Бес в ребро 5

Продолжение. Все части смотрите на моей страничке: http://fabulae.ru/autors_b.php?id=3646  

1.
  Злую шутку сыграл с Володей кризис сорокалетних. Он, будучи женатым человеком, отцом двоих детей, без памяти влюбился в шальную девчонку Женьку и развёлся с супругой. Но не слюбилось, не вышло, не сложилось. Остался наш герой совсем один в чужом городе, в коммуналке, бок о бок с бывшей женой, всё время опасаясь провокаций с её стороны и жестоко страдая от неразделённой любви. Чтобы не сойти с ума от одиночества, он задался целью найти себе простую добрую женщину, способную пожалеть и принять его двенадцатилетнего сына, оставить которого на произвол судьбы Володя был не в силах.

  Ситуация усугублялась тем, что на дворе стояли лихие девяностые - время разгула демократии и бандитизма. Заводы в маленьком городке перешли на трёхдневную рабочую неделю, зарплату задерживали на несколько месяцев, и каждый выживал, как мог.

  2.
  Скандал с бывшей женой начал забываться, но спустя две недели к Володе на работу пришла бумага из милиции. Начальник, который прекрасно знал все его домашние коллизии, для проформы провёл беседу, ответил на милицейский запрос, и на этом инцидент, казалось, был исчерпан. Только на душе у нашего героя появился очередной шрам, и мучила бедолагу досада, что так легко поддался на провокацию. Было ясно, что в следующий раз его по всем правилам, по суду, вышвырнут из квартиры на улицу или состряпают, не дай Бог, какое-нибудь уголовное дело - не он первый, не он и последний. Надо было спешить с поиском новой подруги и переселяться к ней. Жить рядом с бывшей становилось опасно.

  Володя, будто Штирлиц, в раздумье разложил перед собой оставшиеся письма, три из которых были с телефонными номерами. Прошло довольно много времени, и трудно будет объяснить, почему он не позвонил сразу.
  По первому номеру ответил мужчина, который так и не понял, о чём толковал ему Володя. По второму раздавались короткие гудки -  было занято либо отключено. И только третий звонок оказался удачным. Женщина ждала ответа на своё письмо, и они договорились о встрече.

  Её звали Таня. В ранней молодости она вышла замуж за молодого лейтенанта Виктора, моталась с ним по гарнизонам, пока не направили служаку в Афганистан. Больше года Татьяна получала от мужа лишь скупые весточки, и только однажды он приехал в отпуск на неделю, но, с трудом оторвавшись от семьи, вынужден был вернуться к месту прохождения службы.

  Не вовремя это случилось. Спустя несколько дней после его возвращения душманы заперли в тесном ущелье и расстреляли из миномётов, пулемётов и прочей продвинутой техники автомобильный караван, который сопровождали советские войска. БТР Виктора сразу же подорвался на мине, и лейтенанту раздробило ступни обеих ног. Спустя полчаса появились наши вертолёты, а моджахеды исчезли, будто горные духи, оставив на дне злополучного ущелья догорать разбитые машины и бездыханные трупы уничтоженных ими людей. Тех, кто остался в живых, вместе с останками погибших подобрали ребята из подоспевшего на помощь подкрепления.

  В Ташкент, где располагался военный госпиталь, Виктор попал только спустя несколько дней. Раненые ноги сильно опухли, началась гангрена, и хирургам ничего не оставалось, как отрезать ему обе стопы.
  - Ничего, - успокаивал молодого офицера уставший после многочисленных операций пожилой врач, - другие погибли, а ты, видишь, жив. Сделают тебе новенькие протезы, и будешь на них прыгать, как молодой воробышек.

