Феномен Лютикова. Роман. Часть 2. Глава 1

-  В  отпуск,  значит,  собрались,  -  Малянов  задумчиво  пожевал  губами  и,  положив  перед  собой  на  стол  черный  блестящий  степлер,  который  перед  этим  внимательно  разглядывал,  поднял,  наконец,  глаза  на  меня.  Его  крупное  одутловатое  лицо  с  большим  картофелеобразным  носом  и  смешно  оттопыренными  ушами  было,  как  всегда,  непроницаемо.  -  А  почему  именно  сейчас,  в  конце  сентября?  С  чего  вдруг  такая  спешка?
     Я  нетерпеливо  переступил  с  ноги  на  ногу.  Неужели  этому  надутому  индюку,  нашему  уважаемому  шефу, еще  нужно  будет  растолковывать,  чем  вызвано  мое  решение!  Как  я  объясню  ему,  что  последние  две  недели  думал  только  об  этом,  что  в  его  отделе  я  просто  задыхаюсь,  не  говоря  уже  о  том,  что  гибну  здесь  как  художник.  Что  сейчас  мне,  как  никогда,  необходим  глоток  свежего  воздуха.  Что  пришло,  наконец,  время  определиться,  влачить  ли  мне  и  дальше  то  жалкое  существование  поденщика  от  искусства,  которое  я  сам  для  себя  выбрал,  или  попытаться  создать  что-нибудь  свое,  не  обязательно  гениальное,  а  просто  СВОЕ…
     Нет,  конечно,  не  имеет  никакого  смысла  пытаться  сейчас  что-то  объяснить  Малянову.  Во-первых,  это  бесполезно.  А  во-вторых…  Зачем  зря  сотрясать  воздух,  когда  я  и  так  прекрасно  знаю,  что  отпуск  мне   все  равно  будет  предоставлен.  Шеф  решил  это  еще  два  дня  назад,  когда  я  первый  раз  заикнулся  об  этом.  Единственное,  что  тогда  смущало  Малянова,  -  как  поступить  с  Федькой  Скворцовым.  Ведь  все  это  время  я  был  у  него  кем-то  вроде  наставника,  и  с  моим  уходом  в  отпуск  вся  ответственность  за  моего  так  называемого  «помощника»  как  бы  машинально  перекладывалась  на  плечи  шефа.  Его  это,  понятное  дело,  не  устраивало,  и  Малянов  долго  ломал  голову,  как  лучше  всего  выйти  из  этой  ситуации.  Но  не  далее  как  сегодня  утром  я  узнал,  что  решение  найдено  -  шеф  собирается  недельки  на  две  отправить  Федьку  на  стройку  одного  из  принадлежащих  заводу  объектов  (по-моему,  этой  участи  не  избежал  еще  ни  один  молодой  специалист  из  нашей  организации  -  в  свое  время  мне  тоже  пришлось  там  изрядно  попотеть,  таская  на  пятый  этаж  тяжеленные  ведра  с  раствором,  работая  на  разгрузке  кирпича,  а  один  раз  даже  попробовав  себя  в  качестве  молотобойца),  так  что  теперь  у  Малянова  не  было  никаких  причин  отказывать  мне.  Все,  чего  он  добивался  сейчас,  -  это  продемонстрировать  свою  власть.  Как  человек  недалекий,  шеф  находил  какой-то  особый  кайф  в  том,  чтобы  лишний  раз  помурыжить    подчиненного,  довести  до  состояния  кипения  и  только  потом  сообщить  ему  о  своем  решении.  Мне  же  в  меру  сил  и  способностей  приходилось  подыгрывать  ему  в  этом  бездарно  срежиссированном  спектакле.
     -  Просто  я  подумал,  Виктор  Федорович,  -  я  попытался  изобразить  на    лице  улыбку,  -  что  сейчас  самое  удобное  время.  Вы  ведь  сами  говорили,  что  в  ноябре  у  нас  ожидается  большая  рекламная  акция,  работы  будет  невпроворот,  вот  я  и  решил…
    -  Да-да,  верно,  -  Малянов  снова  принялся  вертеть  в  руках  степлер.  -  Впрочем,  имеется  одно  «но»…  Да  вы  присаживайтесь,  Сергей  э-э…  Алексеевич.
     -  Александрович.
     -  А,  ну  да,  Александрович.  Присаживайтесь,  в  ногах  правды  нет.
     Я  покорно  опустился  на  стул,  всем  своим  видом  изображая  почтительное  внимание.
     -  Видите  ли,  по  закону  отпуск  работнику  может  быть  предоставлен  только  в  том  случае,  если  он  проработал  на  данном  предприятии  не  менее  года…  А  вы,  простите,  с  какого  числа  к  нам  оформились?
