Они рассказали, что у вас происходит.
- И вы приехали сюда? Не самая лучшая мысль, ваша… госпожа. У нас тут…
- Знаю, нам уже сказали про вампира.
Брат Питри изучающе посмотрел на девочку.
- И вы добровольно поехали сюда? – спросил он.
- Я хочу помочь.
- Великий Боже, сударыня, да чем вы нам поможете? Я всегда считал себя человеком знающим и искушенным, но Господь показал мне, что все это было пустой гордыней. Я беспомощен перед этой тварью. Это настоящее проклятие. Никакие экзорцизмы и обереги не помогают. Мы отправляем на смерть зараженных людей, чтобы спасти остальных. Восемь человек за три последних дня – это женщины и дети большей частью.
- Вампир не нападает на мужчин? – не удержался Ярре.
- Женщины и дети более легкие жертвы для проклятой твари, - ответил монах. – Послушайте меня, уезжайте отсюда, пока светло. Вам здесь не место.
- Это земли моего рода, - шепнула Янка на ухо Питри и добавила уже громче: - Нам некуда идти, святой отец.
- Вы не понимаете, - вздохнул Питри. – Если слова вас не убеждают, идемте – я покажу вам кое-что.
***
В большой землянке было пусто, холодно, темно и смрадно. В свете фонаря Янка увидела, что к столбу, подпирающему свод землянки, прикована за руки за ноги одетая в рваное окровавленное платье девушка чуть старше ее. Бедняжка висела в оковах, уронив голову на грудь – свалявшиеся от грязи длинные, такие же светлые как у княжны волосы закрывали лицо. Рядом со столбом стояла деревянная самой грубой работы колыбелька. Янка заглянула в нее: в колыбельке лежал младенец, завернутый в грязные тряпки.
- Это Марта и ее дочка, - пояснил отец Питри. – Последние, кого искусала эта тварь.
Янка поежилась, подошла ближе к колыбельке. Младенец лежал с полузакрытыми глазами, его губы запеклись от сжигающего малютку жара, щечки были в красных пятнах . На шее ребенка были видны следы от укусов – две точки засохшей черной крови, окруженные синеватым отеком.
- Мне придется своими руками убить их, - добавил Питри, взяв со стола в углу землянки кинжал и показав его княжне. – Перерезать им горло освященным кинжалом, а тела сжечь на костре. Убить пятимесячного младенца, ваше высочество. Знаете, что испытывает человек в такие мгновения?
- Им нельзя помочь? – спросила Янка. Казалось, она вот-вот заплачет.
- Увы, это проклятие, от которого нет спасения. Вампиризм развивается по-разному, иногда от укуса до появления первых признаков болезни проходит месяц или даже больше. Здесь же, в Лекаве, налицо молниеносная febra sanguinaria – кровавая горячка. Они все равно умрут, а потом будут приходить вдвоем – мать и дитя. И я вас уверяю, что младенец станет еще более страшным вампиром, чем сама Марта.
Женщина на столбе зашевелилась, заскрежетала зубами – видимо, каждое движение причиняло ей сильную боль. А потом она подняла голову и взглянула на Янку, и княжна невольно попятилась назад. Глаза Марты светились в полутьме землянки алыми углями.
- Ааааа, пришел! – проскрипела женщина, с ненавистью глядя на монаха. – Мучить нас пришел. Мою малютку мучить. Будь ты проклят!
- Марта, ты знаешь, у меня нет выбора, - ответил Питри. – Я не могу позволить тебе превратиться в чудовище.
- В чудовище? – Марта издала хриплый клокочущий звук, будто что-то забурлило у нее в горле. – Много ты понимаешь, тупой монах! Оставь нас в покое. Отпусти нас. Ни я, ни мой ребенок не сделали тебе ничего плохого.
- Эта болезнь делает тебя опасной, Марта, - Питри подошел ближе, и в свете его фонаря Янка хорошо разглядела лицо женщины – мертвенно-бледное, с синюшными искусанными губами, с кровяными разводами на подбородке и щеках. – Я хочу помочь тебе и Алион. Я не могу спасти ваши тела, но молю Господа о спасении ваших бессмертных душ.