  Действительно, так и случилось. Ноги зажили, но вот только не смог старый хирург вырезать из головы Виктора всё то, что он видел в разрушенной войной стране. Ночами новоиспечённый инвалид продолжал воевать, разминая, чуть не разрывая в клочья мокрую от пота подушку. Жена, дети были рядом, но война, на которой его сделали калекой, бессмысленная и беспощадная, никак не хотела отпускать своего солдата. Квартира, большая пенсия, - всё у него было. Только не мог он больше жить спокойно.

  - Ты пойми, - рассказывал безногий ветеран, изрядно приняв на грудь, случайному собутыльнику, - в аул идти можно только вдвоём-втроём. Да с автоматами и запасными рожками обязательно. Пошёл один - сгинул, пропал без следа. А душманы… Сегодня ты с ним болтаешь, как ни в чём ни бывало, а назавтра он - за миномёт и в горы... Их невозможно покорить, их можно только перебить всех до одного. Но мы ведь не палачи...

  Так и сгорел, не найдя себе достойного занятия, самоустранившись от воспитания детей и прочих дел, молодой ещё человек. Его, как и многих других солдат, научили убивать в чужой стране тех, кого называли врагами, душманами. Но в обычной, мирной жизни врагов убивать нельзя, и это вопиющее противоречие мучило, не давало покоя, а затем, в конце концов, свело в могилу уставшего от жизни, и потому вечно пьяного ветерана той трижды проклятой афганской войны.

  3.
  - А я вас знаю, - сказала Таня, лишь только они повстречались с Володей. - Вы приходили в наш магазин с сыном, ещё уговаривали его не покупать второй картридж для игровой приставки.
  - Да, было дело, - ответил Володя. - А вы, значит, работаете в магазине «Подарки»? Что же, значит вам теперь довольно много известно обо мне.

  Он рассказывал о своих обстоятельствах, ожидая в ответ таких же откровенных признаний. Но женщина не спешила открывать свою душу, и с некоторым, даже, превосходством думала, стоит ли иметь дело с таким человеком, как Володя? Сын, студент ВУЗа, и дочь-старшеклассница беспокоили её всё больше. Трёхкомнатная квартира, хорошая пенсия от военкомата - всё это было, но своим материнским сердцем Татьяна чувствовала, что для успешного жизненного старта детям нужна совсем другая опора. И такой опорой мог стать новый муж, успешный и уверенный в себе человек. Способен ли Володя сыграть эту роль? Наконец она решила, что время покажет, и, прервав собеседника на полуслове, сказала размеренным, слегка надменным тоном:

  - Хорошо. Завтра суббота, мы будем мыться, убираться, сын приедет на выходные. А в воскресенье - милости прошу, приходите.
  Дежурная улыбка работника прилавка украсила миловидное лицо Татьяны, и Володя понял, что на сегодня разговор окончен. Спустя пару минут он обернулся, хотел ещё что-то спросить, но увидев, что она непринуждённо беседует с подошедшей подругой, повернулся и пошёл восвояси.

  - Не очень-то я им нужен, - пронеслось в его обескураженной таким обращением голове. - А смогут ли они принять моего Диму? Нет, не думаю, у каждого свои проблемы…

  4.
  По привычке, ни на что особо не надеясь, наш герой зашёл на главпочтамт. С момента публикации объявления прошло довольно много времени, но ему вручили новое письмо. Повезло  в том плане, что свидание было назначено на сегодня, буквально через пару часов.
  - Судьба? - промелькнула шальная мысль. - Посмотрим.
  Времени оставалось немного.

  Женщина была красива. Но не безупречной красотой, которую можно увидеть на обложках глянцевых дорогих журналов, и не красотой пышных, румяных, улыбающихся всему миру русских красавиц. Нет, несмотря на её тридцать с лишним лет, несмотря на отсутствие хорошего воспитания, образования, острого ума, в ней чувствовалась какая-то истинная человеческая порода, женственность. Она нравилась мужчинам, знала об этом, и в определённых обстоятельствах могла очаровать любого. Они шли по улице, и Светлана, как её звали, рассказывала Володе свою историю.

