СЕЛО НЕАСФАЛЬТИРОВАННОЕ. ПЕРЕПОЛОХ В КУРЯТНИКЕ.
Средь бела дня по двору разгуливает енотовидная собака. Обильное слюновыделение. Загнала обычного собачку-овцедава в конуру. Бежать в дом. Вернутся с баллончиком слезоточивого газа. Крошка-енот уже хозяйничает в курятнике. В его родильном отделении дегустирует яйца. «Трескает». «Пшикнуть», пустить струю газа ему в глаза. Быть в ответ грызанутым за руку. Еноту же газ — как с гуся вода. А вот и этот. Легок на помине. Важный весь такой. Га-га-га. Идет переваливаясь. Зашипел. Захлопал крыльями. Перепончатолапчатый. Бритый. Издевательски звучит песня «От улыбки станет всем светлей».
Назначают 40 инъекций против вируса бешенства в живот. Как и Цезарю Гаю Юлию. Только тому всюду. Все и сразу.
Пузо стало как гранит-камень. Жесткое, как скамья подсудимых. Твердое, как твердый знак. Можно орехи колоть. Использовать вместо наковальни.
После 30 уколов совершить третью, наконец-то удачную, попытку бегства. Дерзкий побег. Ума от этого не прибавилось.
Деревня. Курятник. Рыжая кума-лиса Патрикеевна устроила в нем среди ночи бал. Бессмысленную бойню, понимаешь. Первым пал альфа-самец. После неё заглянул хорек. Третьим, под утро, полез местный “синяк”. Не «гастролер». Утром раздается громкий плачь, вопль, гвалт, голошение, причитание. Подумали ― кто-то умер. Оказывается это хозяйка из-за кур. Как-никак сестра по разуму.
Воришку-выпивоху определили по рылу в пуху. Взяли тепленьким. На подшофе. Вину полностью так и не взял. Признал только частично. Несмотря на примененные операми спецсредства, спецметоды. Безпредельщики.
Всплыли факты, что хозяйка задушенных кур не земле предала, а на рынке продала. Еще дурно ощипанных. Сразу цену заломила. Потом сбыла по бросовой цене. А теперь пришлось забрать заявление. Что претензий не имеет. Чуть на саму не завели дело.
Луг. Босиком по росе. Солнце только встает. Подойти сзади к лошади, что б посыпать соли на хвост. Или веточкой пощикотать генеталии. Или плюмажем. У нее еще нет одного уха. Левого. Когда-то было. Лишили. Не нарошно. Рубака - “виртуоз” шашкой со всего плеча на всем скаку. Левша. Дольтоник. Натурал. Флегматик. Когда пьяный — преображается. Не различает, где добро, где зло. Что у трезвого на уме, то теперь воплощается в жизнь. Недостаточно приподнялся и перегнулся из седла. И в стременах. Поленился. А, может побоялся рухнуть под копыта собственной боевой лошары. С бодуна так бывает. При атаке на танк. Или на ветряную мельницу.
Вдруг наступает полное солнечное затмение. Очнутся. Солнце уже садится. Сорвались такие мероприятия: наплести веночьков. Шашкой из лозы с ободранной корой порубить крапиву. От плеча и до сраки. Самурайский меч так и не купили же. Тут отдельная душекричащая история вышла. Поучительная. Получив отказ, искать средсва самому. Так уже загорелось. Решится продать почку. Любители почитать чужие эсэмески раскрыли заговор, отходили ремешком в горячке боя не только по попе. Могли бы отбить и опустить эти самые почки запросто и задаром. Вот бессмылица-то вышла бы. Потом оказалась, что речь шла о лекарственных почках деревьев в аптеку. Это сколько надо ж было ободрать их?
Выйти в штиблетах на господствующую высоту, а потом посмотреть в бинокль. Побыть гидом, указать “туристам синеносым”, где в селе “Гадюкино”находится какая “точка”. Эти не пропадут. Самая протоптанная тропа приведет куда им надо. И не дадут ей зарасти.
Сорвалась поездка в город. А там дилемма. Проблема выбора. Два события происходят в разных местах в одно и то же время. Бои петухов. И парад “петухов”. На параде вторая делема. Проблема выбора. На чью сторону баррикад залезть. Прошлый раз был на одной. Теперь, может, занять противоположную позицию? В этой жизни надо всего попробовать?
