Земной Гм и Ева с планеты Ягдес

Ему снился сон. Две огненные вспышки – огромная и маленькая, разделённые временным интервалом, – дважды обожгли его. От страха, перешедшего в боль, он вздрогнул и проснулся в полной безнадёге, но с ясным пониманием, что огромная вспышка уничтожила корабль, а маленькая... Когда придёт время, он обязательно напишет об этом фантастический рассказ. Фантастический, потому что никакой планеты Ягдес никогда не существовало, никакой космический корабль с неё на Землю не прилетал и его, Гладкова, родословная не могла начаться в кайнозойскую эру...

Гм был в плохом настроении и потому тяжёлыми прыжками отправился на берег озерка – маленького и заросшего тростником. Он часто ходил к озерку, чтобы отвлечься от неприятного ощущения, возникающего в середине груди. Там он слушал, как ветер поёт свою ветреную песню, играя на обломках полых тростниковых трубочек.
Вот и сейчас он присел, подогнув под себя одну ногу, но тут же вскочил и резко, даже со злостью, сломил тростник. Ему вдруг захотелось стать ветром, могучим и сильным, чтобы управлять облаками, дождём и тростником. 
Трубочка была крепкая, нужной, как показалось Гм, толщины. Он неловко взял её пальцами, поднёс ко рту и устроил ей ветер. Звук получился схожий с тихим постаныванием Зы, когда она порезала руку, очищая шкуру скребком. Гм улыбнулся, потому что и звук ему понравился, и воспоминание о Зы – тоже. 
Он повертел трубочку, немного сжал её и, сам того не желая, длинным чёрным ногтем, которым так удобно было вспарывать брюхо пойманным рыбам, проколол тростник в нескольких местах. Уже ни на что не надеясь, он неуклюже взял трубочку, где-то зажав отверстия, и снова в неё подул.
Что это было? Подул сильнее и застыл: трубочка зазвучала как цикады, что встречали их с Зы по вечерам у пещеры. Гм забыл о боли в середине груди. Теперь он будет играть на трубочке, как ветер, петь, как цикады и все – и старый Ры, и молодые Ва и Ку – будут его слушать... 

Ева застегнула на страб идеально севшую по фигуре шкуру. Жаль, что не было зеркала. Она бы сейчас не отказалась повертеться перед ним, разгладить рукой (или лапой?) густую шерсть и оценить, какая из неё получилась австралопитетка. Мысли её второго «я», закачанного в предэкспедиционный период на подкорку под аббревиатурой ГЖО и имеющие параметры Глупой Женской Особи, помогли хоть как-то смириться с мыслью, что о возвращении на родную Ягдес нужно забыть навсегда – корабль она покинула сразу после приземления и, следуя инструкции, взорвала. Получился праздничный фейерверк, который никто, кроме неё и этого тупого полузверя, с которым ей предстоит спариваться, не оценил. Еву по-настоящему рассмешил животный страх первобытного и полное отсутствие у него представлений о прекрасном. Стивен, консультант по межгалактике, предупреждал: твоя поездка не будет вояжем, туром или приятной вечерней прогулкой. «Тебе выпало счастье купить билет в один конец», – завершил Стивен очередную беседу ключевой фразой, и Еву накрыло мелодией

One way ticket 
one way ticket. 
One way ticket 
one way ticket. 
One way ticket to the blues...*
 
Ева наклонилась, подняла небольшой, серый в рыжую крапинку, камешек и, испытывая непонятную радость, прицельно метнула в волосатую спину. Спина встретила удар стойко, не дрогнув, и тут же сменилась оскалом тупоносой обезьяньей морды и угрожающим рычанием. Ева видела голограмму первобытного, но реальность оказалась куда красочнее. Она бесстрашно подошла к волосатому вплотную, по-кошачьи потёрлась о плечо и заговорила прямо в большое, обросшее шерстью и украшенное бляшками оранжевой серы, ухо: «Но прошло немного времени, роса испарилась, воздух застыл, и обманутая степь приняла свой унылый июльский вид. Трава поникла, жизнь замерла. Загорелые холмы, буро-зелёные, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами, равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо, которое в степи, где нет лесов и высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски...»**
– Гм, – проурчалось у первобытного откуда-то изнутри...

Проходя подготовку в Межгалактическом Центре, Ева привыкла есть сырое мясо, пить грязную воду и подолгу не мыться. На Земле к этим весёленьким привычкам добавилась ещё одна: принимать ухаживания от всех самцов группы. Молодые Ва и Ку постоянно шлёпали Еву по попе; стареющие, но ещё крепкие Ю и Уб подлавливали у ближнего баобаба, пытаясь повалить на траву; старый Ры, нещадно сопя, тыкался ей в грудь плоским носом. Гм неизменно отстаивал у сородичей своё право обладать ею. И не только ею. У Гм был небольшой гарем: Зы, Ева и совсем юная Ло. Земная Миссия настолько захватила Еву, что она сама не заметила, как подчинилась негласным законам группы, заняла место в её иерархии. И место это было далеко не первым. И тогда она дождалась сезона дождей...

Гм был в плохом настроении и потому тяжёлыми прыжками отправился на берег озерка – маленького и заросшего тростником. Он часто ходил к озерку, чтобы отвлечься от неприятного ощущения, возникающего в середине груди. Там он слушал, как ветер поёт свою ветреную песню, играя на обломках полых тростниковых трубочек.
«Сейчас он сломит тростник, проделает отверстия и начнёт отвратительно сипеть на примитивной своей блокфлейте», – Ева смотрела из-за кустов на первобытного и медленно поворачивала страб. Справившись с застёжкой, она сняла шкуру и, осторожно зайдя в воду, неслышно поплыла на призывный свист...

Когда она стала выходить на берег, закатное солнце освещало её со спины. Пушистые рыжие волосы загорелись нимбом над головой. Гм медленно отвёл тростниковую трубочку от губ, долго-долго, целую минуту, смотрел, не отрываясь, на прекрасное видение, потом сорвался с места, кинулся к Еве, бережно обнял и, мягко прижавшись к округлившемуся её животу, зашептал прямо в маленькое белое ушко:

Сравню ли с летним днем твои черты?
Но ты милей, умеренней и краше.
Ломает буря майские цветы,
И так недолговечно лето наше!

То нам слепит глаза небесный глаз,
То светлый лик скрывает непогода.
Ласкает, нежит и терзает нас
Своей случайной прихотью природа.

А у тебя не убывает день,
Не увядает солнечное лето.
И смертная тебя не скроет тень -
Ты будешь вечно жить в строках поэта.

Среди живых ты будешь до тех пор,
Доколе дышит грудь и видит взор. ***

В дверь позвонили. Гладков выругался и босиком прошлёпал в прихожую. Открыл дверь. На пороге стояла Соня.
– Проходи... – буркнул Гладков.
– Ты, как всегда, приветливый и, главное, гладкий! Это у тебя от кого?
– Что именно? «Приветливый» от кого или «гладкий» от кого?
– Гладкий... – она прижалась к нему, по-кошачьи потёрлась о плечо.
– Это у меня от Евы.
– А что от Адама?
– …

* Композиция группы Eruption
** А. П. Чехов. «Степь»
*** Вильям Шекспир. Сонет в переводе С. Маршака