– Дима? – Ольга смотрела на него удивленно и озадаченно. – Проходите, пожалуйста.
Он прошел в коридор, снял с плеча рюкзачок. В небольшой квартире все было знакомо.
– У вас кофе… – чувствовался горелый запах.
– Ой! Проходите в кухню, – она бегом бросилась выключать плитку. – Ну вот, все пропало…
– Не волнуйтесь. Можно я помогу? – он взял испачканную турку, взялся отмывать под краном. Быстро очистив, подал ей. – Готово!
– Спасибо!.. – она виновато опустила глаза. – Простите, неудобно получилось.
– Что вы, Ольга!.. Кстати, если помните мы договорились на ты обращаться. Не возражаете?
– Нет… – она ничего не помнила и оттого чувствовала себя очень неуютно. Что она еще могла наговорить в ту ночь?
Дима сел за обеденный стол. С любопытством оглядел кухонный интерьер:
– А в холодильнике дорогой французский коньяк! – он шутливо смотрел на нее.
– Откуда вы знаете? Ах, да…
В это время передавали последние новости. Неожиданно Дима услышал свою фамилию и стал внимательно вглядываться в экран. Показывали фото убитых Нугзара и депутата, лежавших на мокром кафельном полу сауны. Затем корреспондент сказал несколько коротких фраз и на экране возник сам Дима, что-то говорящий и направляющий пистолетный ствол в подбородок перепуганного голого человека. Сюжет длился буквально десять секунд. Затем крупным планом показали его лицо. Он повернулся, увидел, как Ольга с ужасом смотрит на него. Она все видела и слышала. Закрыв лицо руками, бессильно опустилась на стул.
– Оля, я тебе все объясню. Выслушай, пожалуйста! – Дима подошел к ней, опустился рядом. Хотел погладить вздрагивающую спину. Не решился…
– Ольга!
– Зачем вы пришли? Хотите убить меня?
– Ольга! Одно твое слово и я сразу уйду! Я хочу, чтоб ты меня выслушала! Мне и рассказать-то обо всем некому!.. – сокрушенно воскликнул он. Какое-то исступленное бешенство клокотало в груди. Не мог себе простить, что так напугал ее. Эта наивная чистая девушка непонятным образом притягивала к себе. Внутри росло безмерное чувство вины перед ней, перед ее открытостью и доверием, перед испугом, который она невольно испытала, увидев этот дурацкий репортаж. Она слегка успокоилась. Больше не от слов, а от того безысходного, искреннего тона.
– Давайте сядем за стол, – она пыталась взять себя в руки. Вытерла платком заплаканное расстроенное лицо.
– Нет, Оля, – вставать не хотелось. – Я так посижу, – сел на пол. – Так лучше. Не прогоняйте меня, ладно?
И он, волнуясь, сбивчиво рассказывал ей все о себе, своей жизни, о последних событиях, Черкесе, Элеоноре. Ничего не стал скрывать. Оказывается, сладко это было – раскрывать душу, где-то раскаиваясь, где-то сожалея о случившемся, открыто признавать допущенные ошибки. Получилась целая исповедь, откровенное признание, теплой очищающей волной распахнувшее его душу. Ольга слушала внимательно, с неподдельным интересом и это вдохновляло его. Он надеялся и верил, что она простит. Только почему же она должна прощать его? И все равно думалось, что если уж она не осудит, то никто тогда осудить будет не вправе. Казалось, эта хрупкая девушка воплощает для него правосудие и милосердие.
– Ольга, я клянусь тебе всем, чем могу поклясться: – никого в своей жизни не убивал! Ты должна знать это!.. – он опустил глаза, замолчал надолго. Показалось, будто ее ладонь коснулась волос. Поднял голову, вгляделся повлажневшими глазами. Взял руку и поцеловал, бережно прижал к лицу.
– Простишь, Оля? – он с надеждой смотрел на нее.
– За что? – удивилась она.
– Что напугал тебя…
– Но ты ведь не виноват!
