Посох Велха

который ежедневно мотается на работу в столицу, билет станет не по карману. Или топай пешком, что нереально, или сиди дома, соси лапу и сквозь зубы восхваляй свалившийся
на голову капитализм с его звериным оскалом...
Лешенков глубоко вздохнул, и с усилием отогнав невесёлые думы, припомнил недавнюю поездку от станции до Люськиной
родины. За разговорами время в пути пролетело незаметно. И всё бы ничего, но перед самой деревней, на околице, им повстречалась похоронная процессия. Радостно-приподнятое настроение как-то сразу же улетучилось. Хорошо, что дочка, укаченная неторопливой ездой, уснула на руках у жены и не видела ни гроба, который несли на полотенцах шестеро мрачного вида мужчин, ни заплаканных женщин в чёрных одеждах...
- Это кто же помер? - поинтересовалась Люся  у матери.
- Дык, одноклассник твой! Колюшка Курочкин!
- Да ты что! - ахнула жена, - Он же здоровенный бугай с пудовыми кулачищами был! Мы, девки, по нём так и сохли...
- Что я слышу? - шутливо взревновал Лешенков, - Ты тоже?
- Молодая была, глупая, - усмехнулась Люська и чмокнула мужа щёку, - Успокойся, ничего серьёзного... Да он на нас, соплюшек, тогда и внимания-то не обращал! Всё к своей цыганке бегал...
- Поговаривают, эта самая Азиска его в могилу и свела! - доверительно сообщила очередную деревенскую то ли новость, то ли сплетню тёща, - Смерть ему выпала какая-то странная, загадочная...
- Это как? - удивилась Люська.
- А вот послушай... Долго встречался Колюшка с цыганкой. А как с армии вернулся, что-то там у них не заладилось. То ли она его бросила, то ли он её оставил - одним словом расстались! Потом он к Анютке Кормилицыной из Кулешовки прикипел. Свадьбу сыграли. Месяца не прошло, Колюшка захворал: боли в спине одолели. Ходил по селу согнувшись в поясе чуть не пополам. Врачи в городе, как только его ни лечили: и прогревали, и уколы кололи, и таблетки прописывали... Да всё без толку!
Тут родственники молодых вспомнили про Горбатую - древнюю старуху, что живёт в лесу на болоте. Да ты, дочка, чай слышала о ней?
- Это та самая горбатая колдунья, которую сельчане ещё до войны прогнали из деревни, чтобы не колдовала почём зря?
- Ну! Имени ведуньи уже никто и не помнит. Все кличут: Горбатая, да Горбатая! Вот к ней и отвели Колюшку, а та и открыла, что порчу на него навела цыганка. В день свадьбы Азиска исхитрилась и напоила бывшего ухажёра водой, которой покойника обмывали. В отместку, что гулял с ней, а женился на другой... Азиска через ту воду и наворожила Колюшке три мешка песка на спину. Этот песок-то и
согнул парня в три погибели.
Горбатая целый день выколачивала из него этот песок берёзовым веником в бане. Полный мешок выбила при помощи наговоров и заклинаний. Велела прийти через месяц, попутно строго настрого упредив, чтобы за это время с Азиской не удумал встретиться, чтобы как увидит её где, так бежал бы без оглядки, а то худо будет!
Через месяц и второй мешок с колдовским песком выбила Горбатая из Колюшки. Тот ожил, выпрямился, на работу пошёл. Жизнь у них с Анюткой наладилась, ребёнка ждали. Три дня оставалось Колюшке до очередного, последнего визита к Горбатой...
Но тут, видно, нечистый попутал: нос к носу столкнулся он на улице с цыганкой. Мало того, не удержался и с издёвкой похвастал бывшей зазнобе, что жив, здоров и всё у него распрекрасно, что Горбатая из него уже два мешка песка выбила, только один остался. Люди встречу ту видели и разговор слышали...
В ту же ночь скрутило Колюшку пуще  прежнего. Отвезли его на телеге в сторожку к Горбатой, да только поздно! Содеянного не вернёшь! Десяток веников измочалила ведунья о его спину, столько же заклинаний прочла,  но всё напрасно! Третий мешок с магическим песком, в конце концов, с годами и свёл бедного парня в могилу. Верно, говорят: язык мой - враг мой!
Помнится, он слушал тогда тёщин рассказ и украдкой посмеивался про себя: деревенские - они все такие! Наивные и легковерные, как дети; готовы верить в любую чушь: колдунов, заговоры, чертовщину всякую... И это-то в наш космический век! Смехота!
А Колюшка что ж? Всё просто: подцепил парень где-то инфекцию, а врачи вовремя не распознали - и все дела! Обычное медицинское разгильдяйство!
Лешенков, чувствуя, что дремота отступила, сначала некоторое время глазел в окошко на проплывающие за стеклом пейзажи, а потом взялся  разгадывать кроссворд. Но ему никак не удавалось сосредоточиться: с одной стороны в жарком споре сцепились два старичка-пенсионера, сидящие рядом с ним бок о бок на скамье, с другой - весело болтали подростки в проходе.

