Монашка

выпив ещё немного, зашли в автобус немного вздремнуть. Виктор знал, что на морозе этого делать нельзя, поэтому, когда Закан зажёг второе колесо, разбудил всех и отправил греться к огню.
Виктор удивлялся стойкости и спокойствию монахинь, которые молча переносили выпавшие на их долю физические муки.
- Как вас зовут? – спросил Виктор женщин.
- Меня Анастасия, - сказала женщина.
- Александра, - красивым и спокойным голосом назвала себя девушка.
Такая уверенность в её голосе сильно удивила доктора.
«Из какого теста вылеплены эти люди? Они ведут себя так, словно ничего не случилось, словно никому не угрожает ледяная смерть».
Виктор заглянул в глаза молодой монахини, а она, словно прочитав его мысли, чётким и уверенным голосом сказала:
- На всё божья воля.
- Александра, а зачем вы в такой лютый мороз согласились на такую поездку? – спросил доктор, надеясь больше узнать о гордой и смелой девушке.
- Там наши сёстры. Они ждут нас. И ещё, люди обещали пожертвовать на реставрацию монастыря.

Короткий зимний день близился к закату. Темнело. Языки пламени, охватившие резину, ярко осветили лица людей. Виктору показалось, что лицо Саши выражает радость и победу.
К семи вечера усталость дала о себе знать, и доктор сказал:
- Закан, мы поспим немного, а ты через час разбуди меня, будем спать по очереди, чтобы никто не замёрз.
Утром, когда рассвело, люди, совсем обессилев, передвигались с трудом. Закан поджёг последнее колесо. Казалось, после страшной бессонной ночи мороз ещё более усилился, стал жёстче и беспощаднее, выламывая суставы на конечностях и парализуя волю человека. Путники прыгали на месте, стараясь согреться, заходили в бесколёсый автобус, надеясь хоть чуть-чуть согреться внутри него.
Тепло последнего колеса вновь собрало людей вокруг него.
- Сегодня 3 – е января. Разве не поедет другой автобус по такому же рейсу?
- Нет, Виктор, не пойдёт, я должен был вчера же возвратиться и сегодня опять выезжать. Мой напарник заболел, а подменить некому.
- Хотел выезжать? На неисправном автобусе?
- В нашем парке вся техника такая, а новую не дают.
- Хватит ли нам сил пройти сто километров в обратном направлении?
- Вряд ли, у нас женщины и два старика..
Александра, услышав эту фразу, сразу высказала своё мнение по этому поводу:
- Идите, вас никто не держит.
- А, вы как? – удивился водитель.
- Мы, как-нибудь, с божьей помощью.
Последние два слова девушка произнесла особенно значимо, как будто знала наперёд о своей дальнейшей судьбе, как будто не сильные мужчины были здесь хозяевами положения, она, красивая, хрупкая и набожная девушка.
Кружка разведённого спирта опять пошла по кругу. Скоро колесо сгорело. Было два часа дня. Ноги совсем не держали людей.
- Закан, - сказал доктор, - пойду немного вздремну, разбуди меня через полчаса.
Спирт успокоил нервы, притупил сознание, согрел окоченевшее тело, Виктор погрузился в свой короткий, тревожный сон.
Он оказался хорошим, нужным для людей врачом. Многие жизни он спас, но многие не успел..
Скальпель. Вот он, твёрдо и уверенно делает надрез. Наркоз, кровь, боль. Сделать больно ради жизни. Ко всему этому Виктор привык. Пациенты, видя врачей в белых халатах, облицованные белой плиткой стены операционной, яркие лампы над головой, теряли сознание, боялись наркоза, неизвестности, а для него операционная была не просто рабочим местом, здесь человек надеялся на него, верил в своё исцеление.
Женщина у Виктора была. Это анастезиолог Милочка, хорошенькая брюнетка такого же возраста, как и он. Они встречались, чтобы просто переспать. Было ли у него к Милочке какое-то чувство? Наверное, было..Десять лет простых, ни к чему не обязывающих встреч. Она ждала предложения, а он ничего не предлагал.
- Витя, когда ты сделаешь меня дедом? – интересовался отец, - у тебя же есть женщина, женись.
- Она не женщина, папа, она – сотрудник, а это – служебный роман.
Отец вздыхал и прекращал разговор. Витя даже не мог представить Милу, качающую ребёнка на руках, он спокойно мог представить её с сигаретой во рту сидящей перед телевизором или заказывающей еду в ресторане у официанта. Но стирающей пелёнки…никогда!. Не была она создана матерью.
Вот и три дня назад они отметили Новый год, а первого января, после новогодней ночи Виктор сел в поезд и уехал. Мила даже не проводила его на вокзал, она только сухо попрощалась с ним у двери и попросила позвонить по возвращении.
Приснился отец. Он сказал:
- Вить, у тебя срочная операция 6 –го числа, возвращайся домой. Я как-нибудь сам справлюсь. Я подожду, а рак не будет ждать..

