опору. Мысли зашевелились. Открыв почтовую страничку старшей дочери, отправила следующее:
« Простите! Не подумала. Очень прошу выполнить просьбу. Я не хочу в нее возвращаться. А лишними деньги не бывают. Я вас всех очень люблю».
Закрыла и, оставив сиять ответ Жану, перебралась на кровать, включила телевизор, практически без звука, так, чтобы мелькали картинки. Кажется, уснула, по крайне мере дыхание подсказывало о полном ее покое. Жан вернулся не скоро, занимался делами. Посмотрел на нее, но она не повела даже бровью. Вышел ненадолго, принес кучу баночек и очень бережно сделал то, что делала она каждое утро, до того как…
- Тебе нравится быть куклой? – Ви проигнорировала. – Только я не брошу это занятие. Твое тело обезвожено, кожа пересохла, ей нужна помощь, чтобы вернуть былую красоту. Так что, терпи мою неуклюжесть, раз не хочешь сама. А это хорошие крема, их сделал Дэн, специально для тебя. – Взял сломанную руку, растер пальцы. – Неделю еще придется поносить гипс, твоему любимому доктору пришлось сломать то, что начало неправильно срастаться…. – Он говорил и говорил, все слова улетали в пространство. Но и положительный эффект присутствовал – она не сопротивлялась. Затем расставил все баночки на ее прикроватном столике, поколебался минуту и убрал зеркало, чтобы Виен, нечаянно, не глянула в него. Заметил в ее косметичке помаду, достал, нарочно долго крутил в руках, обращая на себя внимание: - Если на глаза мы можем надеть очки, то губам нужен уход и ничуть не меньше, чем твоей коже, а возможно даже больше. – рассуждал он вслух, а казалось, что читает ей лекцию. - Да, еще немного и я стану опытным косметологом. - Взял зеркало, которое только что решил унести из комнаты и открыл тюбик: – Я только раз, попрактиковаться, чтобы правильно наложить! – Провел кисточкой по своей губе, поглядывая на ее реакцию. – Кажется, я понял! – сделал шаг к Виен. Она вырвала из его рук тюбик, без лишних эмоций на лице, автоматически, сделала два быстрых мазка, по своим, все еще поврежденным губам, в сердцах бросила губную помаду и улеглась к нему спиной. Жан не поддавался, закончив с косметикой, подал ей костюм:
- Хочешь или нет, но надо съездить в магазин, так что давай одеваться. Сам я не куплю то, что хочется тебе. - Виен качнула головой, говоря, что ничего не хочется, в ответ услышала: - Мало ли, что нам не хочется – надо!
Не стала больше сопротивляться, оделась, нацепила черные очки и уселась на заднее сидение. Жан праздновал маленькую победу.
Устав насыщенным днем, уснула очень рано и проснулась ночью, как всегда. Долго смотрела в окно, просто так, на сияющую точку луны. В углу белел экран компьютера. Повернула голову к нему пару раз, на третий подошла и нажала кнопку, высветилось письмо:
« Я сам чувствую себя ничтожеством! Не ищу оправдания, не хочешь, не прощай. Только не молчи и живи, пожалуйста! Возьми мое сердце, забери мою душу! Позволь быть рядом, просто тенью. Я сделал больно всем: тебе, детям, друзьям. Не уподобляйся мне, подумай о них».
Виен опять несколько раз прочла его послание, пока смысл того, что он хотел сказать не дошел до нее. Раздвоилась. Одна ее часть требовала вычеркнуть напрочь все, что связано с ним, а вторая, просила обратного, говоря: «Это еще кто кому нужен! Уж он тебе – это точно. Иначе, зачем бы ты с собой подобное вытворяла. Хватит быть неизвестно кем, хватит! Держись за него, пока он этого хочет!» - Наконец решилась и написала:
« Ты ушел и я умерла.
С последней слезою скатилась душа.
Пепел любви разметала заря.
Тень моя по земле пошла.
С последней буквой – последний вздох.
Желанье твое – ты одинок».
