Мария Стерхова дополаскивала во дворе белье, неистово окуная его в оцинкованную ванну.
Налетел ветер, шквалом прошелся по кронам тополей. На подворье взметнулся-закружился маленький смерч. Собрал, словно шаловливый мальчишка, мелкий мусор, протанцевал в стремительном хороводе мимо Марии и затих, раздробившись о штакетник забора.
Мария отбросила со лба взмокшую прядь волос:»Ой, белое-то, белое все испакостит».И, лтерев руки о подол, кинулась к тополям, меж которыми парусили на веревке простыни.
Вдалеке громыхнуло раз, другой…
«Придется, однако, на чердаке досушивать, - подумала Мария. – Не миновать дождя. Вон, тучища какая заходит – полнеба заполонила, аж страшно…»
Она глянул на реку – она хорошо просматривалась с высокого косогора, на котором стоял пятистенок Стерховых, - и вдруг опустила руки с зажатым мокрым пододеяльником. Посередине реки беспомощно кружилась сносимая течением лодка. В ней шевелилась маленькая фигурка…
«Мальчонка, - догадалась Мария. – Мотор, видать, заглох у сорванца.Только чей это? Касьяновых?..Калмыков, что ли?..»
Гадать было некогда. Да и на помощь домашних рассчитывать тоже не приходилось: Петр был в рейсе – он шоферил. Сыновья – погодки Виктор и Семен гостили у бабушки.
Мария бросила недополосканный пододеяльник в таз, сбежала по откосу к берегу. Проворно размотала лодочную цепь, заведенную вокруг иссохшегося рогатистого дерева и,сильно толкнув лодку, прыгнула в нее.
Ветер чуть-чуть приутих, уступая черед дождю. И тот – хлынул!
Ядреные капли забарабанили по дну лодки, замолотили по воде, взметывая миниатюрные фонтанчики, дробя барашки волн.
Мария, запустив мотор, так яростно крутанула рукоятку газа, что чуть не упала в лодке. Вовремя успев схватиться за борт, лишь больно ударилась коленкой о бензиновый бачок.
Мария описала на реке полукруг, примериваясь, с какой стороны подойти к лодке, на носу которой стоял мальчуган лет десяти в кургузой курточке, бессильно опустив весло.
Покрытый брезентом обьемистый сверток на корме, который Мария вначале приняла за лодочный мотор, вдруг зашевелился, и из-под брезента показалась девчоночья голова с испуганными глазенками.
Мария осторожно причалила к лодке. Махнула рукой парнишке: перелезай, мол. Сама,тихонечко перегнувшись через борт, выждала удобную волну и рывком выпростала из-под тяжелой ткани девчушку. Та прижалась к Марии худеньким дрожащим тельцем. И непонятно было, отчего она дрожит – от испуга или холода…
Мария вытащила из мешка замасленную телогрейку – одну на двоих – и неторопливо направила дюральку к берегу, слабо угадывающемуся сквозь косые нити дождя..
Дома она скорехонько переодела детей.. Напоила горячим чаем и уложила под одеяло, наказав непременно уснуть.. Сама же пошла на двор, снимать оставшееся под дождем белье.
К вечеру вернулся Петр.
-Ух, и проголодался я сегодня – просто жуть! – хохотнул он, направляясь на кухню.
Остановился на пороге, обернулся:
-Ждешь в гости кого? – спросил. –Нас, вроде, двое. А ты – в четыре тарелки наливаешь…
-Четверо нас, Петенька, четверо, - загадочно улыбнулась Мария.
-Небось,Витька с Семкой раньше времени от бабки с дедом приехали?
-Да нет же. Поди-ка сюда, - Мария поманила Петра в спальню.
Девчушка разметалась во сне на широкой двуспальной кровати.Мальчишка – тот наоборот – свернулся калачиком. Они были брат и сестра – Мария только сейчас заметила, как они удивительно похожи…
-Откуда взялись? – спросил Петр.
Мария рассказала о случившемся на реке.
Дети тем временем проснулись.
-Ну робинзоны мои, давайте ужинать…
Застолом все и открылось. Гена, так звали мальчишку, бредившего морем и твердо вознамерившего стать капитаном дальнего плавания, убежал из детдома. И сестренку Катю с собой прихватил.
А как к морю добраться? Очень просто: все реки в него впадают.
Пришли на пристань, увязались за тетенькой с кошелками. Гена ей даже подмогнул в меру своих сил. Их и пропустили на пароход.
Но на конечной пристани конфуз вышел.Та тетенька, как бы ихняя мама, раньше сошла. Тут строгий дядька в «капитанке»и раскусил, что дело тут нечисто. И пообещал сдать путешественников куда следует. Стал звонить по телефону.
-Тут я его и обхитрил, - не преминул похвастаться Гена. – Говорю, Катька пить просит. Мы, дяденька, только до первого дома дойдем, водички попросим – и назад. Он и поверил. А мы – за дом зашли, я Катюху на закорки – и деру!.. За деревню выбрались, а тут – лодка. Ну, и поплыли…
-Вот ловкачи! – Петр рассмеялся. И тут же посерьезнел: - Ведь хватились вас в детдлме, факт… Ищут… Бог весть что думают…
Генка, опустив голову, затеребил клеенку на столе.
-Родители хоть живы?- тихонько спросила Мария.
Гена кивнул:
-Живы. Вначале отец нас бросил. Мама все говорила, что он в командировку какую-то уехал. Надолго. Но не могут же люди всю жизнь в командировке быть и домой не заявляться… А к маме все какие-то тетеньки заходили. Вино приносили. Мама пила с ними, а потом плакала… Потом одна выпивать стала. На работу не ходит – только выпивает и плачет… Ну, нас в детдом и забрали, - Генка шмыгнул носом.
-Ладно, голуби вы мои,залетные, - Петр встал из-за стола- ложитесь-ка вы спать: утро вечера мудренее…
Мария уложила ребят, потушила свет и ушла в спальню. Легла, ожидая Петра. А он – как ушел на улицу покурить – так и запропастился. Наконец, пришел к Марии, молча разделся и лег рядом.
-Петь, - тихонько подала голос Мария. - Может, они у нас останутся?Я завтра отпрошусь с работы, сгоняю в город, в детдом этот. Так, мол,и так, дети нашлись, пристроены, у нас им хорошо будет…
-Хмм, слишком просто у тебя все выходит, - ответил Петр.-Только нет такого закона, чтобы у живых родителей детей отнимать…
-А такой закон есть, чтобы при живых-то родителях дети сиротами росли? – Мария приподнялась с подушки.
-Это сердце у тебя говорит, - стал урезонивать жену Петр.- Как бы там оно ни было, а в детдом их надо доставить. Конечно, съездить – это можно. Поговорить там… Может, хоть до школы, до сентября им у нас тут и позволят остаться.
Так и прошла душная, несмотря на пролившийся дождь, ночь. Утром Мария накормила ребят и повезла их в город, в детский дом.
Директриса, пожилая, дородная женщина, всплеснула руками, увидев ребятишек:
-Батюшки, живые! А мы тут, было, уже всю службу спасения на ноги подняли, водолазов…
И, обернувшись к детям:
-Катя, Гена, вы во дворе погуляйте пока, а мы поговорим…
Директриса проводила детишек взглядом и продолжила:
-Вы понимаете, это же чрезвычайное происшествие – средь бела дня пропали наши воспитанники…
Она долго говорила о плохой обстановке в семье, о том, какой заботой и вниманием окружены ее подопечные в детском доме, о шалостях детей… Мария слушала и… не слушала.Сидела на стуле, отрешенно опустив руки.
-Ну, спасибо за помощь, - директриса встала из-за стола, показывая, что разговор окончен.- С воспитателями работу соответствующую проведу. Усилим,значит, контроль за детьми…
Мария хотела, было, заикнуться о том, чтобы Гена с Катей хотя бы оставшийся месяц пожили у них. Но потом передумала: вряд ли директриса согласится на это. Да и потом: стоит ли детей рассстраивать? Ну, побудут они у Стерховых, попривыкнут… А потом – опять в казенный дом? Нет, тут уж надо:»или – или»…
Мария уходила из детдома с тяжелым сердцем. Старалась по пути не глядеть на малышню – русых, черноволосых, голубоглазых, с косичками и без –весело носившуюся по
двору.