     -  Да  я,  честно  говоря,  точно  не  помню…
     -  Не  помните?..  Ну,  не  беда!  Мы  это  сейчас  выясним,  -  исполненным  достоинства  движением  Малянов  приставил  к  уху  телефонную  трубку.  Трубка  ответила  надсадным  скрипом,  после  чего  разразилась  частой  сетью  гудков.  -  Черт!  Опять  что-то  со  связью!..  Наденька!  Пожалуйста,  зайдите  ко  мне  на  минутку!
     Жалобно  скрипнула  дверь  у  меня  за  спиной,  и  все  мое  тело,  начиная  от  затылка,  напряглось,  словно  перед  прыжком.      
     С  Наденькой  Ветровой  мы  не  общались  с  того  самого  дня,  как  поругались  по  телефону.  По  сути,  это  была  первая  (и,  как  я  полагал,  последняя)  наша  крупная  размолвка.  Хотя  моя  бывшая  подруга,  конечно,  так  не  думала  и,  несмотря  на  то,  что  сама  явилась  инициатором  ссоры,  в  душе  все  еще  надеялась  на  примирение.  Наденькины  взгляды,  бросаемые  то  и  дело  в  мою  сторону,  были  исполнены  тоски  и  упрека,  из  чего  следовало,  что  она  давно  жалеет  о  том,  что  заварила  всю  эту  кашу.  Единственное,  что  ее  сейчас  волновало  -  с  чего  это  вдруг  я  так  настойчиво  не  желаю  идти  на  сближение.      
     -  Вызывали,  Виктор  Федорович?  -  Наденькин  голос  звучал  так  подчеркнуто  бесстрастно,  что  в  самой  этой  бесстрастности  уже  как  бы  таился  вызов.  Я  даже  невольно  поежился.
     -  Наденька,  посмотри,  пожалуйста,  в  книге  приказов,  когда  к  нам  поступил  Сергей  э-э…  Алексеевич.  И  заодно  принеси  мне  график  отпусков.
     -  Хорошо,  Виктор  Федорович.
     Дверь  снова  скрипнула,  и  я  ненадолго  расслабился.  Вот  чертов  Малянов!  Из-за  его  бюрократических  замашек  мне  вновь  приходится  чувствовать  себя  подлецом…  Я,  конечно,  предполагал,  что  сегодня  мне  так  или  иначе  доведется  встретиться  с  Наденькой,  однако  при  этом  меня  не  оставляла  надежда,  что  встречу  все  же  удастся  как-нибудь  свести  до  минимума.
     -  Да,  а  как  там  насчет  моего  последнего  заказа?  -  предательски-вкрадчивый  голос  шефа  уже  как  бы  заранее  уличал  меня  в  допущенном  попустительстве.  Но  ему  не  удалось  застать  меня  врасплох.
     -  Вы  имеете  в  виду  рекламу  новой  партии  товаров?..  Вот  они,  -  и  я  с  готовностью  распахнул  перед  ним  папку  с  эскизами,  предусмотрительно  прихваченную  из  отдела.  Всю  последнюю  неделю  я   потратил  на  придумывание  этих  самых  эскизов,  так  как   прекрасно  знал,  что  рано  или  поздно  дотошный  Малянов  все  равно  о  них  вспомнит.
     По  лицу  шефа  пробежала  тень  досады.
     -  Ну-с,  посмотрим…  -  несколько  минут  он,  сосредоточенно  сдвинув  брови,  изучал  содержимое  моей  папки  (или,  скорей,  делал  вид,  что  изучал,  поскольку  мысли  Малянова  в  данный  момент  витали  далеко  отсюда),  так  низко  склонившись  над  столом,  что  мне  была  видна  его  довольно  объемистая  лысина  с  выступившими  на  ней  крупными  каплями  пота,  кое-как  прикрытая  редкими  пегими  волосами.   Наконец,  со  словами:  «Вот  эти,  пожалуй,  можно  отправить  в  печать»  -  отложил  в  сторону  несколько  эскизов  -  как  всегда,  самых  блеклых  и  невыразительных,  -  остальные  небрежным  движением  сгреб  обратно  в  папку.  Кажется,  шеф  что-то  еще  собирался  сказать  по  поводу  моих  работ,  но  тут  как  раз  скрипнула  дверь…
     На  этот  раз  Наденька  не  стала  топтаться  на  пороге,  а,  решительно  процокав  каблучками  через  весь  кабинет,  остановилась  рядом  с  моим  стулом.
     -  Вот  то,  что  вы  просили,  Виктор  Федорович.
     Конечно,  как  опытная  секретарша,  Ветрова  должна  была,  обогнув  стол  начальника,  занять  позицию  несколько  позади  его  кресла,  но  в  таком  случае  она  бы  оказалась  в  менее  выгодном  положении  по  отношению  ко  мне,  и  ее  бросаемые  свысока  взгляды  попросту  не  достигли  бы  цели,  не  говоря  уже  о  том,  что  я  не  смог  бы  как  следует  разглядеть  ее  наряд,  который,  безусловно,  заслуживал  особого  внимания.