- Кто эта девчонка? – внезапно спросила Марта, переведя взгляд на Янку. – Почему она так на меня смотрит? Пусть она уйдет!
- Почему ты хочешь, чтобы она ушла?
- Она пугает меня. Даже больше чем ты, проклятый святоша. Я чувствую в ней зло.
- Надо же – вампир зла боится! – хмыкнул Ярре.
- Я княжна Трогорская, - сказала Янка, выдержав тяжелый взгляд прикованной женщины. – Это моя земля, и мне не все равно, что на ней происходит.
- Нет, ты не княжна! – взвизгнула Марта. – Ты не та, за кого себя выдаешь. Питри, убери ее!
- Сначала ты скажешь мне, кто сделал это, - ответила Янка, и голос ее звучал твердо. – А потом я уйду – может быть.
- Зачем тебе знать?
- Так надо. Я имею право узнать истину.
- Это… мне показалось, что я сплю… но это был не сон, - Марта говорила с усилием, по ее телу проходили волны дрожи. - Она подошла ко мне. Нарядная такая, настоящая барыня. Молодая, красивая. У нее были длинные темные волосы, убранные цветами, и зеленые глаза, яркие, как самоцветные камни. Она улыбнулась и сказала мне: «Я так хотела выйти замуж и родить ребенка – как ты, Марта! Позволь мне взять твою крошку на руки, покачать ее». И я… позволила, - тут лицо Марты задергалось, бешеный красный огонь в глазах погас, темная кровь выступила из-под век и двумя струйками потекла по щекам. – Я плохо поступила… не защитила мою лапочку, мое золотце, предала ее! Она целовала Алион, я видела! А потом она обняла меня, и я почувствовала холод. Страшный холод. Отпусти меня, умоляю!
- Я хочу, чтобы ты жила, Марта, - Янка коснулась пальцами руки женщины. – И чтобы твоя дочка жила. Чтобы вы были счастливы. Ты мне веришь?
- Убирайся! Мне трудно дышать…не хочу, чтобы ты стояла рядом со мной!
- Значит, это была женщина?
- Да, женщина… - Дыхание Марты стало прерывистым, глаза закатились. – Совсем молодая женщина. От… отпусти меня!
- Я спасу тебя, - сказала Янка и отошла от столба. Марта тяжело вздохнула и обямкла в своих оковах. Отец Питри вытер рукавом мантии пот со лба.
- Что… что вы сделали, ваше высочество? – промямлил он.
- Ничего, - Янка шагнула к инквизитору. – Я теперь поняла. Я знаю, что делать. До заката еще долго, отец Питри. Вы пойдете со мной, да?
- Ваше высочество, - инквизитор приложил ладонь к сердцу, - я пойду за вами, куда прикажете. Но смею ли я предупредить, что…
- Тогда мы отправляемся немедленно. В усадьбу Веленичей.
***
Усадьба, оставленная хозяевами совсем недавно, выглядела так, будто в ней продолжают жить люди – слюдяные окна были целыми, двери аккуратно запертыми, на площади перед фасадом разгуливали стаи голубей. Только стекла больших медных фонарей над главным входом, в прежние дни горевших круглосуточно, теперь затянули морозные узоры. Фамильный склеп Веленичей располагался в дальнем конце парка, рядом с часовней. Отец Питри первым подошел к дверям и осмотрел их.
- Печать цела, но это ничего не значит, - сказал он. – Миран, твоя очередь.
- Да, святой отец, - кузнец шагнул к двери склепа, опустил на снег мешок с инструментами и извлек из него молот и зубило. Гулкие удары железа о железо распугали ворон, обсидевших деревья вокруг усадьбы, и они тучей поднялись в воздух, зловеще каркая над головами людей.
Миран ударил еще раз, и замок двери сломался. Вход в склеп был открыт.
- Вы останетесь здесь, - велел Серый брат сопровождавшим их вооруженным мужчинам. – А мы спустимся в усыпальницу, если конечно, - тут отец Питри внимательно глянул на Янку, - госпожа не передумала.
- Нет, - Янка посмотрела на Ярре. – Ты со мной?
- Я твой гридень, - ответил юноша. Сумасбродство и отвага этой девчонки пугали и восхищали его. – Конечно, я с тобой. И Вельфгрид с нами.
