БРАСЛЕТ-3 ''День Икара'' (одним файлом)

стекали молнии, дробясь и рассыпаясь в  мелкую сеть фантасмагорической паутины.  
Обозримое водное пространство внутри кольца кипело. Оно клубилось  паром, который тут же подхватывался неугомонным ветром и с бешеной силой  закручивал в стихийно возникающие то тут, то там ядовито-зелёные смерчи.
При особо яростной атаке электрических разрядов, я усмотрел ровные ряды  тёмных точек, в три ряда опоясывавших кольцо невысоко над водной поверхностью.  Оказывается, усмотрел их не только я.
- О! Гля-кось! Иллюминаторы! - сразу определил Пашка. - То бишь по-нашему  - окна! Сто процентов - жилые отсеки! Улеульчики там почивать изволят! Или как их  там правильно называть? Улеуты?
- И всё-то вы знаете... - меланхолично царапнул его Игорь.
Но Пашка, окрылённый своей только что одержанной принципиальной  победой, мужественно держал оборону:
- Да уж, поболе вашего, сэр! - Причём, слово "сэр" прозвучало из его уст,  как изощрённое ругательство.
- А почему, собственно, "изволЯт"? - выделил Вовка последнее слово. -  Почему в настоящем времени? И почему - "они"? Мне помнится, ты говорил, что  Прометей  свой срок мотает в гордом одиночестве?
- Ладно-ладно! Поймал! - довольно рассмеялся Пашка. - Ущучил! "Ну,  случайно, не хотя, сбился с верного путя!"  Сбрехнуть-то не дашь! Один он там, один,  успокойся. От его соплеменников лишь кости по коридорам валяются! В первые же  три дня все попередохли! Гравитация, на фиг, раздавила!
- Не могу понять, чему ты радуешься?
- А тому и радуюсь! Собаке - она и смерть собачья! С предателями иначе - никак!
- Ты смотри! Ну, прямо Санта-Барбара! Ни дать, ни взять! И кто ж там кого предал?
- А! Долгая история! - поморщился Пашка, явно сгорая от нетерпения. - Если  тебе оно сильно интересно, то - вот! - Он выхватил у меня бабиковский труд и бухнул  ему на колени. - Глава сорок четвёртая. "Ошибка Прометея. Трагедия экспедиции."  Грызи! Оч-чень пользительное чтиво!..
Вовка при этом только с усмешкой покачивал  головой. Мол, щас всё брошу и буду читать!
- А ты, давай! - распорядился Пашка, поворачиваясь ко мне. - Чего опять завис, как не родной? Двигай колымагу к борту ближе! Мы ведь уже почти к самой цели подобрались!
Я потихоньку прибавил звук. До слуха донеслась грозовая каннонада и  завывания атмосферы, больше похожие на рёв раненого зверя.
- Ну, а это-то зачем?! - простонал Вовка.
- А вдруг кто на помощь будет звать? - усмехнулся я.
- Ты б хоть чего поумнее, что ль, придумал?..
- Ну, тогда - для усиления эффекта.
- Да уж и так... Эффектов ему мало!.. Лучше музычку какую-никакую  вруби...
- Вот только музычки сейчас и не хватает! - хохотнул я.
И  под такой вот гремучий аккомпанемент "пятачок" медленно приблизился к тёмной  полосе. При этом пейзаж странно искривлялся и  оплывал, будто двигались мы в очень плотной среде.
Перед нами вырастала явно металлическая стена. Правда, без заклёпок и  сварных швов, как оно невольно ожидалось. По её поверхности шли ряды  круглых иллюминаторов, каждый метра по два в диаметре. Где-то внизу,  в клубах пара, в стену тяжело и ритмично бУхали, ощутимо сотрясая её, мощные  тёмные валы. Создавалось впечатление, будто внизу волновалось море ртути,  настолько тяжёлыми были удары в обшивку корабля.
- Я что-то не понял, - насторожился Игорь. - "Бублик", он что, на плаву? Или на дне  стоит?
- На плаву, - со вздохом покивал Пашка. - Нет тут никакого дна. Это океан!  Размером с целый Юпитер! Только океан этот не из воды будет, а из жидкого  водорода с аммиаком. При той температуре, что сейчас за бортом, вода жидкой не  бывает. Только в твёрдом состоянии. Вот её-то обломки и долбят в стену "бублика".  Слышишь? - приподнял он указательный палец, призывая ко вниманию. - Айсберги,  яти иху мать! Всей своей массой громыхают!