     Вообще,  как  я  успел  заметить,  последнее  время  моя  бывшая  подруга  предпочитала  рядиться  в  костюмы  исключительно  темных  расцветок,  что,  по-видимому,  должно  было  означать  траур  по  ее  погибшей  любви.  Сегодняшний  день  тоже  не  был  исключением,  хотя  назвать  Наденькин  наряд  трауром  язык  как-то  не  поворачивался.  Черная  блузка-паутинка  и  просвечивающий  сквозь  нее  черный  кружевной  бюстгальтер,  которые  не  скрывали,  а  скорей  подчеркивали  голизну  ее  рук  и  плеч,  черная  мини-юбка,  раза  в  два  короче  тех,  которые  она  обычно  носила,  черные  туфли  на  шпильках  и  неизменные  черные  колготки  -  на  этот  раз  в  сеточку  да  еще  и  с  каким-то  замысловатым  рисунком,  растянувшимся  на  всю  длину  ее  стройных  ножек  -  во  всем  этом  было  столько  откровенной  эротики,  что  я  просто  не  знал,  куда  деть  глаза.  Видимо,  так  и  не  дождавшись  ответных  шагов  с  моей  стороны,  Наденька  решила  воздействовать  на  меня  другим  способом,  а  именно  покорить  своим  вызывающим  видом.  Что  ж,  отчасти  ей  это  удалось…
     -  И  по  поводу  вашего  поручения,  -  голос  Ветровой  звучал  все  так  же  бесстрастно,  хотя  взгляд  нет-нет  да  и  соскальзывал  в  мою  сторону.  -  Я  выяснила,  что  Сергей  Александрович  оформлен  к  нам  на  работу  15  сентября  прошлого  года.  Вот,  посмотрите,  -  Наденька  раскрыла  перед  Маляновым  толстый  гроссбух  с  приказами,  который  зачем-то  приволокла  с  собой.  При  этом  она  (конечно,  не  без  умысла) низко  наклонилась  над  столом,  и  я  волей-неволей  должен  был  убедиться,  что  ее  тонкие  гипюровые  трусики  тоже  подобраны  в  тон  костюму.  
     Я  не  видел  в  эту  минуту  лица  шефа,  но  по  его  одобрительному  хмыканью  можно  было  заключить,  что  он  доволен  таким  чрезмерным  усердием  со  стороны  своей  секретарши.
     -  Что  ж,  Наденька,  большое  спасибо.  Вы  можете  идти…  Да,  и  сварите  мне,  пожалуйста,  кофе.  Только  не  слишком  крепкий,  хорошо?
     -  Хорошо,  Виктор  Федорович.
    Ловко  развернувшись  на  каблучках,  Ветрова  неспешно  двинулась  к  дверям.  Поймав  себя  на  мысли,  что  провожаю  ее  внимательным  взглядом,  я  быстро  отвел  глаза.  При  этом  снова  невольно  посмотрел  на  Малянова  и…  тут  же  пожалел  об  этом.  Дело  в  том,  что  тусклый,  обычно  ничего  не  выражающий  взгляд  шефа  в  эту  минуту  тоже  был  устремлен  на  Наденьку  и  светился  таким  неприкрытым  вожделением,  что  я  вновь,  в  который  раз  за  сегодня,  испытал  страшную  неловкость.  Малянов,  впрочем,  так  ничего  и  не  заметил.  По-моему,  в  эту  минуту  он  напрочь  забыл  о  моем  существовании,   вспомнив  о  нем,  лишь  когда  дверь  за  его  секретаршей,  наконец,  закрылась.
     -  Ну  вот,  Сергей  э-э…  Алексеевич,  теперь  я  убедился,  что  имею  полное  право  предоставить  вам  производственный  отпуск.
     Вот  чертов  бюрократ!  Можно  подумать,  что  раньше  он  этого  не  знал!
     -  Значит,  Виктор  Федорович,  вы  меня  отпускаете?
     -  Ну,  конечно!  А  что  с  вами  еще  делать!  Можете  писать  заявление.
     -  А  с  какого  числа?
     -  Так,  сегодня  у  нас  23-е,  пятница…  Пишите  с  понедельника,  26-го.  Бланк  возьмете  у  секретаря.  А  я  пока  распоряжусь  насчет  отпускных,  -  напоследок  шеф  даже  соизволил  улыбнуться  или,  если  быть  более  точным,  скривил  свои  толстые  губы-вареники  в  некое  подобие  ухмылки,  при  этом  лицо  его  оставалось  таким  же  непроницаемым.
     Я  улыбнулся  ему  в  ответ  и  быстро  пошел  к  дверям.  Итак,  можно  считать,  что  первое  действие  моей  предотпускной  эпопеи  прошло  более-менее  удачно.  Но  впереди  было  еще  одно,  не  менее  важное…
     Когда  я  покинул  кабинет  Малянова,  секретарская  оказалась  пуста.  Видимо,  Наденька  вышла  куда-то  на  минутку.  Скорей  всего,  в  отдел  за