Со щитом или на щите вернутся обратно и уже за настоящими бабами в бане вести мониторинг. Установить наружное наблюдение внутрь.
Зато теперь никто не скажет: “ Этот пострел везде поспел”.
Зато как раз вовремя делать налет на чужие грядки клубники. Жрать, как саронча, еще недозрелую. Вдруг взлетают осветительные ракеты и лучи фар разрезают темноту. Оцепенеть в них. Раздоется роковой выстрел зарядом соли. И шприцом со снотворным. В добавок ― пыжом. Сами понимаете куда. “Ку – клус –клан” — слышен звук затвора. А потом еще и пронесло. Заморать линию горизонта. А на щечках выскочил диотезик. Аллергия ― бич нашего времени.
Это было в начале июня. Но, еще к первому сентябрю на лбу полностью не исчез след от подковы. Дата изготовления. Фирменный знак мастера. Гравировка. Изрозцы какие-то. Трехслойная эмаль. Оказывается, шельма ― очень старинная. Археологи сзади ходят шлейфом. Да и спереди прохода на дают. Укажи, мол, да и укажи им то место. А после такого разве вспомнишь что нормально? Манать ту Люсю. Так зовут ту кобылу. Ишь-ты! Вспомнил кое-что. Учитель истории весь сияет, как начищенные пряжка, медаль и самовар вместе взятые, от гордости за ученика.
Упомянуть все это в сочинении “Как я провел летние каникулы”. Приукрасить. Добавить чего и не было.
Звучит песня “Красный конь”. На фоне картины “Купание красного коня”. А, потом резко “Черный квадрат” и песня обрывается.
После уроков поделать опорный прыжок через “козла”. Вынести его из спртзала в огород. Поставить среди капусты. Попытатся прыгнуть там. Пяточки вместе, носочки врозь. Ручки вверх. Спинку держать ровно.
По заду получить мотыгой. А ушами услышать: “А каб жа ж вас пранцы* і Пярун**! Нягоднікі!! Креста на вас нету, нехристи! Еритики! Байстрюки! Парозиты! Што ж гэта робіцца! Ай-ай- ай! Людчікі рятуйте!” Оказывается это не пугало тут рядом стояло. Потом, вдруг “у сярэдзіне*** калянула”. У неё . Завойкала. Стаить скрючившись. И не туды и не сюды. Стоять и думать, как с ней поступить? Как учат обычно в школе? Или, как учат в школе подворотен? Победила первая. На это место положить кирпич. Горячий прегорячий такой. Народная медицина. Помогло. Как молодая спортсменка с этим кирпичем погналась, догнала, “прилоскала”. Поверх всего, еще костяною ногою:
— Ки-и-и-я!
Ну, тогда, пусть, уже, еще и деревянную киянку применить как-нибудь.
Сказано не в писании, а где-то так: “Бог создал три зла: черта, бабу и козла”. Воистину так?
Считать баранов. Расползаются в разные стороны. А еще утверждают, что у них хорошо развит стадный инстинкт.
Схватив за рога, разматывая вокруг своей оси, метнуть, как молот снова обратно в кучу, напевая приблизительно такое:
— Э-ге-гей хали-гали!
Потом добавить:
— Подонки!
Одного не хватает. Посчитать еще. Вроде все теперь. Считать, пересчитывать. Все-таки не хватает, твою маму. Пойти искать. Ходить, бродить, разыскивать. Заглядывать во всякие там расщелины. Сбиться с ног. Звать, окликать:
— Бяшка! Бяшка! Бяшка! Дурачек, ты, где же!
А в ответ тишина. Или эхо. Созрел план действий, что с ним делать, после того, как найдется. Одной рукой гладить, другой резать. Втирать железо в горло. Шероховатое.
Вдруг, озарение будто током голову пронзило. Врезать себе по лбу. Вспомнить ― это ж себя забыл посчитать. Заблудится. Блудить. Выйти на опушку. Там избушка на курьих ножках. Стоит к лесу передом, к нашему «царевичу» задом. Сказать:
— Стой, как стоишь. Нагнись и не вертись.
