Другая река

Есть места на карте, в которые тянет просто неудержимо. И вроде бы ничего особенного в них нет: те же леса, что и везде, те же реки и озера, те же поселки. И  люди в таких местах ничем не отличаются от других… А тянет!..

Конец восьмидесятых, начало девяностых… не за горами Окаянные годы России, ужасное время разрухи и смуты. Еще можно ездить на стареньком «Запорожце» в Крым, мимо Новгородки, о приближении к которой уведомляет огромный, видимый издалека щит, на нем нарисовано направление на заповедник. И так хочется повернуть..

В девяностом последние попытки путешествия в Крым. Страна разваливается на глазах, и лучше воздержаться от поездок. На Украине (еще пока «на») уже постепенно меняют названия. Городок Репки, в Черниговской области, стал Рипкамы, улица Строителей, в Киеве, стала улицей Будивельныкив, город Ровно – Ривне. Многие привыкли к русскоязычным названиям, и саркастически усмехаются и язвительно повторяют это «Ривне», но делать нечего, неумолимо наступают новые времена. Подъем национального самосознания в братских республиках пока неудобств не доставляет, и встречается не только с пониманием, но и вызывает потаенный восторг и гордость за местных. Литва, вот, взяла слишком резкий курс на отделение от СССР, и все сочувствуют литовцам. Союз фактически ввел экономическую блокаду в отношении маленькой, гордой республики, и наши люди как могли, помогали бороться против имперского центра. Водитель-дальнобойщик спросил у сварщика, на одном предприятии, немного электродов, и тот притащил сразу две пачки, и даже слушать не стал о вознаграждении. Вставить шпильку такому родному и такому опротивевшему правительству своим долгом считал каждый.

И в наших городах началось брожение. Москва, Ленинград… Длинная и широкая демонстрация на Невском проспекте. Откуда она вышла, мало кто знал, где-то вроде по набережной Фонтанки шли, и еще дальше… Широко растянулась по всему проспекту, впереди, во всю колону огромный транспарант с надписью: «Свободная демократическая партия России» (Откуда такая взялась?), за ним развеваются над толпой трехцветные знамена, под такими во время войны маршировали в Пскове власовские полки, и молодой здоровяк с мегафоном перед колонной настойчиво увещевает «господ» не мешать движению. Как тут удержаться, чтобы не крикнуть весело, по-шариковски: «Господа все в Париже!» - на что здоровяк реагирует мгновенно, и возражает, повернув мегафон: «В Париже – товарищи!». Идущие в оцеплении милиционеры нервно смеются.

Девяносто первый… памятный девяносто первый. Балет «Лебединое озеро», пустые полки в магазинах, предприниматели, кооперативы. Длинная очередь в универсам, и вдоль очереди молодой человек в кроссовках с самодельным плакатом на высоко поднятых руках: "Ельцин, Горбачев – ДА!". Никто не обратил внимания, что Ельцин поставлен впереди Горбачева… Выросшие внезапно вдоль тротуаров ободранные ларьки, торговля у метро прямо с ящиков. Безденежье, неясный страх за будущее, и в то же время, пьянящий восторг от настоящего… Такое время, стремительное и дерзкое, и такие перспективы впереди, что дух захватывает. А между тем, на дворе лето. А лето, это – отпуск, как обычно, в середине июля. А в Крым уже, того… Товаров в магазинах нет, все надо тащить с собой, а если и есть что, все по талонам. Но особенно страшны перебои с бензином. По средней полосе еще ничего, а на югах его просто нет. Иногда даже приходится ночевать на АЗС, в надежде утром перехватить десяток литров. Да и просто страшно! Страшно ехать куда-то вдаль. Кто знает, как оно там?.. Тормоза отпустили, дороги открыли, а движение не организовали, разметку не нанесли… По телевидению показывают уголовную хронику, пока еще робко, с оглядкой, и фильмы появляются: о рэкете, о бандитизме на дорогах. