похвалил его и отправился в часовню.
После молитвы настоятельница отвела его в восточное крыло, где, опять же по её словам, никто не жил. Впрочем, в келье оказалось довольно тепло, и Юриж лишь посетовал, что не может помыться. Дорожную сумку он принёс с собой и некоторое время не мог решить, надеть утром чистую рубашку или нет. Сколько ещё продлится его путешествие он не знал, потому решил, что его нынешняя рубашка еще терпима. Инквизитор разделся, погасил свет и лёг.
Его разбудили почти невесомые шаги — кто-то вошёл в его комнату и теперь приближался к нему. Юриж распахнул глаза и увидел девушку. Она с тихим шуршанием сняла подрясник и, совсем обнажённая, присела на край кровати.
— Мы все невесты Бога, — прошептала она. — А инквизитор — воля его и мощь.
Юриж не успел возразить, как девушка легла рядом с ним. Впрочем, он не очень хотел возражать — монахиня была хороша собой, да и прошлой ночью он выспался. Девушка отзывалась на каждое его прикосновение, и он уже не мог сдерживать себя, чтобы не овладеть ей. Если бы хотел, Юриж мог бы выгнать её вон... Но он не хотел. Да и девушка приносила ему такое удовольствие, о каком он в своих путешествиях мог чаще всего только мечтать. Если время было.
На рассвете монахиня ушла, и Юриж позволил себе лишнюю минуту провести на жёсткой койке, которую, тем не менее, находил весьма приятным ложем для отдохновения. Потом он быстро поднялся и торопливо оделся, чтобы поспеть к утренней молитве. В часовню он вошёл в числе первых, что заставило его довольно ухмыльнуться.
Настоятельница прочла отрывок из Библии, потом хор исполнил молитву. Голоса монахинь лились каскадом, отражаясь от сводов часовни и заставляя сердце трепетать. Затем наступила тишина, и теперь каждый уже мог мыслями своими дотянуться до Бога, чтобы тот услышал утренние молитвы.
После завтрака, на который было подано мясо — в честь прибывшего доброго путника, Юриж благословил настоятельницу и монастырь, распрощался с ней, наказав присмотреть за кобылой, и ушёл. День предстоял трудный, и он, поудобнее расположив сумку за спиной, пошагал прямо в лес. Деревья с мощными стволами и густыми кронами обступили его, не давая свернуть с выбранного направления. Будто кто-то вёл инквизитора по невидимой тропе. И Юрижу подумалось, что, должно быть, сам Бог желает, чтобы он нашёл этого колдуна.
Миновал полдень, когда лес расступился, открывая небольшую полянку, усыпанную цветами. В дальнем её конце зияла дыра, как шторой прикрытая травой. Цветы около дыры были притоптаны, причем, Юриж видел, что притоптаны недавно. Он поспешил ко входу в пещеру, а в том, что был именно он, инквизитор не сомневался. На ходу сменив перчатки на кожаные, Юриж отодвинул траву и проскользнул в дыру.
Это и правда была пещера. За невысоким входом был узкий коридор, в котором царила тьма. Юриж нащупал факел и огниво в сумке, которые захватил в монастыре, и потратил несколько секунд на то, чтобы зажечь огонь. Факел чадил, да и свет его разбегался по коридору, словно стремясь спрятаться в самые дальние уголки от шагающего инквизитора. А он шёл вперёд, проходя зал за залом. Юриж уже потерял счёт времени, но полагал, что день уже должен клониться к закату. И наконец, впереди показался свет. Это бы не солнечный свет, а свет огня — костра или факела. Инквизитор погасил свой и направился на свет, стараясь идти как можно тише.
У костра на циновке, брошенной на камни, сидел пожилой мужчина. У него были умные, блестящие в свете костра голубые глаза, которые приковывали взгляд, и мягкие черты лица. Он чистил яблоко и смотрел на огонь, но Юрижу почему-то казалось, что этот человек прекрасно знает, кто стоит перед ним и зачем он здесь.
— Я давно ждал, что кто-нибудь из вашей братии явится за мной, — проговорил мужчина. — и почему-то почти уверен, что ты не захочешь меня выслушать.
— Мне было приказано не слушать, что будет говорить колдун, — изрёк инквизитор и сощурился. — Но я готов выслушать тебя, если ты расскажешь мне по пути.
— Этого всё равно не избежать, — пробормотал колдун. — Можно лишь оттянуть. Что ж, — он поднялся, — веди.
По пути обратно Юриж никуда не заезжал, кроме монастыря, где забрал свою кобылу. Он даже не останавливался, боясь, что стоит ему уснуть, как колдун просто сбежит, и тогда он уже не сможет поймать его. А колдун, казалось, никуда бежать не собирался. Он только и делал, что говорил. Или спал. Но больше говорил. Юриж не мог воспринимать столько информации, и потому слышал лишь обрывки, которые всячески пытался от себя отогнать. Однако среди того, что он услышал, не было ничего, что могло бы смутить его ум. Разве что колдун говорил о том, что этот мир можно сделать лучше своими руками, творя собственное будущее, а не подчиняясь чьей-либо воле. Именно это он произнёс, когда они с Юрижем подошли к северным воротам столицы.