Прочитав ее ответ рано утром, Жан очень испугался. Душа заколотилась, первым порывом было искать помощи, но, посмотрев на нее, безмятежно спящую, успокоился. У них начался новый виток в общении. Эра ночной переписки. Он писал ей о том какая она нежная и любящая. Вспоминая добрые курьезы за год семейной жизни. Лаской и вниманием надеялся вернуть доверие. Не давал тупо сидеть, постоянно заставляя двигаться, то просто на берег, погреться на солнышке, то покататься на лодке вдоль берега, не далеко и не долго. Обязательно съездить в люди – рынок, магазин, да и так, просто проехаться среди людей, обратить ее внимание на яркие краски природы. Она же была на своей волне. Подчинялась, ездила, ходила, даже ела уже без лишних уговоров, но на лице полное безразличие и обязательно черные очки. Жан неоднократно замечал, что у нее, за очками, глаза закрыты. Но хоть какие-то действия делала! И письма. Ее письма! Жестокие, порой совсем безжизненные, зато откликалась. Каждый раз отвечала.
« Мечты затягивают в болото. Невыполнимые обещания превращают сердце в камень и тянут на дно. Ложь закапывает в могилу живьем. Даже мысленная измена сжигает душу заживо.
Если это происходит неоднократно, то это не подлость Судьбы – это кощунство Жизни!»
Так прошло несколько дней, и Жана радовало то, что они хотя бы не отдаляются.
Еще одна ночь, еще одно переживание: прогонит, разрешит лечь рядом, не уйдет ли в другую комнату. Он весь вечер старался не надоедать разговорами, но и молчать не мог – цеплялся за любой повод «поговорить». Рассказывая о звонке сына, заметил, что она сидит и внимательно смотрит на его, зачитанную до неузнаваемости, книжечку Анны Ахматовой, лежащую сверху стопки книг. Он просто обожал Ахматову, от того и возил томик с собою всегда и всюду. Ну, не то что бы только ее читал, просто, чаще других. Взял книжку с полки, показал Виен и она моргнула. Был ли то просто импульс, или она действительно захотела послушать нечто иное, чем рассказы о жизни других, но Жан открыл и начал читать:
«Оставь, и я была как все,
И хуже всех была,
Купалась я в чужой росе,
И пряталась в чужом овсе,
В чужой траве спала…» - он знал каждый стих наизусть, поэтому открыв первую попавшуюся страницу, лишь мимолетно глянул на первые слова, читал, глядя на жену. Виен вздрогнула от этих слов, Жан опять испугался, что навеял строками пережитое, постарался быстро исправиться, перевернул пару листочков:
«Тот же голос, тот же взгляд,
Те же волосы льняные.
Все, как год тому назад.
Сквозь стекло лучи дневные
Известь белых стен пестрят...
Свежих лилий аромат
И слова твои простые…»
Виен тут же вырвала книжечку из рук, быстро открыла страницу и всунула ему в руки, требуя читать вслух, Жан глянул на строки, глотнул слюну, а она прищурила глаз, глядя прямо на него, ждала. Жан подчинился: «А ты думал - я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок -
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом -
Я к тебе никогда не вернусь.»
Не хотел, но дочитал до конца, не сводя с нее глаз и она, открывая свои все шире, наполнялась новым светом, исходящим из ее души. Довольно кивнула, тут же легла в кровать, ближе к окну, оставляя больше свободного места, закрыла глаза и сразу же заснула. Жан устало прилег рядом, подрывался несколько раз, но Ви спала, на этот раз ни разу не проснувшись. На рассвете он замер, чувствуя, как ее косточки прижались к нему, обнял, пытаясь согреть, но она тут же отстранилась, но уже не так далеко, как еще прошлой ночью. Утром, прежде чем открыть глаза, он уловил ее взгляд на себе, внимательный, изучающий, потянулся, сел:
- С Добрым утром, родная! Чай в постель? – Она приподняла бровь и отвела глаза. Жан машинально поцеловал в щеку. Виен насупила брови, но во взгляде не было брезгливости и он, боясь спугнуть, выскочил в душ. Только там смог понять, что произошло и, от радости запел, не думая, услышит она или нет: « Летящей походкой, ты вышла из мая!…»
________________________________________________________________________
*«Береза с ветром целовалась»... автор Маша Мягкая
