Татьяна Сунцова
Рассказ о животных.
Когда смотрю популярный среди сегодняшних да и вчерашних детей – взрослых мультфильм про кота Матроскина, пса Шарика и мальчика по имени Фёдор, сразу начинаю вспоминать по очереди своих Федек, Фёдоров, Федечек.
А было их в моей жизни не мало. И все такие разные! Посудите сами. Один Фёдор был настоящий сибарит гигантских размеров, другой – отъявленный хулиган с пронзительным взглядом зелёных змеиных глаз, третий - слабый и нежный, похожий на маленького раненого ангела, спустившегося с небес, другой был вообще не от мира сего, а третий умещался …на ладони, до того был маленький, но шустрый.
Первый Фёдор жил с нами в большом таёжном посёлке недалеко от Сыктывкара. Кошек там было не очень много. Наверное, от того, что на Севере, где зимой морозы злее, чем в средней полосе, бездомным котам выжить невозможно, поэтому жили они исключительно в домах и квартирах, и спрос на кошачий приплод не утихал. Так что пристроить котят нашей соседке Степаниде было несложно. И когда мы переехали в их дом в центре посёлка из Воркуты, первым делом родители «озаботились» приобретением пугала для мышей, потому что в деревянной четырёхквартирной двухэтажке мыши и крысы были обычным явлением. Мыши жили в доме, а крысы в хозяйственных постройках: сарайках и маленьких хлевушках, где некоторые семьи держали овец.
Фёдора принесла Степанида на третий день после вселения. Это был серый, дымчатый, очень подвижный, любящий царапаться котёнок. Больше всего он любил бегать …по стенам. В квартире было две большие комнаты, для родителей со мной, и для деда с бабой. В каждой комнате - по большой кровати, а над ними, по ковру, на одном - олени в лесу, на другом - поваленное дерево и три медведя. Котёнок, цепляясь когтями, ловко и быстро передвигался по этим коврам. А если кто-то в это время сидел на койке, он пикировал на спину или плечо, оставляя на теле короткие, но глубокие царапины. Острые когти легко проходили сквозь ткань домашней одежды. Но никто не ругал Фёдьку. Наоборот, все носились с ним, как с любимым ребёнком. Хвалились перед соседями, какой он красивый да бойкий, настоящий мышелов растёт. А бабушка закармливала его. И выкормила. Через полтора года это был настоящий «кабан», не торопясь ходивший по квартире, лениво оглядывая свою территорию. И мы для него были, похоже, частью удобной мебели. На коленях у бабули он любил дремать по вечерам, в ногах у деда спал. И когда из Федьки превратился в Фёдора: из веселого заводного котёнка, до одури носившегося по комнатам за бумажным бантиком на нитке, в неповоротливо увальня, мне стало не интересно с ним играть. Но всё равно очень любила его. И когда, уезжая с Севера в Россию, отдали кота обратно Степаниде, мне казалось, что там, в опустевшей квартире с крашеными широкими половицами осталась часть моего сердца.
Через некоторое время мы поселились в небольшом домике уютного маленького зелёного городка в центре России. Вместе с домом нам досталась «по наследству» старая подслеповатая кошка Мурка. Я почти не помню её, зато помню бездомного кота, которого все звали просто Хулиган, а для меня он стал вторым Федькой в жизни.
Первое знакомство было не очень приятным. Стояло очень теплое, не похожее на северное лето. Меня выпустили в безрукавном платье на улицу. Вернее в палисадник, в котором цвели на клумбе разные цветы, и было место, засыпанное песком, для игры. Я начала раскладывать на завалинке куклы, посудки, тряпочки и увидела свернувшегося в клубок чёрного кота. Он посматривал на меня из-за лежащей у мордочки лапы прищуренным глазом и не собирался уходить. Доверчиво протянула ладошку, а он молниеносным движением цапнул по руке. Было так больно и обидно!
