обычно произносил:
- Вы думали, кто хороший? А это опять я…

- Да, хороший ты, дядя Миша! – однажды воскликнула Натка. – Что ты себя всё ругаешь? Мы тебе очень рады! А знаешь что? Переезжай к нам насовсем!
Она взглянула на запунцовевшую мать и поняла, что попала в точку…
- Так я что… Я-то согласен… Вон,  Тонюшка как?..
- Да согласна она! Ты что, дядь Миш, не видишь?..

Так дядя Миша стал её отчимом. Дядя Миша ей нравился. Спокойно с ним было, уютно. С первой женой он был разведён, детей своих не нажили. Натку же считал своей дочкой, обижать не давал.  Работал тоже на фабрике, мастером-наладчиком.
Дома они разговаривали  с матерью о работе, конечно, но как-то не так, как с отцом раньше. Слушали друг друга с интересом, даже спорили… Натка была очень рада за мать, та просто  светилась счастьем.
«Вот и хорошо, вот и хорошо…», - думала она. От отца известий не было. Наверное, тоже счастлив в своей новой семье …


Однажды, когда она уже вовсю готовилась к защите дипломного проекта, дядя Миша, что говорится, «засёк» её в подъезде с парнем со второго потока. Никакого «криминала», парень ей даже не нравился, просто им было по пути. На улице было ветрено, шёл дождь, вот они и сидели на подоконнике, на площадке второго этажа, разговаривая «за жизнь». О преподавателях, о дипломе, о том, где потом устроиться работать. Ведь распределения, как раньше, уже не было.
Но вечером дядя Миша задумчиво сказал:
- Тонь! А, может, Натке ко мне переехать? Квартира пустует… А ей и диплом писать, и друзей встречать надо где-то. А тут вечно мы… Ремонтишко сделаем, и – пожалуйста!

«Ремонтишко» сделали быстро, сами. Дяди Мишина квартира была почти рядом, в соседнем доме, и телефон был. Мать сначала возражала,  беспокоилась, что Натка вечно голодная будет сидеть, но дядя Миша мягко сказал:
- Тонюшка! Ей же и самостоятельно нужно учиться жить.  А пообедать-поужинать и к нам прибежит, если что…

3.
Так у Натки появилась «своя» квартира, предмет зависти подружек.
Зато не было работы. Диплом она защитила на «отлично», но никому не нужны были экономисты без стажа работы. Вообще творилось что-то ей непонятное – хорошо знакомая большая страна вдруг рассыпалась на десятки маленьких стран… Мать и дядя Миша тоже ходили задумчивыми – зарплату задерживали, говорили, что фабрику вообще могут закрыть.

В этот день она бесцельно бродила по большому зданию, где до перемен в стране были какие-то учреждения, названий которых она даже не запоминала, а теперь на первом этаже открылись множество мелких кооперативных магазинчиков. Цены в магазинчиках были высокими, очень высокими и народ, в основном, разглядывал товар, ничего не покупая. Натка думала, что на втором этаже тоже магазинчики и пошла туда как-то машинально…Но никаких магазинов на втором этаже не было. Там было много закрытых дверей, где на одних стояли