  Ещё во времена туманной юности она дружила с парнем, который был в большом авторитете среди местных хулиганов. Потом, после какой-то драки, его забрали в милицию, и лет через восемь, освободившись, парень этот стал главным среди местной уголовной братии. Смотрящим, авторитетом ли, Светлана в этом не разбиралась. На зоне ему дали довольно странную кличку - Педаля.

  Он зашёл к ней будто бы случайно, пальцы все в наколках. Сел за стол уверенно, по-хозяйски. А потом остался на ночь. Благо, Света только что развелась с первым мужем, а мать была в отъезде. Всё случилось как-то само собой, будто по давно заведённому порядку…
  Была первая половина девяностых, время разгула демократии и бандитизма, и Педаля стал вторым, альтернативным главой города. Жил он у себя дома, но временами, под настроение, переселялся к своей школьной подруге. И тогда Светлана и её мать становились невольными свидетелями всех его дел. А дела эти были весьма тёмными и для них непривычными.

  На тот момент криминальные структуры постепенно подминали под себя всё, что приносило хоть какой-нибудь доход. После открытия «железного занавеса» толпы челноков ринулись за границу, закупая и вывозя оттуда всевозможные товары. Государство обанкротилось, полки магазинов были пусты, но на некогда скудных колхозных рынках вдруг появилось сказочное изобилие одежды, обуви и прочего, в основном китайского, ширпотреба по невиданно низким ценам.

  Городской рынок был разделен на три части. Педаля, как смотрящий от уголовников, контролировал первую, самую большую часть. Доходы от второй, как они договорились, собирал его дружок по зоне Смурной. Третья была милицейская, и менты наравне с братками ходили по рядам, требуя у продавцов свою «законную» дань. Торговцы понимали, что платят «за крышу», то есть за то, чтобы их никто не трогал, и отдавали деньги без споров и эксцессов, будто подоходный налог. Тем более, что один вид этих новоявленных, в экзотических наколках мытарей наводил ужас. Зато и воровство на рынке сразу прекратилось.

  Но бандиты - они и есть бандиты. Тем, кто отказывался платить, поджигали дома, киоски, машины, а иногда убивали особо непонятливых и непокорных. Делалось всё это в открытую, в назидание другим, и запретить уголовникам наводить свои порядки не мог никто. Фактически они сами стали властью, так как переродившаяся, сидящая на голодном пайке милиция самоустранилась.

  5.
  В тот день Педаля проснулся рано. Мать Светланы хлопотала, собирая нехитрый завтрак, а невенчанная супруга вора всё ещё нежилась в постели. Перекусив на скорую руку, смотрящий занялся делами. Сначала он тут же, за столом, принял своего казначея, которому накануне братва вручила выручку, собранную на рынке и у городских предпринимателей. Следуя законам инфляции, часть денег Педаля распорядился положить в банк, часть обратить в золото, а оставшееся - раздать пацанам в качестве зарплаты.

  Затем пред ясные очи Хозяина привели изрядно помятого, с заплывшим глазом мужичонку-предпринимателя.
  - Вчера отказался платить. Пришлось его на ночь запереть, чтобы подумал немного, а сегодня, вот, к тебе запросился, - пояснил скороговоркой конвоир в ответ на вопросительный взгляд Педали, который, ни слова не говоря, смотрел своими злыми, слегка раскосыми глазами прямо в глаза должника. Тот не выдержал и отвёл взгляд:
  - Нет у меня сейчас денег, не могу заплатить. Пожалей, деток моих пожалей. Двое их у меня, малые они ещё, - хлюпая разбитым носом, чуть не плакал мужичонка.

  Хозяин не проронил ни слова, и лишь молча сверлил просителя хмурым недобрым взглядом. А тот, чуть не захлёбываясь, говорил, продолжая давить на жалость:
  - На той неделе снял я деньги со счёта, оставил дома, ушёл. Главное - никто ведь не знал.  А они -