Рассвет застал Марию в молитве. Она очень изменилась и походила скорее на тень, если бы не волосы - совершенно белые, не седые, а выгоревшие на солнце.
- Что происходит? - изумился координатор.
Молясь, женщина медленно поднималась ввысь. Она была в земном поклоне, выпрямилась, оставаясь коленопреклоненной, простерла руки к небу, и плавно вознеслась на полметра вверх. Скорее всего, сама отшельница не чувствовала подъема, полностью предаваясь беседе с Богом. Потом осторожно опустилась. Как будто чьи-то руки бережно вернули ее на прежнее место. Молитва закончилась. Пустынница очнулась и повернулась лицом в мою сторону.
- Кто здесь? А! Оля...Я должна кое-что сказать тебе.
- Слушаю, матушка.
- Авву Сириона спросили однажды: "Что сотворили мы? Сохранили заповеди Божии. А идущие следом, что сделают? Половину сего А в конце времен? Совсем ничего. Будут на них искушения, и непоколебимые в доброте станут больше нас и отцов наших". Пойми, мне совсем не за чем было бежать сюда. И этот чудовищный взрыв. И уничтожение здесь почти всего живого - не дело рук Бога. А дело человека, возмечтавшего жить по своей воле.
***
С большим трудом втискиваюсь в вагон метро. Давка неимоверная, а я спешу... Вдруг слышу знакомый голос:
- Внучка? Ты здесь!
Оборачиваюсь. Бабушка! И Евдокия Михайловна рядом! Им лет по шестьдесят, мы почти ровесницы. Они улыбаются. Евдокия Михайловна говорит:
- Знаешь кто с нами?
Всматриваюсь. Это же Мария - Мери! Я удивляюсь:
- Но она в пустыне!
Бабушка поясняет:
- Она живет среди нас. Просто она перешла Иордан - поборола страсти. Евдокия Михайловна вставляет:
- С помощью Божией. А пустыня - вот здесь и есть: в миру.
Вдруг все пассажиры куда-то исчезают. В вагоне только мы четверо. Нет. В дальнем углу сидит какой-то мужчина. Он задумчив. Да он обращен к Богу! Кто он: христианин, мусульманин или иудей?
Я быстро прощаюсь и выскакиваю на станции "Китай-город ". Страшная жажда. Выхожу на Солянский проезд и поднимаюсь по улице Забелина к монастырю Иоанна Крестителя. Там бьет Источник.
