дымком. Яркие подушки разлеглись по краю ковра.
- Пойдем, Настенька, - протянула ей руку женщина. - Да и ты не прячься, Максим Станович.
Максим? Откуда он тут? Что происходит? Невысказанные вопросы жгли язык, но было бы грубостью допрашивать тех, кто так благосклонно отнесся к ней. Тася скинула одеяло, неловко поднялась на ноги. Затекшие члены тела заныли.
- Не бойся, Настенька, - ободряюще погладила ее по плечу Алевтина. - Скоро все закончится. И начнется новая жизнь.
Обед был замечательным. Горячий, терпкий от заграничной заварки чай. Запеченное одним большим куском мясо. Овощи, мягкий белый хлеб. Пирожки с разными начинками. Мелкие пряники затейливой формы. Почти забытые вкусы, запахи. Вчера со страху Тася не очень-то обращала внимание на вкус блюд, подаваемых в гостинице. А сегодня будто глаза ее, много лет не видевшие солнца, вдруг прозрели. Все вокруг казалось ярким, удивительным. Почти волшебным.
- Мне трудно говорить о твоих родственниках, пусть лучше твой сын расскажет все, как было, - неожиданно заговорила Марьюшка. Максим, застывший на другом краю ковра с пирожком в руке, вздрогнул. Поднял глаза на мать.
- Говори, не бойся, - подбодрила Алевтина, поддерживая подругу. Парень побледнел.
- Когда вы вчера уехали, дед Афанасий собрал всех старших. Они заперлись, а я пролез тихонько по чердаку, и подслушал их разговор. Они решили, что нельзя упускать такой шанс разбогатеть. Решили, что тебя, мать, нужно повязать по рукам и ногам ребенком. Тогда ты никуда не денешься. А чтобы не сопротивлялась, сговорились опоить сонным отваром, смешанным с вином. А то бы синяки остались, отвечать бы пришлось перед знатными дамами и твоим дядей.
Максим говорил, опустив голову, размеренно и четко. А Тасе хотелось провалиться сквозь землю, чтобы никто не видел ее позор, не слышал все это...
Максим подкараулил Стана, когда он нес на сеновал тело спящей матери. "Что, отец, скоро богатыми станем?" - "Ага! На золоте есть будем, слуг заведем, девок побольше!" - "Хорошо будет! Надо за это выпить!" - "А не мал ли ты, Максимка, чтобы отцу выпить предлагать? Давай сюда бутылку!" - "А как же я?" - "А я за твое здоровье выпью! Да и в настроение приду, чтобы это бревно оприходовать. И так ни рыба - ни мясо, да еще и спит, тварь. А ты иди, иди".
Максим сделал вид, что уходит, подождал, когда Стан выпьет вино и уснет. Не только дед Афанасий может в вино сонный отвар добавлять. Потом завернул спящую Тасю в одеяло, приготовленное заранее, погрузил на лошадь и тайком-тишком вышел за ворота. Добрался до гостиницы, там Тасю уложили на кровать в небольшой каморке, а Максиму постелили рядом на полу. На рассвете бричка с постояльцами выехала в сторону города.
- Не бойся, мама, мы не пропадем, - Максим посмотрел Тасе прямо в глаза. - Если дядя нас не примет, мы устроимся в городе. Я работы не боюсь, да и ты никогда без дела не сидела. Больше я тебя в обиду не дам.
Горькие слезы на глазах, а сердце тает от такой нежданной заботы. Сколько ни запрещали Максиму приближаться к матери, а все напрасно. Кровь - не водица, как говорят.
- Поедем сейчас ко мне домой, Настенька. Тебе, да и Максиму Становичу нужно привести себя в порядок. Чтобы господин Шатальский уж точно признал в вас своих родных, - через силу улыбнулась Марьюшка.
- Спасибо вам, что заботитесь обо мне... - Тася утирала слезы краем рукава. Что же они все льются, проклятые?
- Ничего, мне сам господин Шатальский обещал оплатить все издержки. Сначала я не очень-то верила в то, что получится найти тебя. Но теперь я очень рада.
- Да?
- Да.
Иван собрал посуду, подушки с ковром, аккуратно вытряхнул золу из самовара. К вечеру они уже были в городе. Назавтра, чистые и благоухающие, в новой одежде, Тася с Максимом отправились в дом господина Шатальского, который так мечтал увидеть свою племянницу. Ту девчонку, которая чудом выжила во время войны. Ту, что просто осталась жива.