– Ольга!.. Ты не представляешь, что сейчас для меня сделала!.. – он вдруг почувствовал себя совершенно счастливым.
Между тем за окном опустился вечер. Сгущающийся сумрак уходящего летнего дня незаметно проникал в открытые окна. На улице зажглись фонари, ярким светом освещая ночные проспекты. Окно комнаты выходило в небольшой уютный дворик, а окно кухни на центральную улицу. Они сидели и молчаливо прислушивались к звонкам и перестуку колес припозднившихся трамваев.
Неожиданно громкой сиреной завизжала сигнализация «Крузера», одиноко припаркованного возле детской площадки. Дима прошел в комнату выглянул в окно. Машина часто мигала фарами, издавая пронзительные тревожные гудки. Вокруг никого не было. Он достал пульт, нажал кнопку, отключил сигнализацию. «Крузер» затих на мгновение и, широко полыхнув белым ослепительным пламенем, разлетелся на мелкие обломки. Гулко прогремел оглушительный взрыв, вдребезги разорвав спокойную идиллию теплого вечера. На первых этажах вылетели стекла, где-то истошно пищали сигнализации других автомобилей. И тут же, сверкая и брызгая осколками, разлетелось оконное стекло, осыпав с ног до головы колючими крошками. Долгая автоматная очередь ворвалась в окно. Пули рикошетом от потолка впивались в платяной шкаф, в мягкие кресла, в низкий широкий диван. Дима мгновенно распластался на полу, успев крикнуть Ольге:
– На пол! Быстрее, Оля!.. Ложись!
Впрочем, квартира была расположена так, что пули никоим образом не могли достать до кухни. И все же он сильно испугался за нее: «Не прощу себе, если что! Бедная девочка!» – наконец пальба прекратилась, все стихло. Дима не верил, что смог уцелеть. Бросился в кухню. Она испуганно сидела на корточках возле холодильника, тело сотрясала крупная дрожь.
– Оленька! Жива? Все в порядке?
Она темными расширившимися зрачками непонимающе смотрела на него. Он кинулся к раковине, набрал воды, плеснул ей в лицо.
– Оля, Оля!.. Очнись, Оля! Надо уходить!.. Ну что же ты!.. – она очнулась, оттолкнула его. Забегала, засуетилась.
– Быстрее! Я уже все собрала, – спешно хватала стоявшие в коридоре сумки. – Я и так уезжать собиралась, – несмотря на ситуацию, улыбнулась, глядя в его удивленное лицо. «Он подумал, я умом тронулась», – пронеслось в мыслях.
– Что ты стоишь, Дима?
Он подхватил сумки, свой рюкзачок закинул за спину и, подивившись ее быстрому самообладанию, схватил за руку и они помчались вниз по лестнице.
– Через пять минут здесь менты будут!.. Давай, Оля, дворами. Там такси возьмем. Эх, жаль без машины!
– У меня есть машина, – тихо произнесла задыхающаяся девушка.
– Где? – Дима не верил своим ушам. – Оля, правда?
– Правда. На автостоянке за углом, через два дома. Белый «Спринтер». Только я вожу плохо, права недавно получила, – эту машину ей подарил Антон, купив себе представительный джип.
– Ольга! – он бросил сумки, подхватил на руки, коснулся губами щеки. – Ты моя спасительница!
Сбавив шаг, подошли к автомобилю. Она отдала ему ключи. Положили вещи в багажник, сели в машину, завели двигатель.
– Куда мы теперь? – Ольга вопросительно смотрела на него.
– Да куда скажешь, Оленька! Хочешь, на море рванем в Сухуми? Или Одессу? – они уже выезжали со стоянки.
– Я к родителям собиралась...
– Едем к родителям! На край света с тобой готов!.. – он с восхищением смотрел на нее: «Вот это девушка! Эллочка бы от страха глубоко в обмороке лежала. Ну и выдержка у нее!»
– Где твои родители живут?