- Это очень опасно, - в который раз сказал инквизитор.
- Я знаю. Мы идем?
- Да поможет нам Бог, - отец Питри принял у одного из крестьян факел, Ярре взял другой, и они вчетвером вошли в открытые двери, в темноту, пахнущую землей и тлением.
Каменная лестница из четырнадцати ступеней привела их в Зал предков – первое помещение склепа. Испокон веков все фамильные склепы в Кревелоге состояли из двух залов – поминального, посвященного предкам, и собственно усыпальницы, где покоились останки успоших. В Зале предков находился алтарь для поминальных служб, и стояли статуи похороненных в склепе людей, вырезанные из дерева или мягкого камня. В склепе Веленичей статуй было четырнадцать. Мужчины, женщины и две детские. Ярре показалось, что слепые глаза скульптур с неодобрением смотрят на незваных гостей, нарушивших их покой. И еще был пьедестал для пятнадцатой статуи, которую еще не успели установить. Табличка на пьедестале извещала, что тут должна стоять статуя любимой дочери барона Тибора Веленича Розы-Вероники, умершей на шестнадцатом году жизни в третий весенний месяц года 987-ого от тяжкой болезни и унесшей в могилу свою девственность. На пьедестале лежало несколько засохших и почерневших роз.
Янка остановилась у пъедестала и коснулась холодного камня пальцами. Ей стало тоскливо и тяжело на душе. Она вспомнила, как Роза с отцом приезжали в Лесную Усадьбу. Вспомнила ее искрящиеся зеленые глаза, смех, как они играли в кукол на скамейке в парке…
- Ненавижу тебя, смерть! – прошептала девочка, гладя пальцами камень пъедестала.
- Нам надо идти, - мягко сказал отец Питри, коснувшись плеча Янки.
Инквизитор и Ярре зажгли в зале несколько светильников, в которых еще не высохло масло. Теперь можно было хорошо разглядеть двустворчатую широкую дверь, окованную медью. На медных пластинах была искусная чеканка, изображающая сцены Дня Воссоединения – великого воскресения мертвых в конце времен, когда те, кто любил друг друга при жизни, встретятся в царстве Божьем, чтобы не разлучаться никогда. Отец Питри толкнул двери, и створки со скрипом разошлись, открывая вход в усыпальницу. Резко запахло тлением и сыростью. Вельфгрид встал на пороге, настороженно зарычал. Ярре передал факел Янке и взялся за лук.
- Не стоит, - сказала княжна. – Нам никого не придется убивать.
Отец Питри вопросительно посмотрел на девочку. Но Янка уже шла мимо старых каменных саркофагов к красивому, отделанному резьбой и позолотой деревянному гробу в правом дальнем углу склепа. Подошла ближе и опустилась у гроба на колени.
- Это здесь, - вздохнула она.
Отец Питри кивнул и обнажил освященный кинжал, однако Янка велела ему убрать оружие.
- Разве мы не пришли, чтобы покончить с этим, ваше высочество? – спросил инквизитор.
- Я же сказала, отец Питри – мы не станем убивать ее. Отойдите, прошу вас, - тут Янка как-то странно посмотрела на мужчин. – Вы пугаете ее.
Ярре почувствовал, как по спине пробежал холод. Янка положила ладони на крышку нарядного гроба и начала ее гладить. Несколько мгновений было так тихо, что было слышно, как падают с горящих факелов капли смолы. А потом все услышали молодой женский голос, который шел будто из-под земли.
- Кто ты? – спросил голос. – Зачем ты здесь?
- Роза, это я, Янка Трогорская, - сказала княжна и улыбнулась. – Ты помнишь меня?
- Янка? Княжна Трогорская? – Послышался тяжелый вздох, от которого даже у отца Питри зашевелились остатки волос на голове. – Я.. я помню тебя.
- И я тебя помню, Роза.
- Маленькая Янка с двумя косичками и в платье из голубого зараскардского шелка, - сказал голос. – Это было давно. Я помню, что я сама тогда была очень молодой.
- Да, и мы так славно с тобой играли. Было здорово.
- Зачем ты пришла?
- Я хочу помочь тебе, Роза.
- Помочь? – Голос дрогнул. – Ты хочешь остаться
