ПРО ВЫСОТУ И ПОМИДОРЫ.

    ПРО ВЫСОТУ И ПОМИДОРЫ.
Подойти к окну. Отодвинуть шторы. Снять с подоконника ящик с рассадой помидор. Там земля уже потрескалась. Поставить на телевизор. Полить ее. Поставить ящик на прежнее  место, повернув другой стороной к солнышку. Воткнуть табличку с названием сорта «Слуцкая бэра». Зашторить окно.  
Можно усложнить, добавить элементов, деталей, предметов. Закрутить сюжет.
Второй игрок, облачившись в костюм саранчи, крадется к рассаде. Увидеть. Бросится наперерез. Показать приемчик. Уже собираться посыпать ДДТ на хвост, как обнаружить, что это кузнечик. Рассыпаться в извинениях. Звучит песня всех времен и народов «В траве сидел кузнечик».
Скатать шарик из земли. На расстоянии h м от поверхности отпустить. Если не расшибется в лепешку, а слегка сплющится, не рассыпавшись, можно еще что-нибудь посадить.
 Корову стреножить и обнести электроизгородью. Расчесать ей хвост. На ее крупе, на белой части его,  четко читается отпечаток сапога 43-го размера. А, еще рога паотшибаны. А, хулио она полезла? А, пущай не лезет. Это случилось, когда в ней проснулся инстинкт размножения, продолжения рода. Простыми словами — быка истребовала. С сосательной конфетою во рту (очередная попытка с уловкой бросить курить), с горячим паяльником в руках в это время чинить включенную электроизгородь. Вернее будет (стесняюсь сказать) тюнинговать. Творческий зуд.  Клево получается. Клевать носом. Потому, что клонит в сон от принятых антиаллергических препаратов на пыльцу трав и шерсть животных. И тут, вдруг, неожиданно сзади на плечи «Гоп!» что-то увесистое.  И ножки свесила. И шершавым языком за ушком — лизь.  Ошалеть от«радости». Получить по морде током. Это произошло, когда звучал один из ретро-шлягеров группы «Моден токинг»   из радиопередачи по ностальгии.
    На приплод поплевать три раза. Включить музыку для повышения удоев.  Отойти. Посмотреть с разных ракурсов. Вымя похоже на фрагмент морской мины. А, взять ее, да и перекрасить. Приставив нож или бензопилу к ее горлу, сфоткатся так. Видя, как шуганулась, потрепать её по голове, почесать за ухом, приговаривая:
– Пошутил, пошутил. Туцка , туцка. Тукунька, тукунька. Кормилица, ты наша.
Ишь ты.  Хотя и скотинка, а все понимает.
Потом  пожалеть об этом. Об этой проделке. От испуга, от перенесенного стресса резко снизились удои.
   Умная такая коровка. Когда хозяева в запое, доить некому, то возьмет,  изогнется и сама себя выдоит. Ртом. Что б не запустится. В случае лучшем.  Не загнутся – в худшеем.
   Приезжают «коммерсанты». У теленка отстричь немного шерсти, положить между ломтиками хлеба. Дать съесть корове. Чтоб не переживала громко. Молча. Если жалко самому – съесть самому. Тоже. Кончилось беззаботное детство. Хватают, выволакивают теленка. Вот так и в отношениях между людьми. Одни хватают других и волокут, куда им надо. А те и не спрашивают куда и зачем.  Оправдываясь тем, что их дело телячье.  Думают, что так и надо.  Или считают сопротивление бессмысленным и бесполезным.  
   Хлеб с шерстью не помогают. На всю околицу раздается протяжное гортанное:
— Му-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!
Соседи бешено  стучат в стенки, в пол, в потолок.  Цыкнуть на нее:
— Заткнись, Ёбаная в рот шкура!!! Не то  и тебе такое будет! Как переебу ― из шкуры выскочишь, крылья сложишь и зажмуришься!
   Будет, будет. Только в свое время. После 8-9 таких теленочков риск возникновения проблем со здоровьем становится высоким.
Потом на соседей:
— Головой постучите!  (некоторые так и делали). Мать вашу за ногу! Хобот вам всем на рыло! Ебать вас всех рогом!  Как вы мне все дороги!