- И сколько же её там, той температуры? - слегка поёжился Вовка, заранее  предчувствуя ужасный ответ.
- Минус сто сорок. Но это - как минимум!
- Них-них!.. - только и выдохнул тот.
- Бред! - пренебрежительно фыркнул Игорь. - Отчего ж тогда море кипит?
- Водородно-аммиачная смесь испаряется.  Потому здесь и видимость - гля! - прям как в той бане! А сумасойтительное атмосферное давление сдерживает это самое испарение. Плюс  девять "же" гравитации. Плюс ещё вонизьма здесь такая, что... Короче, много тут  ещё таких вот "плюсов". И один офигительный "минус": жить в таких условиях - не-воз-мож-но!
- М-дя... - хмыкнул Другов, осматривая изъеденную коррозией стену корабля. - Ад товарища Данте, прямо-таки, курит мох в сторонке...
- Ой, и не говори, кума! - согласился Пашка. - У самой муж - такой пьяница!
И вновь у меня на языке вертелся вопрос об адекватности такого вот  несусветного наказания. Какое же преступление надо было совершить, чтоб  заработать такой потрясающий воображение срок и в таком ужасающем месте?!
Но спрашивать не имело смысла. Пашка сразу же пошлёт меня, как и Вовку, к  гроссбуху Юрика. А сейчас как-то не время книжки читать. Даже самые умные.  Сейчас бы нос по ветру держать, да самому до истины докапываться, раз оно всё  такой правдой оказывается. Ну, или, в крайнем случае, с благородной помощью  нашего неугомонного "гида".
А благородный наш "гид" уже в нетерпении рыл копытом землю:
- Давай, Вовчик, чешись! Вскрывай "бублик"! Чего ты всё время телишься, да в  окошки заглядываешь, как первоклашка на свидании?
- Страхово как-то...
- Жми на газ! "Страхово" ему! Уж кому и бояться, так только не тебе... Да и  нет там никого, кроме дедушки Прометея.
- О том и речь...
Я медленно и очень осторожно въехал в изуродованную временем, довольно  толстую стену корабля, непрестанно сотрясаемую ударами беснующейся стихии.
- Ах-х-хренеть! - пробормотал Вовка в ответ на какие-то свои мысли.
- Клёвое местечко, да? - хехекнул довольный "гид". - А ты прибавь сюда ещё  постоянную нехватку пригодного для дыхания воздуха и девятикратную силу  тяжести... Тот ещё винегретик получится! Ты вот, к примеру, сколько весишь?
Вовка смущённо кхекнул:
- Давай, Паш, не будем... О грустном...
- Не, ну я ж так, для образного сравнения. Ничего личного! Допустим,  семьдесят кэгэ. Так?
- Ох, как он тебе льстит! - удивился Санька и лукаво сощурился: - Чем это  ты его купил?
Пашка сердито цыкнул:
- Я говорю: "допустим"!.. А теперь "это" надо помножить на девять!
- Паша, таблицу умножения я ещё не забыл. Я понимаю: должно получиться  семьсот двадцать кэгэ. Но ведь я же их совсем не чувствую!
- Да потому что ты сидишь на берегу, - скучающе вздохнул Игорь, - и смотришь Вовчикин телевизор.
- А вот если Вовчик туда дверь откроет!.. - самозабвенно закатив глаза,  запел Пашка привычную страшилку, но Вовка сразу же поднял обе ладони:
- Не надо! Я всё понял. И не хочу, чтоб мои кости валялись по коридорам  вместе с костями каких-то там негодяев. Мне и здесь неплохо смотрится! Вон, вишь,  мы уже и в гости к кому-то пожаловали!
- "Кто ходит в гости по утрам!.." - подхватил Пашка со своей обычной  дурашливостью, но сразу как-то сник.