Снег тает на крышах, вода по водосточным трубам тоненькими струйками стекает на отмостку храма-великана. Звон колоколов извещает невидимую паству о службе. Виктор тщетно пытается найти хоть одну живую душу на территории монастыря. Он вглядывается во все углы, стены, но прихожан не видит. Виктор крестится и заходит в храм. На аналоях и у ликов святых горят свечи. Доносится едва уловимый шопот молитв. Кто-то вкладывает в его руку догорающую свечу, он крепко сжимает её, чтобы не уронить. Горячий воск жжёт кожу руки.

Толчок в плечо разбудил его. Это был Закан.
- Витя, вставай, замёрзнешь, четыре часа, начинает темнеть. Посмотри, что с монашками.
Действительно, женщины, накрывшись с головой какой-то тряпкой и прижавшись к друг другу, не издавали признаков жизни. Виктор растолкал их:
- Вставайте, срочно вставайте, вы замёрзнете!
Александра открыла глаза, толкнула Анастасию и хрипло сказала:
- Сестра, просыпайся, я не чувствую ног.
- Вас срочно надо растереть спиртом, а иначе смерть, - громко и жёстко сказал доктор.
- Как это, растереть? – спросила Анастасия.
- Я – врач, я лечу и в сложившейся ситуации я должен спасти вас. Поймите, что человеческое тело для меня не объект наслаждения, а всего лишь работа. Сейчас не время обсуждать религиозные устои, мне надо спасать вас. Как бы ни было слишком поздно.
Анастасия выпучила глаза и зашипела:
- Показать своё тело неизвестному человеку, да ещё и мужчине? Несказанная дерзость.
Доктор дал знак мужчинам удалиться из автобуса.
- Александра, вас ещё можно спасти, раздевайтесь.
- На всё божья воля, - процедила Анастасия.
В подтверждение серьёзности своих намерений Виктор достал из своего саквояжа фляжку со спиртом, открыл ей и наполнил небольшой пластмассовый стаканчик.
- Я готов, - обратился он к женщинам, - теперь очередь за вами.
Монахини смотрели друг на друга, боясь принять какое-нибудь решение. Надо было срочно что-то предпринимать. Это был тот момент, когда грубая сила не имела никакого значения, нужен был ум, мудрость и трезвый, обоснованный расчёт. Доктор не имел права на ошибку.
- Всё правильно, бог и прислал меня к вам на помощь, если я вас спасу, вы ещё лучше будете служить ему, спасать заблудшие души, помогать убогим, юродивым и сиротам.
Что-то изменилось во взгляде Анастасии. Казалось, тёмный луч света проник внутрь её сознания, озарил лицо. Оно уже не казалось таким суровым и строгим. Глаза соглашались с врачом, а язык не мог выговорить нужного слова.
- Александра, пусть он разотрёт тебя, ты должна жить, наши сёстры ждут нас, ждут наших молитв.
У девушки посинели губы, руки и ноги не двигались. Виктор начал снимать с неё одежду, которой, как оказалось, было совсем немного. Когда на Саше осталось только нижнее бельё, он аккуратно, как будто это была хрустальная кукла, положил на заранее разостланное на сиденье байковое одеяло. Окоченевшее тело девушки мало чем отличалось от трупа, она даже не дрожала, она перешагнула ту грань, когда кажется, что становится жарко, когда греешься в лучах солнца, а кровь в это время замерзает в жилах, останавливается дыхание, а потом и сердце, и ты засыпаешь навечно с улыбкой на губах. Хирург прекрасно знал это, поэтому быстро смочил руки спиртом, растёр их, вылил немного жидкости на девичью грудь и начал понемногу, плавными круговыми движениями втирать её в кожу. Когда через пару минут руки врача окончательно согрелись, он ещё подлил спирта, и теперь уже растирал всё тело, включая шею, грудь, живот, руки и ноги. Потом тщательно растёр спину. От постоянного движения Виктор вспотел, Саша согрелась и тихо сказала:
- Мне уже жарко, спасибо, Виктор.
Он развёл спирт ещё не замёрзшей водой:
- Выпей это, если не хочешь получить воспаление лёгких.
Девушка, превозмогая себя, выпила половину стакана и надрывно закашлялась.
- Сейчас будет хорошо, одевайся, я попробую раздеть и растереть Анастасию.
- Спасибо, Виктор.
- Ничего, это мой долг.
Стемнело незаметно. Полуживую Анастасию тоже растёрли. Она бредила. В это время салон автобуса ослепил яркий луч света. Эта была вахтовая машина геологов, везущая людей на работу. И хотя они им было не по пути, узнав о беде, которая случилась, геологи посадили пострадавших в машину и отвезли их в город.

