Навеянные строки (продолжение 7)

Оседлав чувства, мы рискуем заехать в страну тоски и печали. Может быть, нужно больше трезвости в размышлениях о жизни - и тогда она нам покажется проще и начнем смеяться над ней.      

***

Удивительная вещь: только начнешь разбираться, что к чему, узнаешь мало-мальски жизнь, сообразишь, что хорошо, что плохо, появятся уже привязанности, как надо умирать. А мы убиваемся, все ратуем за справедливость...

***

Проснулся ночью - в окно едва брезжит своей чахотошной бледностью осеннее утро. И вдруг где-то слева так  больно кольнуло своим острием одиночество... 
 
***

Поразительное сочетание в одном лице идиота и гения. Он лучшую часть своей жизни провел в притонах и кабаках. Как жестоко обошлась с ним природа, наделив хроническим алкоголизмом и дурной психической наследственностью и в тоже время так щедро одарив его гениальностью! О нем ходили грязные легенды и сплетни (о К. М. Фофанове).

***

Толстые утверждали, что Афанасий Фет - еврей. Многократно и особенно настойчиво уверяла Софья Андреевна.
  
***

Голова пухнет от бестолковых мыслей. Они суетятся, мечутся из стороны в сторону, галдят, толкая друг друга локтями, и только одна кроткая, тихая забилась в углу и шепчет про себя:  "Господи, прости!.. Господи, помилуй!"
  
***

У Достоевского все герои живут на пределе: идут, будто по лезвию, дышат, как в последний раз перед Судным днем.  А ведь времена были куда спокойнее, чем наши с вами...

***

Тургенев - этот безобидный, благодушный, как принято считать, тихоня - при встрече с Дантесом в Париже подал ему руку. Вот тебе и нежная, изысканная, поэтическая душа!
  
***

Толстой перед смертью признался, что никогда не любил Софью Андреевну, хотя в течении жизни уверял, что только одну ее и любил. Изменяет память старику: а куда девать первую, сильную любовь, едва не завершившуюся браком с Валерией Арсеньевой?
 
***

Всю жизнь, с детства стоит перед глазами маленькая фотография, висевшая когда-то на стене нашей крохотной комнатушки, - мужчины в военной форме, первого мужа моей матери. До сих пор, когда вдруг представлю ее, то охватывает какая-то необъяснимая тревога, предчувствие неладного, словно фантом боли.  Неужели и вправду, есть невидимые нити из прошлого?
   
***

Пожалуй, простишь автору все прегрешения, только бы между строк, рифм, были слышны стоны души страждущей, чтобы слова были перепачканы кровью прямо из сердца. Нет и не может быть ничего дороже этого в поэзии и прозе.
 
***

Главное - почувствовать нерв рассказа или стиха. Без этого ничего путного не выйдет. Это как первый толчек в утробе беременной женщины.
 
***

Мы подчас живем робко, несмело, порой даже не так, как хотели бы, а той жизнью, которую ожидают от нас другие.
    
***

Смотрю на картину Рембранта "Возвращение блудного сына" - и начинаю чувствовать тупую боль в коленях, как по моей спине разливается тепло чужих рук, наворачиваются слезы и слышится сладостный шепот утешения... Умоляю, ради бога, не отнимайте рук и говорите, говорите, г о в о р и т е!!! Так бы и стоял до конца дней моих.

***

Я, ей-богу, износил здравый смысл - так хочется безобидного озорства, ребячества и чем дольше живу, тем сильнее. Господи, неужели возвращаюсь в детство?

***

Не могу себе представить озорно, заливисто по-детски смеющегося Достоевского, седым духовником - Пушкина, беззаботно-болтливым - Чехова, праздным гулякой - убитого тоской Гаршина.