У калитки не выдержала, оглянулась.
Гена и Катя стояли рядом. Гена ковырял носком ботинка землю, исподлобья глядя на Марию.Катя держала вниз головой свою любимицу куклу...
Мария не выдержала, бросилась назад, схватила девочку на руки, исцеловала ее в щечки, носик, лобик… Потом опустила ее на землю, погладила Гену по вихрам и, уже не оглядываясь, пошла по расплывающейся в глазах дорожке к калитке…
Прошло несколько дней. Работа, обычно спорившаяся в руках Марии, стала вдруг ей в тягость. Делала она все по дому как-то механически.
Петр тоже как-то изменился за это время. Все норовит себе какое-то занятие найти: то лодочный мотор в очередной раз перебирать в сарае примется, то вот крышу пристройки ремонтировать задумал…
Однажды Мария не выдержала:
-Все, решено: еду завтра в город! – объявила она, с грохотом поставив на стол кастрюлю с топленым молоком.
Петр сидел на низенькой скамеечке, налаживал спиннинг. И аж вздрогнул от неожиданности, выронил из рук грузило, которое глухо блямкнуло об пол.
-Что это с тобой сегодня?-спросил.
-А ничего, - ответила Мария, срывая с себя передник. – Я эту мамку ихнюю из-под земли достану, она мне в письменном виде заявит, что от детей отказывается.
…Петр обычно не торопился домой. Но на этот раз заспешил, прибавляя и прибавляя шаг: не терпелось узнать, как там моя Мария-дипломатка справилась с задачей.
Вошел в дом и увидел Марию. Она даже не переоделась, только скинула жавшие ноги туфли и крепко спала. Как сидела у стола, так и уснула, положив голову на руки.
Заслышав шаги, проснулась. А в глазах Петра – немой вопрос.
И губы Марии растянулись в счастливой улыбке…
+ + + + +
Десять раз после этого обновлялась листва на тополях. Отслужили в армии и вернулись в родное село Виктор и Семен. Ушел в армию и Геннадий. Попал, как и мечтал, на флот. Катя заканчивала среднюю школу.
Однажды Мария вышла к колодцу за водой. Долго выкручивала воротом ведро. И тут заметила ладного моряка, ходко вышагивающего по улице со спортивной сумкой в руке.
-Кать, - кликнула Мария, глянь-ка, никак, наш Геночка приехал…
Из ворот выскочила Катя – юбка завилась спиралью.
-Брати-иик! – кинулась на шею, чмокнула в щеку.
…Давно не собирались Стерховы вот так, полным «колхозом» за столом. Наверное, поэтому и ужинали на удивление долго. Мария носилась от плиты к столу, подкладывая то одному, то другому лакомые кусочки.
После ужина Мария с Катей стали убирать со стола.На пороге появился Гена.
-Чуть не забыл, - ломким баском сказал он и достал из кармана коробочку. –Это тебе, мама…
-Ой, сережки… Да куда уж мне, старухе, такие, -зарделась Мария, принимая подарок.
-Ты уж скажешь – «старуха», -Катя прижалась к плечу Марии. - Ты у нас самая молодая.
Мария присела на табуретку, залюбовалась сережками, задумалась..
-Скоро разлетитесь, как птенчики. Гена, небось, в торговый флот подастся. Ты, Катя, школу окончишь, тоже в город уедешь. Виктор с Семеном завтра уже отбывают. На завод какой-то устроились. Трактора делать будут….
Катя завороженно смотрела на сережки:
-Глянь, как камушки переливаются. Как наша река в солнечный день. Тогда вода и впрямь бирюзовой делается…
Мария ничего не ответила дочери. Они сидели и молчали.
Две женщины одна уже в годах, другая – только-только вступающая в большую жизнь.
Перед глазами Марии стоял тот – далекий уже сейчас –летний день… Огромная туча… И посреди реки лодка…
Почти истлевшие остатки этой лодки, кстати, и по сей день лежат на берегу, напротив дома, где живет большая семья Стерховых…