На следующий день, днём, Виктор пришёл в районную больницу, куда госпитализировали женщин. Заведующий терапевтическим отделением, который вышел к нему, объяснил:
- Чистякова Анастасия скончалась от переохлаждения организма, а у Александры Лебедевой затемнено лёгкое, мы, думаю, полечим её две недельки или дадим «Новокаин» в монастырь, если там есть, кому колоть. Извините, вы родственник?
Виктор не ожидал такого неожиданного вопроса и сказал правду:
- Рейсовый автобус, в котором мы ехали, поломался, они замёрзли, я растёр их..вот теперь беспокоюсь.
- Понятно, так вы хотите проведать Лебедеву?
Вопрос был задан так же резко, как и первый. Да, он хотел увидеть Сашу, но даже себе не мог признаться в этом. Он – мирянин, не отказывающийся от земных радостей, а она – монахиня, по воле судьбы живущая в монастыре. О чём с ней беседовать, на какие темы? Виктор даже толком не знал ни одной молитвы. Что он ей скажет, когда зайдёт в палату? Об этом доктор как-то не подумал. Пока думала и решала за него только душа, которая просто тянула Виктора к той, кто был за этими стенами.
- Да, хотел бы проведать, если разрешите.
- Конечно, заходите, девятая палата, в конце коридора, она там одна.
До конца коридора ещё надо было пройти, а ноги дрожали так, что не держали его. Почему? Он – её спаситель, он просто интересуется здоровьем человека, что же в этом плохого? А тем временем ноги уже сделали первый шаг, потом второй, половые доски предательски заскрипели под ним. Вместо того, чтобы обдумать свой разговор с больной, Виктор почему то слышал сильные удары своего сердца. Вот и дверь с цифрой «9». В тот момент, когда доктор уже собирался постучать в неё, он почему то вспомнил, как прекрасно сложена Саша, её тело заслуживало любви и ласки, а не ежедневных молитв, она достойна любить, быть любимой и иметь детей. Виктору стало стыдно..Почему? Он же мужчина, почему ему не может понравиться монахиня? Ночь накануне, в гостинице, он не спал, а вновь и вновь проигрывал в памяти сцену спасения от начала до конца. Почему именно Саша так прочно вошла у его сознание, почему именно она поселилась в нём и руководила оттуда душой Виктора? За восемь лет практики через его скальпель прошла ни одна сотня женщин. Может потому, что он прикасался к ней, чувствовал её тело, массировал её молодую грудь, живот, худые плечи, растирал стройные длинные ноги? Почему именно она интересовала его? Может