Я была очень спокойным ребёнком, и не помню, чтобы когда- нибудь ревела. Дошкольное домашнее детство в окружении заботливых родных людей было самой счастливой порой жизни. Я не знала общественных детских садов, наверное, поэтому раннее детство прошло без слёз, а в школьном - научилась, увы, горько плакать, правда, чаще невидимыми слезами. Но вот тогда, рядом с Федькой – хулиганом, сразу его так назвала, у меня был первый в жизни опыт невидимых слёз.
Прибежала к бабушке и, закусив губу, показала руку с кровавыми рваными полосами. Бабушка чуть с ума не сошла. Схватила какую – то тряпку и побежала в палисадник, как мне показалось, убивать чёрного Федьку. Я бросилась следом с криками.
Увидев бабушку, кот грациозно спрыгнул с завалинки, в несколько длинных прыжков преодолел расстояние до забора, взлетел, мне показалось, на него, и был таков.
- Ах ты, хулиган проклятый! - Кричала бабушка.- Ну, попадись ты мне, паразит!
Потом мне лечили руку, поили тёплым молоком... А все мысли были возле нового Федьки.
Он не превратился для меня в Федора, так и остался Федькой с грациозными движениями пантеры, при необходимости с быстротой молнии, с зелёными глазами змея и удивительным обаянием, которое не отпускало детскую душу.
Как же хотелось приручить его!
К тому времени папой уже были прочитаны мне сказки Редьярда Киплинга. По ночам снился мир джунглей, мальчик Маугли, мудрый питон, пантера Багира, плавно переходившая во сне в образ Федьки – хулигана.
Часто видела кота на завалинке. Но при моём приближении он соскакивал с нагретых солнцем досок и устраивался на заборе. Вернее, на угловом толстом брёвнышке. Я обходила клумбу, тихонько шла вдоль штакетин, подходила к столбу и шептала: «Мы с тобой одной крови. Мы с тобой одной крови!» Кот снисходительно поглядывал на меня сверху. Я чувствовала себя маленькой и беспомощной, а он казался властелином всего, что окружало. Знала, что мне нельзя выходить из палисадника, и когда он, спрыгнув со столба, уходил прочь по пешеходной тропинке, тоскливо провожала глазами. Как хотелось, чтоб он остался, дался на руки. Так хотелось дотронуться, погладить блестящую чёрную шерсть…
«Вернись, Федька!», - шептала вслед.
Наступил день, когда он сам пришёл к нам, вернее, приполз.
Утром бабушка пошла доить козу, а я проснулась от криков. Вскочила с кроватки, кинулась в прихожую. Бабушка вносила в дом …Федьку. Он не шевелился.
Кто так сильно его ранил, мы не знаем до сих пор. Бездомный кот мог натворить что угодно: украсть еду, задавить цыплёнка или утёнка, подраться с домашним котом, в кровь разодрать когтями обидчика и в наказание получить почти смертельный удар.
Бабушка рассказала, что наткнулась на кота на крыльце.Он лежал в луже крови.
Мы долго лечили Федьку.Сначала бабушка, потом я поили из пипетки. Мне стоило больших усилий, чтоб размыкать его зубы, вставлять кончик пипетки и потом только начинать выдавливать молоко или лекарство по капельке. Ярко помню его, лежащего на подстилке из моего старого воркутинского оранжевого пальто, с головой, перевязанной белой тряпочкой. Из неё высовывалась острая, совсем не похожая на кошачью, мордочка. И почти всегда закрытые глаза.
К моему великому счастью, да и радости всей большой семьи, кот поправился. На семейном совете решили оставить в доме, тем более Мурка, как сказал дедушка, дышала на ладан. Но свободолюбивый кот, конечно, поступил по-своему. Он остался бездомным. Свободным, как ветер. Но по ночам спал у нас на чердаке хлева. На крылечко после ужина кто-нибудь из семьи ставил миску с едой: с остатками супа, каши или картошки. Кот вылизывал посуду до блеска.
