- Привет! А ты совсем не изменился.
Её зелёные глаза улыбались, но красивое лицо этой дамочки особой радости не выражало.
Я уже давно перестал ощущать себя гусаром, мой организм достаточно набрался алкоголя и всё нехитрое имущество умещалось в сумку, на которой я возложил свои ноги. Вчера вечером мы с однокашниками набрались всяких спиртных напитков, и моя транзитная остановка в Москве грозилась затянуться на неопределённое время. Билет на поезд, купленный мной заранее, данную отсрочку отменил. Сейчас я взял несколько банок пива и опохмелялся в ожидании своего поезда на Воркуту. Настроение было игривое, встреча с друзьями, трогательное прощание и такси, которое донесло меня откуда-то из Балашихи до Ярославки – пожалуй день начался относительно бодро. После первой банки пива я слегка раскис. Народ сновал мимо моих глаз, голосовой информер металлическим голосом объявлял посадку-отправление-прибытие поездов – в общем на фоне всего этого креатива мне предстояло провести несколько часов в ожидании моего поезда.
Возле противоположной стены стояла женщина. Нет, это не то слово наверное, но под пивные дрожжи я в собственных глазах возвысил её на выси безоблачные и назначил своей временной богиней. Пусть стоит, а я буду смотреть на её. Красотка, чё, да не похожа на снующих куда-то спешаших пассажиров. Телефонный звонок отбил течение моих мыслей, которые уже понеслись куда-то «не туда». Минут десять я объяснял своему шефу примерное время свего прибытия, копался в портмоне ради поиска билета (номер вагона забыл, ага), при этом уронил свою начатую банку пива прямо на свою сумку, в общем слегка «вляпался». Когда разговор прекратился, портмоне было положено на место – а пивной след багополучно размазан салфетками по полу, сумке и кроссовками с джинсами – я посмотрел в сторону своей «богини». Хм… Ушла, ничего удивительного. Я открыл следующую банку и принял решение погрустить…
Совсем рядом со мной раздалось:
- Привет! А ты совсем не изменился. – я выронил банку ещё один раз. Так не бывает, эта женщина сидит рядом со мной и делает вид, что мы знакомы.
- Здрасте. Собственно, мы не знакомы. Честно говоря желанием знакомится я не горю. А то, что на вас смотрел – так простите великодушно, мне плакатик тот понравился, который над вами висел… висит… Так что досвидос, барышня, вы ошиблись номером.
В общем-то меня понесло на хамство, красивые женщины просто так на вокзалах не подкатывают и скорее всего я получу предложение воспользоваться услугами какой-то доступной вокзальной девочки.
Она улыбнулась.
- Я искала тебя всю жизнь, можешь думать обо мне всё, что хочешь… Но то, что за 25 лет лет ты ничуть не изменился – это факт.
- 25 лет назад я в школу ходил, у меня прыщей на лице было больше, чем на вашей причёске. Обознатушки, мадам. Бывает.
- Ты служил в спецназе?
- Нет. Я вообще нигде не служил, вот в наркодиспансере лежал, а в вашем спецприёмнике не служил.
Знаешь, Грин, как это жестоко. Жить и надеятся на встречу, видеть сны и постоянно надеятся. Ты был прав. То, что там случилось… Это не самое страшное разочарование в моей жизни.
- Стоп! – я присмотрелся в эти глаза… Что-то знакомое в них мелькнуло, может быть слеза. Слеза, которая скатилась по щеке до подбородка и осталась. Мда… Пару лет назад был момент, но это совсем не то. Мой позывной с личным делом покоится где-то в архиве. А может быть мне показалось что-то знакомое, но пока воспалённые пивом мозги приходили в себя, я достал чистый платок из левого кармана и дал ей. – Ты кто? Ты мама той девочки?
- Да нет! Я та самая девочка и есть.
- Рассказывай. Успокойся и рассказывай, как девочка лет 15-ти превращается в леди лет 40-ка. И это за два последних года. Не надо про лапшу, говори прямо.
Я не люблю воевать. Я всегда не любил воевать, потому что там страшно. Мои прадед, деды, отец воевали. Кто в первую мировую, кто во вторую… Отец – так он в Афганистане. Мне никто из них не рассказывал про войну. В семье это было табу. В детстве я пытался пораспрашивать, но отец злился. Деды замолкали. Я особо не унывал, знал что война – это смерть. У нас в гарнизонах много ребятни жило, отцы которых в афгане погибли. Слава Богу, мой отец благополучно дослужил до пенсии и так же благополучно помог поступить мне в военное училище. Время обещало быть очень мирным, даже из афгана войска вывели, но когда я начал учиться – началось другое.
Страна, которой я присягал, погибла. Вернее, её благополучно умертвили. Где-то в Белоруссии собрались известные ублюдки и умертвили. Спустя несколько лет я понял, что Россия уже игровое поле, на нём большие игроки наяривают в свои преферансы, ставят эксперименты и делают деньги. Все президенты, премьеры и депутаты однозначно превратились в то, что я называю ЧМО. Это уже не люди, это игроки. Невинные души, которые вереницей потянулись и потянутся в небеса благодаря их играм – не вызовут у них даже грамма сожаления. Ведь это игра. Большая игра.