******

Дело, конечно, понятное. Мы оказались в самой обыкновенной жилой  комнате. Только вид у неё был самый нежилой. Заброшенный был вид. Все предметы  покрывал толстый слой пыли, сквозь который проглядывали следы давнего и  методичного погрома. Стробоскопическое освещение, проникавшее сквозь запылённое  стекло иллюминатора, размахнувшегося от потолка до пола, придавало пейзажу  совершенно нереальный вид. Неравномерная мелькотня грозовых разрядов вырывала  из темноты куски обезображенной мебели и ободранных цветастых обоев (а это были  именно они!). Всё, что ранее было любовно развешано по стенам, лежало на полу в  тщательно измельченном и покорёженном виде. От ажурных настенных конструкций, служивших, видимо, полками для всякой мелочи, до стеклянных рамок с  какими-то  цветными иллюстрациями.
Обломки симпатичной детской кроватки, которая тоже не выдежала напора  вандалов, валялись среди разбросанных и сплющенных игрушек, разделив печальную  судьбу своих старших собратьев - довольно простых по исполнению лежанок в виде  тахты. Они сиротливо жались к стенам и у них тоже подломились ножки, будто от неимоверной тяжести.
- Здесь кто-то хорошо порезвился... - почти шёпотом произнёс Вовка.
Пашка фыркнул:
- Девять "же" здесь порезвилось! Гравитация! Ну и, возможно, зомби.  Умом-то Бог обидел... Вот и громили, что ни пОпадя... Но это вряд ли... Юпитер с  ними в первую очередь разделался.
Я недовольно покосился на него:
- Охота тебе, Паш?.. В такой-то момент?.. Какие, к чёрту, "зомби"?
Пашка опять возмущённо взбрыкнул:
- А такие! Совместные дети взбунтовавшихся астронавтов и земных  женщин. Бугаи свыше трёх метров ростом! Всех потом сюда, на кораблик и сбагрили. Всю  ораву! Ну, конечно, тех, что отловить удалось...
Я перевёл недоверчивый взгляд на Саньку, но тот лишь неопределённо  двинул плечом:
- Если Юрик нам не врёт...
Меня задело за живое:
- Может, хватит ходить вокруг да около?! Снизойдите пояснить, если вы у  нас такие уж начитанные?!
Но Пашка только досадливо покривился:
- Да нет же смысла! До дедушки Прометея сейчас вот доберёмся, и он тебе  сам всё выложит. Как на духу. А то ты всё шипишь, как то масло на сковородке: "Не  может быть!", "Хрень собачья!" - пропищал он противным голосом. - Вот сам во всём  лично и убедишься, что она за "хрень" такая. Недолго уж осталось. Крути, давай,  свою баранку!
Его слова душевного комфорта мне, конечно, не добавили. Кому охота  дураком выглядеть? Тем более - перед инопланетным патриархом! А его портрет всё ощутимее вырисовывался перед внутренним взором на основании Пашкиных  "сказок".
Вот я и мандражил помаленьку, въезжая в соседнее помещение прямо  сквозь толстую перегородку. Как вы уже догадались, о порядке перед нашим визитом здесь тоже не позаботились. Вещи разбиты, покорёжены и, опять-таки, покрыты  внушительным слоем пыли. Только на стене над столом, раздавленным собственным  весом, каким-то чудом удержалось что-то вроде фотографии в стеклянной рамке. Я  придвинул "пятачок" вплотную. Конечно же, это не стекло, и, скорее всего, не  семейная фотография, как мне вначале показалось. Разобрать изображение под  слоем пыли не представлялось возможным. Бессистемно бьющий по глазам источник  света, которым, как и в первом помещении, служил огромный иллюминатор, тоже  этому не способствовал. Так и хотелось протянуть руку и смахнуть наслоения пыли с  изображения. Но - увы! - мы-то здесь, а картинка - чёрт знает где! За миллионы  километров. "Не достать руками, не дойти ногами", как пелось в одном старом  советском фильме. Какой уж там "смахнуть"!
- Ты - того! - подавленно пробормотал Пашка, вяло двинув клешнёй куда-то  вверх. - Пробирайся-ка тремя этажами выше. В Главный Отсек Управления. Прометей,  скорее всего, там обитает. Здесь мы всё равно никого не найдём. Тут - сам видишь -  давно не ступала нога человека... "А только моя и Сидорова"! - так-таки не удержался  он, чтоб не схохмить.
Вовка, имевший о творчестве Аркадия Райкина очень смутное  представление, удивлённо приподнял брови, но не спросил, кто такой этот "Сидоров",  справедливо отнеся последнюю Пашкину фразу к его обычному дуракавалянию.
Потолок прыгнул навстречу, мы проскочили три