-...Если бы не врачи-вредители, Сергей Палыч  Королёв и по сию пору бы жил! - с пеной у рта доказывал сосед Лешенкова - дедок в кургузом, вылинявшем пиджачишке, - Когда у него сердчишко прихватило, врачи-евреи ему не тот укол впендюрили, Королёв и кончился.
- Что за дичь вы тут несёте, милейший? - возмутился его опрятный, интеллигентного вида собеседник в роговых очках с толстыми стёклами, при галстуке и в шляпе - тоже пожилой мужчина, сидевший возле окна со старым пухлым портфелем из крокодиловой кожи на коленях и массивной тростью с серебряным набалдашником в руках.

- ...Кстати, Борька, я так и не понял, как ты умудрился отстать ото всех и заблудиться? - одновременно с пенсионером спросил один из сидящих в проходе ребят, тот, чьё лицо из-за веснушек казалось усыпанным маком, а волосы на макушке выгорели до сивости.
Борька, в отличие от приятеля, был черноволос. Никогда не унывающий, вечно улыбающийся подросток коротко хохотнул и принялся живо рассказывать о том, какая история с ним приключилась:
- Помнишь, Женька, мы переходили ручей? У меня тогда левая нога с камня в воду соскользнула...
- Точно! Мы дальше пошли, а ты на берегу задержался, чтобы воду из кроссовки вылить и носок отжать. Твой отец ещё попросил тебя
поторопиться...
- Угу! Я всё сделал быстро и за вами следом побежал. Но тут смотрю - белка на дереве! Совсем рядом - руку протяни и бери. И не боится меня ни капельки...

- ...Был бы жив Королёв, разве б мы так жили сейчас? - с другого боку гнул своё дедок в пиджаке, - Мы бы американцев давно по всем статьям обогнали!  Как сыр в масле бы катались... А всё врачи-вредители виноваты!

"Эге! - подумал Юрий, одновременно прислушиваясь к разговорам с обеих сторон,  -  Видать, крепко деда на медиках заклинило!"

- Нечего на зеркало пенять, коли у самих рожа крива! - не соглашался его оппонент с портфелем, - Никаких таких врачей-вредителей и в помине не было.  Это всё досужие вымыслы без культурных и малообразованных слоёв населения. Весьма зловредные байки...

-...Я за белкой - она от меня! Я бегом – она скачками! Пока за ней гонялся, не заметил, как с тропинки сошёл и в чащу углубился.
Когда опомнился - поздно было!
- Струсил?
- Нет! Что я, маленький? Знал, что вы где-то рядом, потому и кричать не стал. Думал, всё равно вас возле озера нагоню. Так потом  и получилось…

- …Говоришь, врачи-вредители сказки? – задохнулся от ярости дедок, - А это видел?
Он повернулся к соседу лицом и, ощербатя наполовину беззубый рот, ткнул корявым пальцем в голые розовые дёсны.  
- Вот ена, какова их, проклятущих, работа!
- Я вас, откровенно говоря, не совсем понимаю, милейший, - развёл руками интеллигент, - У вас в вашем возрасте половина собственных зубов, которыми можно проволоку на спор перекусывать, сохранилась…Так  в чём проблема,  и при чём тут медики?  Посмотрите, у меня, в отличие от вас, ни одного своего зуба не осталось: вся челюсть вставная…
- Смеётесь, да? – обидевшись, дедок нахохлился словно сыч.