В своём первом бою я облажался. По полной программе. Нашу колонну, которая двигалась в сторону Сельменталя обстреляли. Я со своим оборудованием находился в кузове Урала, и когда раздались пулемётные очереди, все солдаты сиганули из машины. Два ящика с моими железяками послужили мне своеобразным прикрытием и я дрожа от страха, который буквально парализовал все мои конечности, упал на днище кузова и молил бога, чтобы «пощадил-не дал сгинуть и молил его об отпущении грехов. Всё было как в дыму. Это не то, что я видел в кино. И совсем не та война, к которой я готовился. Но вселенский страх, который лишил меня инициативы и превратил в кусок обмочившегося мяса – он никуда не ушёл. Он преследовал меня всегда. Во всех командировках, перестрелках и операциях. Операциях, в которых мне довелось принимать участие, пусть это было не путешествие Рэмбо в долину змей. Это была рутина, к которой я потом привык. Лучший способ сохранить свою жизнь, уберечь жизни товарищей и выполнить «задачу» - это находиться в продуманном и постоянном движении. Только тогда страх тебя не опутает, не скорчит в судорогах и не положит под ноги бандитам. Которые с удовольствием перережут твою глотку.
Когда стрельба прекратилась, бойцы беззлобно ругаясь начали размещаться в кузове Урала. Деловитая перекличка, возгласы офицеров и удовлетворённый доклад по команде старшего моей машины «он жив-здоров, испугался малость» завершили процедуру размещения. Колонна двинулась в путь. Солдат, который сидел рядом со мной даже не улыбнулся. Взглянув на мои мокрые штаны – сказал: Это бывает. Бывает, что и обсираются – но это только в первой стычке. Потом привыкают. И ты привыкнешь, старлей.
В этой командировке я получил медаль. Когда боевики вздумали сравнять с землёй нашу комендатуру – первое, что они сделали – снесли гранатомётным огнём КШМ. Потом выбили мою антенну. И обложили наши порядки усиленным пулемётно-гранатомётным огнём. Я рванул к антенной стойке, выбил её из постамента и сменил основные блоки (приём-передача). Когда я пытался её установить на место, огнём снайпера убило Серёгу-десантника, который бросился мне на помощь. Это как второе дыхание. Чего уж тут сантиментальничать я разозлился. С грехом пополам установил антенну, перебежкой рванул в «аппаратку» и перезапустил свои мультиплексоры, схватил «лапоть» (телефон спецсвязи), проверил связь и сразу вышел на своих «старших» в Грозном. Делов-то доложить «нас атакуют, мы без связи, переключите на армейцев». Когда наши сделали перекоммутацию на командование армейской группой, я сайгачными шагами не пригибаясь рванул на КП комендатуры. Вручил «лапоть» коменданту и сменил пулемётчика, которого перевязывал медик. Нас спасли в этот день. Вертушки прилетели быстро, они отработали полной программе и в соседнем селе долго потом хоронили своих бандитов (мирных жителей). Мирные жители, когда ходят за дровами в лес или на территорию, которая примыкает к нашим блок-постам и комендатурам, почему-то попадают в истории. Их потом находят в окрестностях убитыми и с автоматами в руках. Некоторых с гранатомётами, это крайне необходимые атрибуты для рубки дров. Несчастные, они были вооружены до зубов.
На эту «задачу» я случайно попал. Во всём виноват какой-то зверь, который нагло хлопнул по попке нашу девочку из отдела регламента. Я, как приличный кавалер за неё заступился, так как находился неподалёку. Чего уж греха таить, мы с ней прогуливались в окрестностях нашей части в мирном Краснодаре. Но версия о том, что я совершенно случайно оказался рядом и не менее случайно устроил драку рядом с кафе «Каштан», причём напал я на мирно пасущуюся группу граждан, которые поглощали свой шашлык в этом кафе и «никого не трогали, «мамой клянусь» - её почему-то взяли в обработку наши кадровики. Служебное расследование закончилось моим очередным взысканием. А когда на Москву перестали приходить наши разведшифровки – моя скромная персона попала в число кандидатов на «задачу».
Наш ретранслятор, который принимал от нас всю информацию, собранную в регионе (Чечня в том числе), передавал её через спутник на Москву для анализа – так вот, скорее всего он гикнулся. Копеечное в принципе оборудование, только дурак не знает, что мы его в военной разведке используем. Технология проста, как выпить без закуски: всю информацию мы обрабатываем, шифруем и пуляем её в сторону ретранслятора. Он расположен в глуши несусветной, километрах в 50-ти от Краснодара. Работает сия штучка от автономных источников питания (аккумуляторов) и в качестве резерва – солнечные панельки. Сам ретранслятор через направленную на спутник антенну пуляет её в сам спутник, на котором на нужды разведки выделен один транспондер. Транспондер – он выдаёт инфу на приёмную станцию ГРУ в Москве, вот и вся в общем-то технология. Примерно раз в полгода на ретранслятор отправляют группу, которую охраняют ребята из войсковой разведки. Информация, которую ретранслирует этот блок может быть важной, но не придумали ещё аппаратуры, которая способна «словить» и «распаковать» её сигнал, потому что он всё-таки формируется у нас. В Краснодаре – месте особо защищённом, охраняемом и неприступном. После случая возле «Каштана» я начал в этом сомневаться особенно больше, нежели сомневался раньше.
В общем, в группировке наши силовики замышляли какую-то спецоперацию, поэтому Москва теребила нас указаниями «привести в исходное положение» ретранслятор и шефу ничего не оставалось, как сколотить группу технарей, в усиление которой был назначен старый прапорщик-спецназовец Михалыч. Молчаливый медведеобразный вояка, в принципе. Поговаривают, что он в Афгане свою первую «Красную звезду» получил. Вторую и четвёртую – вторят другие «информаторы», он получил на Мадагаскаре и в Мозамбике. Меня рекомендовали, как исключительно грамотного, подкованного специалиста и «просто хорошего человека». Михалыч только хмыкнул, когда услышал такую рекомендацию. Конечно, в его глазах я был горьким пьяницей, однако мою кандидатуру он таки-утвердил. К моему великому сожалению, попрошу заметить. Переться с ЗИП, автоматом и боезапасом по буеракам и в максимальном отдалении от населённых
