пунктов – задача ещё та. В этой ситуации расстояние 50 километров «по прямой» вырастает до 200 «по кривой». Кривым макаром двигать свои чресла ради какого-то допотопного «ретранса», и это в эпоху цифровых технологий – мягко говоря мове тон. Хотя, наша связная система отличается особенной секретностью, и наглый супостат так до неё и не дорос. Странно всё, но чувство глубокого удовлетворения от действительно здравого подхода к развединформации, постоянно ликует в моей душе. Наши резервные каналы в работу запущены не будут, потому что есть возможность восстановить ретранс. В общем, мы двинулись.
Ночью нас высадили где-то в стороне от города, шли молча. Михалыч отслеживал каждый «бряк» аммуниции и тихо её поправлял. Кроме него нас было трое. Я, как техспециалист, Лёха Муромцев – он по радиоканальным делам шарит (видит Бог, что я знаю больше), Стас Обрядин несёт измеритель. Он несёт аппаратуру, которая измеряет колебания радиоволны определённой частоты в общем радиопотоке, направленном на спутник. Только в исключительных случаях требуется применение знаний и навыков Стаса, но ему по должности положено ходить с нами на «задачу». Ну, Михалыч – он тоже человек случайный, в принципе как и я… Спецназ людей не дал, потому что обеспечивали передвижение какого-то чма из правительства, который с понтом великим пиарил свою предвыборную кампанию. Из обстрелянных только мы с Михалычем. Перед выходом Михалыч шепнул мне, что если передряга какая – так только на мой бесценный опыт надежда одна. Особенно если антенну обстреливать будут, а восстановить её все боятся.
- Уел, Михалыч! – заржал я
На вторые сутки мы добрались до ретранса, заменили потёкшие аккумуляторы и проверили уровни, затухания и сделали другие измерения, которые необходимы при ТО. В общем часа два серьёзно поработали, я хотел усовершенствовать настройки солнечной панели, однако получил нагоняй от Стаса. Ну нет, так нет… Потом поели, аккуратно сложил в выкопанную ямку банки-салфетки и прочий мусор. Закопали, замаскировали. Михалыч размаскировал и замаскировал по своему, мы за весь переход так и не научились его спецназовским премудростям. Рутина, блин. Мысль о том, что сейчас валим домой, подняла нам настроение, и мы даже шёпотом посмеялись. Потом проверили оружие, одели эрдэшки, попрыгали – и двинули обратно. Михалыч первым, я – замыкающим. Нежной поступью и ласковым шелестом мы прошли километров 20. Михалыч известный Сусанин – принципиально кривульками свой маршрут прокладывает, поэтому я не удивлюсь если мы возле ретранса ошиваемся. Секретность, блин.
Привал! Мы рассредоточились, Михалыч отдвлился, и залёг где-то в качестве «боевого охранения». Я справился с пайком раньше других уставился в ту сторону, куда направился Михалыч. Сейчас он вылезет, даст отмашку и я перемещусь для его замены. Рутина, блин. В родном краю как в тылу врага идём. Хотя какая это служба, если двигаешься как клоун и ничего в этом не понимаешь. Нужна практика, а у нас её вообще нет. Не воины мы, а связисты.
Автоматная очередь швырнула меня на землю, заставила перевернуться и зарядить своё оружие. Стас с Лёхой просто упали и готовы были провалиться сквозь землю. Я осмотрелся, стреляли где-то рядом. В этом чёртовом лесу и не понять, откуда звук. За моей спиной раздался щелчок, и хриплый шёпот Михалыча сказал:
- За мной. Эти двое пусть отдыхают.
«Эти двое» всё без объяснений поняли, расползлись и взяли наизготовку свои АК.
- Значится так. Автобус. Заложников человек 20. Духов четверо. Лохи. Но с автоматами. Ты валишь ближних, я – дальних. Пока так. Вопросы? – всю эту тираду Михалыч выдал, пока мы двигались туда, куда ему одному известно. Где-то недалеко раздался сдавленный женский крик, и у меня в глазах потемнело.
- Нет.
Автобус стоял на просёлке, я даже не думал, что здесь где-то просёлочная дорога пролегает. Рядом с ним большой кучей были навалены пассажирские пожитки, в которых мелочно ковырялся какой-то брюнет с автоматом. Люди сидели на дороге. Один из бандитов выдёргивал пассажиров «по одному» и тщательно обыскивал. Серьги, кольца с женщин снимал сразу. В общем, ограбление. Банальное ограбление, четыре урода с автоматами. АКМ. Любимая «машинка» бойцов НВФ. Металлические магазины почему-то не сдвоены, это ещё одно упущение. Лохи, правильно, Михалыч. Моё внимание привлёк бандит, стоявший несколько в стороне. Он внимательно разглядывал пассажиров. Потом откуда-то из середины этой человеческой кучи выдернул какую-то девушку и поволок её в сторону.
- За ними – толкнул меня Михалыч. –Я бью после тебя. Не тормози.
Я полуползком двинулся в сторону, с которой раздался сильный девичий крик. Хорошо хоть бандит не думал скрываться, нашёл я их быстро. Девочка лет 15 лежала на земле, и смотрела на этого урода, который положив автомат на землю медленно снимал с себя штаны. Чего мудрить-то, коль зверь перед тобой?
Я прицелился. Расстояние позволяло отстрелить ему яйца и покуражится над его воплями, но ребёнок вообще не должен что-либо видеть. Пусть умрёт быстро, решил я и выстрелил. За моей спиной раздалось «три одиночки». Михалыч завалил тех троих. Проверять не буду, Михалыч пули на ветер не бросает. Сейчас сам придёт, меня проверить. Я подошёл к девочке. Бандит дергался, как припадочный, пуля снесла ему полбашки. Я взял его автомат и повернулся. На меня смотрели детские зелёные глаза. Широко открытые, ничего не понимающие.