— Лучше бы тебе молчать, — сухо проговорил инквизитор. — Твои слова ничего не сделают. Разве что сделают казнь более жестокой.
Юриж знал, о чём говорил. Пусть викарий кардинала не говорил наверняка, но каждый инквизитор знает, что любого колдуна сожгут. Тем более, если его было велено притащить в столицу. Это могло означать только показательную казнь на главной площади перед дворцом Его Императорского Величества. Инквизитор вздохнул и въехал в город. Он направил лошадь к церковному острогу, где заключённые ожидали своей участи.
Сдав колдуна, он отправился в приёмные покои кардинала — доложить о завершении задания. Лошадь он вернул на конюшню, и заботливый конюх увёл кобылу в стойло. А у дверей в дом кардинала Юрижа встретил викарий.
— Заходи, — прошелестел он, расплываясь в змеиной ухмылке.
Инквизитор снова стоял в душном помещении и перебирал агатовые чётки. Викарий суетился вокруг стола, словно что-то искал. От самого входа он не проронил ни звука, и Юриж не знал, рад он этому, ведь голос викария раздражал его, или все же это огорчает его. Наконец, викарий победно выхватил конверт с печатью кардинала и заговорил.
— Оч-чень хорош-шо, ч-что ты привёл его, — змеиная улыбка снова озарила это неприятное лицо. — Оч-чень хорош-шо. Кардинал разреш-шает тебе отдохнуть немного. Одного дня будет дос-статочно. Но ты можеш-шь дождаться каз-сни.
— Благодарю, — сухо ответил Юриж. — Но это лишнее.
— Тогда завтра утром займеш-шься этим, — конверт из узловатых пальцев викария перекочевал в руку инквизитора.
— Понял, — отозвался инквизитор, поклонился и вышел.
Первым делом Юриж отправился в казарму, где перебрал сумку, уложив в неё запасную чистую форму. А уже оттуда он двинулся в «Пьяную лошадь», где намеревался провести время до утра. Трактирщик встретил его с улыбкой, в которой уже не было дыры, как при прошлой встрече.
— Ходят слухи, что послезавтра на площади будет казнь, — проговорил он.
— Меня это не касается, — сухо отозвался Юриж. — Приготовь мне лучше ванну.
— Как скажешь, — развёл руками старик. — Твоя обычная комната готова.
— А потом я хотел бы отобедать и лечь спать. Последние несколько дней выдались тяжёлыми.
— Тогда все слухи утром, — улыбнулся трактирщик и исчез где-то в задних комнатах.
Когда бадья была, наконец, полна и старик ушёл вниз заниматься обедом, Юриж разделся и погрузился в воду. Он старался не слушать колдуна, но некоторые его слова все же добрались до сознания инквизитора и теперь свербели там, будто занозы. Юриж думал, что, в сущности, ничего не изменилось — Церковь по-прежнему была для него и домом, и семьёй, и единственно верным путём. Думал он и том, смог бы он сохранить этому колдуну жизнь или нет. Наверное, мог, если бы отдал взамен свою, ведь инквизитор, посочувствовавший колдуну, в своем преступлении приравнивается к самому колдуну. А Юриж отдавать жизнь за постороннего человека был не готов. Да даже если бы и был готов, он не мог сказать, что действительно хотел его спасти. Но и казни этой он видеть не хотел. Ему всегда казалось, что судьба тех, кого он приводил по требованию кардинала, не должна касаться его. Впрочем, Юриж полагал, что смерть лишь завершение шага души, который называется жизнью. Свой такой шаг он хотел сделать как можно более длинным.
И почему он услышал именно эти слова? «Каждое действие вызывает цепочку других действий. Нет того, от кого бы совсем ничего не зависело». Да, колдун говорил много. И многие его слова действительно могли смутить верующих, не таких крепких духом, как инквизитор. Но говорил он много и такого, что не противоречило учению Бога. Что даже казалось Юрижу разумным, ведь никогда прежде он не смотрел на вещи с иной позиции, чем прямолинейной «Бог есть всё, а Церковь — длани и глаза Его в бренном мире». И эта позиция осталась для инквизитора единственно верной, как и прежде. За маленьким исключением. Теперь он думал, что и с другой, менее строгой позицией можно быть верным Богу. А потому миряне не должны быть судимы так же строго, как и служители Бога, как он полагал раньше...
«Похоже, я размяк, — подумал Юриж и потянулся. — Наверное, это от недостатка сна...» Он встряхнул головой и принялся отмываться от всей той грязи, что собрал в дороге, надеясь и голову перед сном опустошить...
— ...и утром я уехал на юг. Смотреть на смерть колдуна я не мог. В конце концов, я должен был найти и сжечь ведьму, что насылала проклятия на деревни, а это дело я посчитал срочным, — из-под капюшона донёсся вздох. — Такова была воля кардинала. А его устами глаголет сам Бог.
По углям пробежала рябь, и те, что были ближе к говорившему потухли.
— Эта история именно та, что должна была быть, — снова раздался тот же странный голос. — Теперь расскажет кто-нибудь другой...
