Глава вторая.
Пустынные равнины.
Равнина была пустынной, как и в начале времён, не тронутая ни кем, словно чистый лист бумаги, покрытый пылью веков. Только верх, низ и горизонт. И больше ничего, сколько не смотри. В таком месте невольно начинаешь искать опору, куда бы прислониться. Но не найдя ничего кроме неба над головой и земли под ногами, постепенно смиряешься и начинаешь вытягиваться между этими двумя полюсами. Пространство, постоянно пульсирующее между верхом и низом способно выпрямлять. И действительно Светослав начал чувствовать некую силу, тянущую его в этих направлениях. Ноги, получившие твёрдую опору, наполнились лёгкостью, а голова... О, чудо! Голова раскрылась как огромный цветок, смотрящий в небо. Это свобода! Можно было стоять или идти. Можно было бежать, но всё равно горизонт был чист. Отсутствие выбора предоставляет беспредельную свободу. Равнины захватили Светослава, и он нёсся в пространстве, потеряв чувство времени. Одинокий путник в бескрайних пустынных равнинах. В равнинах, где нет дождя и ветра, нет травы и цветов, они здесь просто не нужны, им некому дарить свою красоту.
Первая ступень истинной свободы это рабство. Если ты абсолютно свободен, то ты свободен от всех и вся. Но для этого сначала ты должен привязаться к чему-то более сильному, высокому и монолитному, чем эти “все и вся”, чтобы, освободившись от всего, ты ощутил дыхание пустоты. Но имеешь ли ты силы обрубить последнюю связь? Сможешь ли ты странствовать в беспредельном?
Относительность, слишком часто последнее время приходится делать на неё поправку. Правда изменяется в зависимости от точек зрения. Для человека идущего по плоской как стол равнине, Земля плоская. Но уже для лётчика, летящего на определённой высоте, Земля вогнута как китайская сковородка. Для космонавта на орбите Луны, Земля – это шар. А для видеоаппаратуры на борту космического корабля, подлетающего к орбите Юпитера, Земля всего лишь светлая точка. Если этот корабль доберётся до Плутона, то Землю он уже не увидит. Но только стоя на плоской Земле, под этим небом, человек видит человека. Человека нет на вогнутой Земле, Земле-шаре и Земле-точке. Для Плутона Земли нет вообще. Колумб и Магеллан искали золото и власть, и посеяли ложь, которая завела нас на орбиту Плутона.
А меж тем Солнце клонилось к закату, и длинная тень Светослава указывала ему путь на Восток, туда, где ещё не было ничего и где будет всё. Солнце садилось ... Тень дотянулась до горизонта и Светослав понял, что он не один. Чувство одиночества пропало. Это был звук. Нет, скорее некое присутствие звука, может быть фон. Кто-то ждал его прихода. Кто-то незнакомый, но очень нуждающийся в нём.
Ночь упала, запахнула чёрным плащом небосвод и рассыпала миллиарды сияющих бриллиантов в чёрной бархатной бездне. Если бы не ночь мы бы никогда не видели звёзды. Думая об этом, Светослав лежал лицом к небу и “пил” млечный путь. Душа рвалась к звёздам, таким далёким, но таким манящим. Их лучи проникали внутрь, уносили в глубь земли, путали мысли и плыли неясными образами, а затем вдруг вспыхнули утренним солнцем и ещё долго после пробуждения висели серебряными мушками перед глазами.
Солнце слепило. Свет скрывал истину, как будто спрашивал: “ Хочеш-ли ты знать правду? Нужна-ли она тебе? Что ты с ней будешь делать?”
Я не могу, я не могу не идти, думал Светослав. Все равно всё исчезнет и я и эти равнины, поэтому надо идти. Я хочу знать кто там.