- Всё будет хорошо, девочка. Теперь тебя никто не обидит, пойдём к автобусу. Домой поедешь.
- Вы кто? – почему-то её слеза так и осталась висеть на подбородке
- Русские. Военные. Мы мимо шли. Давай я тебе помогу.
- Не надо. – девочка встала и посмотрела за мою спину.
- Не смотри туда.
- Здрасте.
- Я обернулся – Михалыч как всегда подкрался незаметно и разглядывал мертвеца.
- Пусть валяется, Грин. Девочка, ты как?
- Нормально.
Зеленоглазка уже поправила свой местами изорванный наряд и посмотрела на меня.
- Так вы наши? Какие-то вы… Неправильные – её нос шмыгнул.
- Мы спецназ. Пойдёмте, а то автобус уйдёт. – Мсихалыч пошёл в сторону просёлка, весело насвистывая какую-то мелодию.
- Кто вы?
- Много будешь знать, скоро состаришься. Мы свои. Русские, российские. На – на память. Та самая, сам не знаю почему я её поднял. Пусть оберегает тебя, что ли. Талисманом твоим будет.
- Спасибо, она тёплая. А кто эти люди? Они ехали с нами, были такие весёлые. Потом достали автоматы и заставили водителя на заброшенку автобус выгнать.
- Это не люди. Нелюди.
- Как быстро всё меняется. Были людьми, стали нелюдями.
- Это не самое страшное разочарование в твоей жизни. Пойдём.
Автобус уже разворачивался, трупы бандитов лежали в стороне от просёлка. Девочка запрыгнула в открытую дверь и сказала до свидания.
- Чё делать будем? Мы засветились, как фейерверки на свадьбе. – я посмотрел на Михалыча.
- Автобус. С номерами старыми. Люди первый раз форму увидели. Надо валить, Грин. Нашим про это ни слова – на базе будем дальше разбираться. Тут такое дело, Грин… Мы в окно попали. Надо уходить, пока оно открыто.
- Тогда валим. (Какое к тёлке стоеросовой окно – так ты мне о том на базе нашей и поведаешь).
На базе меня почти не трясли в отношении случившегося. Михалыч с группой СпН на вертушке куда-то летал, вернулись они ни с чем. Потом заговорщицки подмигнул мне, доверительно шепнул «там голяк» - и скрылся в неизведанные дали. В общем, перевели его на новое место службы. Командир лично предупредил меня о неразглашении случившегося и полунамёками рассказал про какую-то хрень типа спецоперации. Я сделал вид, что поверил. Командир сделал вид, что верит тому, что я верю. И мы разошлись.
Он в очередную командировку – а я на новое место службы. В Воркуту. После нескольких «залётов по пьянке» меня благополучно списали в запас с пожизненной копеечной пенсией. Мои пьянки на этом не закончились, и я благополучно лишился семьи. Устроился в какую-то конторку по сборке-разборке мебели и так поживал. Мои случайные подруги надолго в моём холостяцком сарае не задерживались, по большому счёту жизнью общественной и политичекой интересоваться перестал… Мой бывший сослуживец устроил меня на другую работу, здесь требовался определённый трезвый взгляд на вещи, поэтому с пьянками мне пришлось покончить. И в эту командировку в Москву я попал совершенно случайно. Шеф завалился в больницу с сердечным приступом, поэтому за его договорами и бизнес-проектами пришлось ехать мне. Совершив все необходимые и близкие моему шефу сделки, я всё-таки созвонился с друзьями и мы немного покуролесили в Балашихе. Красиво жить не запретишь, и вот я сижу как обдолбанный чурка и квело пялюсь на дамочку, которая лепит мне «горбатого».
Хотя…
- Рассказывай! Потребовал я ещё раз. Все подробности.
- Ты когда родился?
- В 1971 году. Я говорю честно, могу паспорт показать.
- Это было в одна тысяча девятьсот восемьдесят шестом году! Я тогда в станицу к бабушке ехала. На каникулы! В Староконстантиновскую. Где-то возле Глубинки в автобус эти сели.
- Кто эти?
- Нелюди. Ты же сам так сказал. Что нелюди. Да и ты ли это был тогда? Тебя же Грин зовут?
- Это мой позывной, я по радио так назывался. Да и среди своих тоже. Михалыч маху дал, назвал меня при посторонней. Хотя это уже не имеет значения.
- Теперь докажи, что это был ты.
- Я был в похожей ситуации в 2009 году. Два. Года. Назад. Через полчаса отправляется мой поезд. Давай сначала: Ты кто?
- Дед пихто. Как это ни прискобно, но твой талисман меня всю жизнь спасал. От всего. Я его всегда ношу с собой. Помнишь его?
Меня как обухом по голове ударило. Гильза. После того, как я пристрелил бандита – рука почему-то подняла стрелянную гильзу. Не я наверно, рука.
- Покажи. Хотя не надо.
- Номер завода – 39, год выпуска 05. Я же не дура какая-нибудь, нас после этого случая КГБ всех доставало. Но твой подарок я никогда никому не показывала.
- Мне пора. У меня нет времени решать непонятные загадки, к тому же я уже вышел в отставку. Прощай, чтоли.
Я взял свою сумку и сделал первый шаг в пустоту.
Оборачиваться не стал. Что-то мне подсказывало, что это не последняя встреча