– Это далеко, в Омской области. Село Знаменское…
* * * * *
Небольшой приемистый «Спринтер» быстро мчался по Сибирскому тракту. Пустынная ночная дорога бесконечной лентой вилась плавными поворотами. Врывалась на бескрайний степной простор, уснувший в сырой туманной мгле, затем стремительно пронзала спящие лесные массивы. Небо таинственно мерцало россыпями далеких созвездий. Редкие светящиеся росчерки тонкими лучами озаряли небесную высь дивным пульсирующим сиянием.
– До Омска семьсот километров, да до Знаменского триста пятьдесят, – Дима расширившимися серыми глазами вглядывался в ночь. – Устраивайся Оля, удобнее…
– Ничего, мне нормально, – она откинулась на спинку сиденья, внимательно разглядывая своего неожиданного попутчика: «Откуда ты взялся, на мою голову? У меня и своих проблем полно…» – взволнованное состояние после взрыва джипа и расстрела квартиры немного улеглось. События в жизни за последний месяц развивались очень бурно. Не было времени осознать, разобраться в происходящем. Что нужно делать дальше, как быть. Обстоятельства заставляли принимать какие-то срочные решения, совершать необдуманные поступки. Для серьезной рассудительной девушки было странным оказаться в центре такого опасного происшествия. Но приходилось признать, что она, ни в коей мере не способна влиять на ситуацию и все развивается помимо ее воли и желания.
– Прости, Ольга, все хочу спросить тебя. Как ты оказалась тогда ночью на кладбище?
Она тяжело и горько вздохнула. Отвернулась. Долго молчала, раздумывая.
– Я расскажу. Ты должен знать. Раз уж мы вместе… – вытерла заслезившиеся глаза. – Расскажу с самого начала, чтобы ты понял все. Теперь уже Ольга вела свой откровенный монолог, временами тяжко всхлипывая, ненадолго замолкая, невидящим мокрым взглядом уставившись в проносящийся за окнами утонувший в ночной тиши пейзаж. Тягостно было опять все вспоминать. Еще раз переживать, заново чувствовать, переносить мучительную боль безвозвратной утраты. Но она мужественно и твердо, терпеливо и сдержанно, ни разу не сбившись, доверительно раскрывала страшную, удивительную тайну. Рассказала все, только о беременности умолчала. Глубоко внутри осталась неизбывная тоска, горькое разочарование жестокой судьбой, кратковременностью счастливых мгновений. И боль по ушедшим. По Антону…
– Он так и приходит к тебе? – Дима был поражен ее рассказом, а еще больше стойкостью, с которой эта хрупкая девушка переносила свалившиеся на нее невзгоды.
– Приходит. И, я жду его.
– Но ведь он так за собой в могилу утащит!
– Ну и что? Ой! – спохватилась. – Что я говорю! Мне нельзя, – чуть не проговорилась она.
– Сколько тебе, Оля?
– Двадцать три будет, в октябре.
– Я думал меньше. А мне двадцать девять.
– Антону двадцать восемь было!.. – голос дрогнул. – Было… – опять заплакала она. – Как я родителям рассказывать буду?
Дима долго молчал, смотрел на несущуюся под колеса дорогу, глубоко вздыхал, беспрестанно думая о ней, совершенно позабыв о собственных проблемах. Не знал, чем может помочь, как утешить. Внезапно пришла сумасшедшая мысль:
– А давай, как приедем, я буду твоим Антоном?
– Моим Антоном? – не поверила Ольга. – Антоном? – ей вдруг стало как-то даже весело, и она неожиданно рассмеялась. – Моим женихом?
– Ну да, а что такого? – он растерялся. – Ты фото им высылала?
– Нет, – она, улыбаясь, смотрела на него. – Они тебя ни разу не видели. Ой! Антона не видели. Запутал меня! – она захохотала. Видимо это была обратная реакция на стресс. Успокоившись, задумалась и замолчала надолго. Потом серьезно произнесла:
– Хорошо, Дима. Я согласна. Справишься с ролью?
–