Оказалась, сучка, переборливой. Лягнула ногой. Улететь в Шенгенскую зону. По пути, в воздухе, попасть еще и в зону турбулентности. Потрясло до основания. Основательно. С сосательной конфетой во рту. И, что самое удивительное, свершилось это пролетая, как раз над тем местом, где таможня. Ну, бог им судья. А нам свидетель.
Покинуть приделы Родины не по своей воле, так сказать. Не очень-то переживать. Сразу. Потом ностальгия заела. Понять — хорошо там, где пока нас нету.
Совершив жесткую посадку провести разведку боем на пересеченной местности. Пушка. На стволе вылито название «Бешеная Сара». Вертолет« Большая мама». Натовцы. Экипированные, вооруженные до зубов. Грозный видок. Видели бы они себя в зеркало — не узнав, обделались бы. Перепутав, кто тут хуже татарина, подумать: « Какого рожна?»
Стрельнув, вынув у каждого из рюкзака по рулону туалетной бумаги, вывести их всех из строя. А именно — началась истерика, катание по земле.
Вернутся. Как раз на годовые поминки по себе. Могли бы обрадоваться и побольше. Кого ж тогда опознали и похоронили? И кому теперь всучить памятник? С инициалами, с датами рождения и кончины. С красивыми словами. «Многого хотел — вона, что получил». И дальше: «За что боролся, на то и напоролся».
Поддомкратить автобус или его макет. Снять колесо. Из-под упавшего его, самостоятельно можно и не выбраться. Поэтому важно, что б кто-то был рядом. Разабортировать колесо. Разъабортировать и аборт родственные слова? Покрышку откатить на господствующую высоту над деревней. Поджечь вместе с еще несколькими. Отмечать праздник Ивана Купалы. Наплести веночков, поводить хороводы вокруг, попрыгать через, поискать цветок папоротника. Пустить вниз одну, уже горящую покрышку во двор какому-нибудь «мироеду». Такую, что б не меньше, чем от К-700. А всего лучше от карьерного самосвала. Неразъобортированную. С железным диском. Иначе не стоит даже и браться. Не позориться. На меньшее не соглашаться.
Прямое попадание в баню. Там он вместе с бабами, цыганами и медведем. Повылетали оттуда как пробками. В чем мать родила. Ошпаренные. Заекатали. Похоже на то, что прошли огонь и воду. После всего этого за медными трубами задержки не будет тоже. Поделом падлам? Половина потом подохла.
Хозяин — один из тех, кто выжил. Долго лечился, долго боялся мыться. Усердно помолившись, без всяких там излишеств решился помыться во вновь отстроенной баньке вновь. В это время его работник заметил, что от стены бани отъехала кладь дров. Решил отстукать обратно. При первых ударах обушком у хозяина начались нервный тик и истерика.
Черное-черное небо. Черная- черная вода. На черной-черной земле стоит черное-черное дерево. На суку сидят два черных-черных человека. Один другому: «на хуя мы только жгли эту резину? А, долбоеб? » В ответ: « Не выражайтесь вы так, Василий Иванович. Тут вам не родильное отделение. И не у себя в Урюпинске». В ответ: «Поцелуй меня в задний бампер-пяту точку, Петечка». Увидев, как тот «надулся», потрепал его по плечу и со словами: «Хуй на. Добрый я?», протягивает ему леденец в виде преувеличенного фаллоса. И тоже черного – черного. Петька «подсел на коня». Белого – белого. «Слетел с катушек». Выхватил шашку и как рубанет. По суку, на котором так хорошо сидели. Раздается треск. Чапаев успевает еще выкрикнуть угрозу:
— На суку повешу суку в ряд!
Как он, интересно теперь это сделает? Потом раздаются глухие удары о землю. Над этим местом начинают кружить черные- черные вороны. В ответ на это, снизу поднимается песня:
— Черный ворон, что ж ты вьешься
Над моею головой?
Ее подхватывает второй голос. Значит, живы еще курилки. Не дали дуба. После падения с такого дуба. Раздается звук отбойного молотка. Это на ствол дерева примостился черный дятел. Вуда. Вот у кого голова не болит. А по стволу в это время ползет паучище. Точнее паучиха. «Черная вдова».
Есть ряд опечаток, да бог с ними.