Соседка протягивала бабе Оле рыжий комочек, больше похожий на комок свалявшейся шерсти, нежели на живое существо. Правда, комочек тоненько мяукал и растопыривал крошечные лапки.
Ольга Николаевна, почтенная пенсионерка семидесяти лет, пожевала губами, разглядывая это пищащее недоразумение.
- Больно хилый какой-то. Кошка-то мне нужна, мыши одолели. Но этот сам больше на грызуна смахивает.
Соседка всплеснула руками – котенок чуть не выпал из ладони:
- Так ведь Мурка, зараза, родила и бросила. Всего-то три дня и кормила, а потом опять хвост задрала и – поминай как звали! Опять гулять унеслась! Оторва! Возьми, а? Я уж троих бедолаг пристроила по друзьям и знакомым, один остался. Помоги, куда мне его? Ты же знаешь, я дом продаю, к дочери уезжаю. А у нее новорожденный. Не дай бог поцарапает.
- Что ж ты, Мурку бросишь? – удивилась Николаевна. – Вернется, поди, скоро.
- А что делать? – пожала плечами соседка. – Дочка звонит каждый день. Ей на работу выходить надо, а то начальник уволит. Ты ведь знаешь, в частной фирме с кормящими мамашами церемониться не будут. Да бог с ней, с кошкой! Придет, новые хозяева накормят авось. Я им про кошку-то сказала. Они не против.
- И когда ты уезжаешь?
- Завтра! Как только ключи отдам и - за чемодан да на поезд. И билеты уже купила.
Ольга Николаевна вздохнула:
- Ладно, давай уж. Чего там, не дам пропасть. Животное все-таки. Будет мне от тебя память. Ведь сколько лет бок о бок жили, у калитки новостями обменивались, друг дружке помогали.
Котенок, несмотря на беспомощный вид, оказался дерзким и с характером препротивнейшим. Первые дни Ольге Николаевне пришлось его из пипетки молочной смесью кормить, так мал был. А когда «шерстнастый комочек» отъел бока, крепко встал на лапки и начал самостоятельно лакать из миски, у бабы Оли началась иная жизнь. Беспокойная! Что только не делал этот рыжий паразит! Обои в доме драл, об пол и любимое кресло когти точил, провод телефонный перегрыз, чисто заяц. Носился за ногами, пытаясь их схватить цепкими острыми коготками, прыгал аж до потолка, гоняясь за мухами и бабочками, нечаянно залетевшими в окно. А стоило Ольге Николаевне оставить на стуле кофту или халат, котяра, зацепив ткань коготком, запросто рвал одежду.
- Оторва! Самая настоящая! – ругалась баба Оля. – Вся в мать пошла, Муська, вот я тебя!
Но рыжая Муська невинно таращила на хозяйку малахитовые глаза и прикидывалась добропорядочной кошечкой, которую неблагодарные люди обвиняют во всяких пустяках. Вот нет, чтоб спасибо сказать. За то, что мышей ловит.
Что правда, то правда, Муська, несмотря на малый рост и детский возраст, оказалась отличной мышеловкой. Уже в три месяца кошечка показала охотничий нрав: приволокла к ногам Ольги Николаевны здоровенную мышь, которая размером ничуть не уступала добытчице!
- Ах, ты умница! – восхитилась баба Оля и тут же перестала ругать «оторву» за порванные занавески.
Муська смекнула, в чем дело, и всегда после проказ «угощала» хозяйку очередной мышкой.
Ольга Николаевна и не заметила, как выросла Муська, превратилась в очаровательную кошку, за которой начали бегать хвостатые кавалеры. Иной раз выйдет баба Оля на крыльцо – а на перилах, на заборе сидит котов пятнадцать, и все дикого, «заслуженного» вида, ждут ее рыжую воспитанницу. Муська носом поведет, мяргнет и в кусты. Мохнатая свита за ней – только ветки трещат. Покачает головой хозяйка, а что делать?
И через три месяца после гулянок осчастливила Муська Ольгу Николаевну выводком из пяти котят. И ведь, сыграла материнская дурная кровь, через три дня от детенышей отказалась! Не стала кормить, сбежала с очередным хвостатым полосатым «женихом»! Как ругала ее Николаевна, как звала назад! Без толку! Только хвостиком махнула. И нет ее!
Заплакала старуха и принялась котят выхаживать. Да ни сил, ни рук не хватает! Вспомнила, как с одним-то умаялась в свое время, а тут пятеро! Не поднять! Уж и ребятишек соседских на помощь позвала, с трудом троих котят по соседям пристроила. Двое остались. Рыжий, как мама, и черненький, с белыми пятнышками. Маленькие, беспомощные, пищащие.
В один из таких полных заботы дней во дворе Ольги Николаевны появилась кошка. Рыжая. Пушистая. С гордой независимой мордой. Оглядела и двор, и дом, подошла к ногам хозяйки и коротко мявкнула.
- Мурка! Да это же Мурка, - ахнула Ольга Николаевна. – Вернулась!
Кошки-то больше года не было, женщина уж подумала, что та пропала, а вот надо же! Живехонька. Накормила баба Оля гулену, погладила по спинке. Мурка удовлетворенно мяукнула, съела угощение и с хозяйским видом снова обошла двор. Потом шмыгнула в кухню, протиснувшись в дырку в двери специально для Муськи когда-то вырезанную.
- МЯУ!!
Услышала Ольга Николаевна из кухни и поспешила в дом. Перед ней открылась забавная картина: Мурка стояла у коробки, в которой на старой шерстяной кофте нежились котята.
Вид у кошки был взъерошенный и озадаченный.
Она оглянулась на женщину. «Это что, мои?!» - читалось во взгляде.
- Муськины, дочки твоей, - усмехнулась Ольга Николаевна. – Такая же как ты, не мать – кукушка. Оторва, одним словом!
Мурка потопталась рядом с «яслями» и улеглась на пол рядом.
- Вот так-то, бабушка, - укорила кошку хозяйка.
Тут Мурка снова мяргнула, поднялась и… осторожно переместилась в коробку с котятами. Ольга Николаевна даже глаза вытаращила от неожиданности. Такого она не ожидала. Поди пойми этих кошек!
Муська домой так и не вернулась. А вот Мурка прижилась. И больше не чудила. Что касается котят, то они выросли в прекрасных котов-мышеловов.