Прошло три часа, прежде чем Светослав смог увидеть у самого горизонта зелёное пятно. Возможно, оно безмолвно звало его, толи он так думал, ведь это была единственная точка, за которую можно было зацепиться взглядом. Как бы там ни было но, проведя весь день в пути, добраться туда до заката он не успел. Зато смог рассмотреть новую цель. Там, посреди зелёной травы стоял человек, и именно он ждал прихода Светослава. Солнце садилось, Светослав шёл, а человек не двигался. И эта его неподвижность настораживала всё больше и больше по мере приближения, а когда совсем стемнело, чувство настороженности переросло в страх и стало комом в горле. Там, за темнотой ночи кто-то стоял и смотрел, будучи невидим, звал к себе, будучи неслышим.
Ночь прошла без сна. Звон в ушах сменился сильной головной болью и тошнотой. Ни лежать, ни сидеть Светослав уже не мог, и с первыми проблесками солнца он пошёл в бой, напролом сквозь сети страха, опутавшие его колючей проволокой, стянувшие череп.
Каменное изваяние из серого гранита олицетворяло человека, запрокинувшего голову и смотрящего в небо. Возможно, когда-то очень давно это была тонко обработанная статуя, но теперь только вблизи можно рассмотреть руки, сложенные у пояса, поддерживающего колчан и меч, да на груди просматривались украшения в виде концентрических кругов.
Светослав обошел вокруг статуи, посмотрел по сторонам и с удовольствием обнаружил, что страх, так мучавший его ночью, исчез. Это всего лишь камень и тут никого нет. Вот только головная боль тянула к земле, и с этим нельзя было не считаться. Он решил присесть, опёрся о камень и больно укололся. Нет, это укус! Степная гадюка скользнула в ковыль.
Надо срочно отсосать яд и как-то обработать рану, думал Светослав сползая к ногам идола.
Облака полетели по небу с немыслимой скоростью. Звёзды начали описывать круги и обрушили на землю свой свет, сплетая невиданные узоры.
“Не бойся, я вернусь”. — донеслось откуда-то.
Облака опустились вниз и принимая вид странных животных стали выползать из волн океана, бушевавшего вокруг. Пошёл снег. Начался буран. Нет, это песчаная буря, прорастающая травой, поднятая стадами антилоп, несущихся мимо. Пробежал кто-то с копьём. Это охота. Гул заполнил долину. Их тысячи… Поднимая облака пыли, показались всадники, закованные в латы, увешанные мечами, щитами, копьями и боевыми топорами. Пехота, вооружённая пращами и короткими мечами толкала стенобитные орудия. Боевые колесницы с лучниками. Обоз с провиантом. Шлемы, копья, щиты. Угрюмые бородатые мужчины шли на войну. И пыль, пыль до небес. Пыль заволокла всё. Одинокий всадник с топором в голове, оставляя липкий кровавый след, проехал немного на хромой лошади и выпал из седла. Лошадь упала чуть дальше. Лёгкий ветерок сдул их останки. Раздался плач ребёнка, и утреннее солнце осветило женщину с младенцем на руках, стоящую возле шатра. Рядом на огне готовилась пища. Запах гари наполнил степь. Пожар. Языки пламени озарили табун перепуганных лошадей. Эскадрон гусар умчался в сторону заката. Постреливая пулемётом, проехала тачанка. Скрип телеги сменился железным лязгом. У самого горизонта прошла колонна танков. Долина затихла. В лучах заходящего солнца виднелся одинокий путник. Подойдя ближе, он какое-то время не решался приблизиться, стоял и молча смотрел. Затем всё— таки подошёл. Лицо его казалось знакомым. Он посмотрел как-то странно, с облегченьем вздохнул и тут звёздный свет сгустился и заполнив всё, погас. Облака остановили свой бег и звёзды замерли.
Ковыль легко колыхалась от дыхания ночи. Светослав лёжа смотрел на небо. Небо мерцало глазами звёзд и молча смотрело на него, как будто учитель, задав вопрос, ждёт ответа ученика.
Ветер и солнце. Ветер, солнце и жажда звали в дорогу. Сколько ещё времени Светослав бродил по пустыне, он не знал. Восток, запад, север, юг, пыль и песок, камни и сухая трава. Не было ни дней, ни ночей. Были образы и забвение, и боль во всём теле, или боль без тела. Так он блуждал пока не вышел к реке.