Когда выпал снег, моё сердечко заранее ликовало: думала – маленький брат пантеры Багиры будет жить с нами, и я смогу брать его на колени, как тогда, раненого, гладить и слушать тихую благодарную кошачью песню. Но Федька снова поступил по-своему. Перебрался с одного чердака на другой. Стал спать возле тёплой печной чердачной трубы. Только есть приходил два раза в наши сени.
- Мама! Ну, почему он не идёт жить в дом?
- Он не домашний кот. Ему здесь плохо.
- А какой он кот? Такой, как звери в джунглях?
- Да, он больше всего любит свободу.
- А я люблю его. Он это понимает?
- Конечно, понимает. И помнит, как ты ухаживала за ним, как поила из пипетки, носила на руках. Он никогда не забудет. Животные, говорят, добро помнят дольше людей.
Когда мне было семь лет, мы переехали в другую часть города в большой дом. Я звала, манила Федьку за собой в грузовую машину, заполненную мебелью и вещами. Долго говорила с ним, заклинала волшебными словами Маугли: «Мы с тобой одной крови», - но Федька косил жёлто – зелёным змеиным глазом и не сдвигался со своего любимого заборного столба.
- Папа! Давай увезём его силой! - В отчаянии крикнула я.
- Доча! Он обязательно сбежит, как только отпустим.
- Ну, почему он такой, папа?!
- Дитя джунглей! Разве ты забыла?
Я подошла к забору, задрав голову, серьёзно сказала Федьке:
«Если тебе будет плохо, найди меня! Я тебя снова спасу! Хорошо?» И вдруг …кот спрыгнул на землю. Подошел и потёрся черной спиной о мои ноги. …Сердце едва не выпрыгнуло из груди от восторга. Более того, он позволил взять себя на руки, потискать, погладить, поцеловать. А потом выскользнул из рук и скрылся в густых кустах акации. Больше мы с ним не виделись.
Через месяц приехали на городском автобусе, пришли к дому с гостинцами для Федьки. Новые хозяева сказали, что никакого чёрного кота не видели.
- Прощай, Федька!
Тогда я не плакала, хоть было очень грустно. Но плачу сейчас или от того, с годами стала странно сентиментальной, или от того, что даже на минуту не могу попасть в своё детство и погладить дикого, как пантера, кота по голове и ощутить тот острый, сильный, до дрожи в коленках, полуобморочный детский восторг.
Прошло несколько лет. Мы жили в доме с пристроем - прирубом, у меня была своя комнатка. Большие полки с любимыми книгами, в том числе с любимыми сказками Киплинга о мире джунглей. Но к тому времени почётное место в личной библиотеке занимали рассказы о животных и Чарушина, и Житкова, и Сетона – Томсона, а позже настольной книгой стала «Жизнь животных» Альфреда Брема.
В школе в средних классах я вошла в лекторскую группу зоологического кружка. Мы готовились и ходили по классам начальной школы читать лекции о защите животных. Помню, досталось рассказывать о жабе. О её жизни, пользе в природе. И после этого я полюбила жаб! А до занятий в кружке боялась и никогда не брала в руки. Но на второй год после того, как стали учить препарировать лягушек, содрогнулась от такой жестокости, и больше не посещала занятий.
Третий Федька …свалился на голову сам. Вернее, на плечо. Мы с подружкой гуляли на заброшенном, заросшем травой стадионе, и вдруг я остановилась. Замерла на месте. Что-то едва уловимое почудилось в воздухе. Предчувствие беды… Медленно водила глазами перед собой. Воздух будто сгустился и не давал мне сделать шаг. Подружка Наташка уже обогнала меня и собирала растения в гербарий. Это было ещё одним нашим увлечением.
Вдруг странный шум, белое облачко перед глазами и на плечо устраивается что-то невероятное! Я хватаю это белое, воздушное, тёплое, живое, подношу к лицу... В руках небольшой, невероятно красивый, лёгонький голубок. Прижимаю к груди,