Потом  поднять к небу глаза и добавить:
—  Господи! Как все заебало! Что б вы только знали.
Не одного его, что б он знал. Так было, так есть. Так будет?
Если бы она (корова) умела говорить человеческим голосом, начала бы просится, соглашаться:
—Возьмите, берите мою жизнь взамен, а его не троньте, душегубы окаянные!
И надо же, как, кстати, в это время звучит песенка:
Только мама позовет:
— Родной сынок
Только мама все простит
И все поймет.
— Сынок родной.
Только мама до конца всегда с тобой.
Раздается: «Тук!»  Это боец,  выбрав,  уличив момент, наносит удар металлическими пяльцами в лоб. Или по лбу. Однохуйственно. Теленочек секунду, две покачался, пошатался на ножках. Потом  падает на локти. Издает душетрепещущий гортанный, не то крик, не то писк. Падает на бок, как мешок с картошкой. Или с мукой. С зерном. Обосрался, бедненький. И ножками дрыг-дрыг. Нет. Погодите. Дрыг – дрыг еще рано. Боец, не спеша и не канителя, подходит снова. В багровом комбинезоне. Не потому, что б дурашку за версту было видно. Что б пятна крови не так бросались в глаза. Реже стирать можно. Да и шокирует меньше.
   Приподнимает теленочку головку и ножичком по горлышку чирик-чирик до позвоночечков. Со всех сторон. А в шейном отделе их 7 штук. Вне зависимости жираф это или суслик какой. Или леблядь какая. Если обнаружите другое количество, сообщите в соответствующие заведения за соответствующее вознаграждение.
    Зашипела, запенилась алая кровушка на белоснежном снегу. И вот теперь только ножками дрыг-дрыг. Хрипы. Вертит за голову. А туловище остается неподвижным. Вот такая вот гимнастика. Хруст. Опять  ножками дрыг-дрыг. Если не держать дистанцию можно здорово получить.   И получают. Последний штрих ножичком —  и туловище на весах, а голова в кустах. И вот, уже на нос упав снежинка, не растаяла,
   Рядом с бабушкой – коммерсанткой стоит и смотрит внучка дошкольница. Связь, преемственность поколений, так сказать. Похожа на бабушку. Вылитая она.
   Голову, значит,  не берут.
—Как же так? Мы же договаривались. Несколько раз по телефону обсуждали этот момент. И каждый раз вы соглашались, поддакивали.
—Нет, нет, нет. И еще раз нет. В принципе не могло такого быть. Вам показалось. Или вы не так нас поняли.
–  Да, что б вы… были здоровеньки.
– А, давайте, мы вам кожу с головы снимем ножами. Такой холодец (студень) получится вкусный. Язык проглотите. Пальчики оближите.
— Нет, уж. Лучше мы вам обсмалим паяльными лампами.
Работник, снимая кожу с головы теленка, просит вознаграждения. Или  для согреву. Сто грамм самоделочки и кусочек хлебца. Только так, что б хозяйка не видела.
   Какашка не канула в лета. С какашкой продолжение истории.  Свидание. Он и она. По восемнадцати нет еще, но паспорта уже получили.  Ели арбуз, терлись рукавами, спали валетом, положив между собою меч обоюдоострый или бейсбольную биту со всех сторон тупую. Следующее мероприятие — моцион. Навстречу стайка хулиганов. Стали приставать.  Унижения, оскорбления. Не медленно, не быстро, а самое то, как доктор приписал,  переходящие в избиение. Упасть на снег лицом. Уткнутся в нее. В мерзлую какашку. Схватится, как утопающий за соломинку. Насилие порождает насилие. Применить, как чудо-оружие. Для самообороны.  Отчихвостить ею нападающих.  Не кого не забыть.
   Все они поступают в медицинские учреждения с сотрясениями мозгов и ангинами. Причем тут мозги? Потому, что были поставлены на колени и перед выбором. Или извинятся, прощения попросить  или есть снег. Все дружно выбрали второе. Как один.
   Среди этой шайки-лейки присутствовал сынок одного прокурора, он же внучок второго.
   Завели уголовное дело. Шьют статью, только не тем, что надо бы. Белыми нитками. А те, мол, шли себе, не кого не трогали, обсуждали  трагическую судьбу «Му-Му»  в одноименном литературном произведении и веларомную политику царизма, как вдруг на них самих напали вероломно. Не с того не с сего. Не за что, не про что.  