-…Определился я по солнцу, как отец учил, выбрал направление на север и побежал трусцой. Минут через пять гляжу: впереди, посреди зарослей, курган возвышается. А на его вершине  дуб огромный растёт. Могучий такой, высокий, ветвистый и красивый, что глаз не оторвать. Словно с иллюстрации к сказкам Пушкина сошёл. Меня и осенило: дай, думаю, влезу-ка  я на него, и осмотрюсь кругом. Лесное озеро где-то поблизости должно быть, сверху я его быстро обнаружу.  

-... Поверьте, и в мыслях не было смеяться над вами! Просто пока не вижу никакой логической связи между мифическими врачами-вредителями и вашими зубами.
- Так вы послушайте, что я расскажу, и вам сразу всё станет ясно. Где-то в середине восьмидесятых у меня впервые в жизни разболелся зуб. Уж и не помню, кто мне посоветовал съездить полечить его на Таганку, в платную поликлинику. Я собрался и поехал, думал, за деньги  мне там всё сделают по высшему разряду. Так оно, в конце концов, и вышло, но только прежде моя носастая губошлёпка врачиха - эта толстая пучеглазая корова - принялась мне больной зуб под пломбу сверлить.
И тут приметил я, что она как бы невзначай, как бы ненароком, возьми и разок - другой черкани свёрлышком по соседнему, здоровому зубу. Заметить-то заметил, но значения тогда не придал. Мало ли что... В тот раз мне и нерв удалили, и пломбу поставили, заплатил я деньги, причём немалые, и вернулся довольный домой.

-...Взобрался я на курган, скинул рюкзак и ради интереса обошёл лесного великана кругом, заодно присматриваясь, по какой стороне влезть на него будет удобнее всего. Веришь, ствол дуба оказался в три-четыре охвата, если не больше! Наши родители, прикинь, вчетвером взявшись за руки, как раз смогли бы его обнять...
Но самое главное то, что высоко-высоко над землёй ствол разветвлялся, образуя удобное "седло". Если добраться до него - то лучшего наблюдательного пункта и не надо.
Полез я, Женька, на дерево. Это было легче лёгкого. Считай, от самой земли вверх тянулось множество гнутых веток-одиночек, вперемежку с высохшими сучками, не говоря уж о растрескавшейся коре, короче,  зацепиться было за что.
Взобрался я метров на пять, дальше совсем легко стало: началась густая крона, толстенные ветви чередовались то справа, то слева, я по ним, как по ступенькам карабкался до самой развилки. А как поднялся, так чуть... на  землю  не грохнулся!
- Чагой-то?
- Тогой-то, что внезапно увидел... Человеческий череп!
- Врёшь! - не поверил Женька.
- Зуб даю! - Борька с азартом щёлкнул ногтём по переднему зубу, - Я с ним, можно сказать, нос к носу столкнулся! Череп был прибит к дальнему стволу-рогулине, смотрел пустыми глазницами на закат и вдобавок на нём сидел огромный ворон: старый, облезлый какой-то, потрёпанный весь, со страшным блестящим клювом-ятаганом.
Только я, значит, листву рукой отвёл, так сразу и увидел и череп, и птицу. Представляешь, как я вздрогнул? Череп скалится, а ворон на нём крылья расправил, да как каркнет! Хорошо, что в глаз не клюнул, просто вскинулся и улетел...
Вот страху-то я натерпелся! Ну, ладно!
Стал я устраиваться в развилке, где веток сухих и листвы прелой за долгое время полно скопилось, и лежала эта куча словно гнездо какое, а точнее - настил! Хотел усесться поудобнее, опёрся рукой, а она возьми вдруг и провались! По самый локоть! Прикинь! Я от неожиданности чуть вторично с дерева не слетел!
Ну, осторожно вытащил руку - образовалась  в настиле дыра. Я её потихоньку  разворошил, интересно же! Смотрю, а в развилке под трухой огромное горизонтальное дупло чернеет - и как я в него задом своим не провалился, когда сидел - ума не приложу!
Я ещё немного поворошил настил, а потом вообще отодвинул его в сторону черепа насколько смог. Дупло открылось