   Обвинение предъявляет вещественное доказательство. Орудие причинения телесных повреждений и нравственных страданий.  В прозрачном полиэтиленовым пакете. Невооруженным глазом видно неискушенному человеку, что этот продукт подвергался неоднократному замораживанию, размораживанию.  
Срочно позабирали заявления. Отпрыск прокурора опять отличился где то снова. Схожим почерком.  Еще полностью не замяв этого «подвига», набедокурил похожим образом где-то в другом месте.

   Бутылку с мутной жидкостью положить в карман брюк. Смешно оттопыривает карман. Сковывает движения. Принюхаться. Запахло начальством. Учуять дух его тяжелый. Не легко переносимый. Приложить ухо к земле. Услышать чьи-то шаги.   Попасть в прасак. В переплет.  Оказаться в не том месте, не в то время. А не так  что б  поближе к кухне  подальше от этих. Спрятать бутылку. Входит агроном. Принюхивается тоже. Находит. Выливает в канализацию. Внутри там забулькало, зачавкало, заклокотало. В груди тоже. Сперло дыхание. Дерьмо  козлиное. Без году неделя, как сам закодировался, а уже строит из себя борца за трезвость на рабочем месте. Зачем он вообще нужен?  Был бы дождик, был бы гром. Вот тут-то и применить ящик как оружие. Хороший начайник — мертвый начялник. Или хотя бы с вырубленным сознанием спящий.
Врывается отряд ОМОНа. Избивает всех ДУБИНКАМИ. И правых и левых. Или эскадрон конной милиции. Или казаков с нагайками и плетками.  Или этих, с ведрами на головах. Рыцарей. Или с умывальниками.  Эти тут не с проста. Из-за выражения, ставшего крылатым.  Отряду рыцарей был отдан приказ атаковать неких еретиков. Один подчиненный возразил, что там с ними вперемешку есть и свои. На что получил ответ:
— «Штукатурьте» всех подряд. Там на небесах господь разберет,  кто был свой, а кто «контрой».
 Извините за недословный перевод.
Стук, лязг, ржание коней, треск, крики, стоны, мольбы о пощаде, не получив которой — проклятия.
Достается всем. И зачинщикам и жертвам несправедливости. А кто тут кто? Я еще не определился. Можно потом поговорить, почему справедливости и правды нет. Может потому, что все тут придурки несчастные, твари недоделанные, пыльными мешками стебанутые? И не с кого тут брать пример. Порою, кажется, я вас насквозь вижу.
    После всего этого работают дворники, уборщицы, поливальные машины. А подметать есть чего. Валяются оторванные пуговицы,  ухи, муляжи выбитых зубов, глазных яблок на снегу,   вырванных с корнем яек. Не таких, как у Фобирже. Куда уж нам там. И  настоящая вставная челюсть. Клочки одежды, волос, шерсти, гривы, лошадиного помета. Намусорили. Оштрафовать бы. А еще лучше накостылять бы.
Подбирают выпавшие бумажники, другие личные вещи. Среди них дневник. Не школьный, а этот, с мыслями. Наверное, какого-то агронома. Судя по такой записи: «Посевная. На секас времени катострафически не хватает. В уборочную, думаю, будет то же самое. Хорошо, что не как в некоторых заморских странах. По два урожая в год. И все равно лапы сосут».
Зайти как-то. Что б внести органические удобрения. А там  свидание пары влюбленных. Он и она. Или он и он. Или же он и оно. Еще по восемнадцати нет, но паспорта уже получили.  Прелюдия уже закончилась. Начинается на полу одноименный акт. Их счастье, что не на подоконнике. «Нарисовался» третий. «Застукал». Приревновал. От нахлынувшего переизбытка чувств пытается выброситься в окно. Поймать за подтяжки. За кусок влагалища пытаться над собой такое сотворить? Глупец? Слабак?
  Еще один «прыгун». Тут все не так. Тут все иначе.  Это сосед-наркуша. Каждый раз, как  приходит, заводит одну и ту же мелодию:
  — Да забей, ты  хуй на эти помидоры. Конопля — вот это уже вещь.  Давай лучше коноплю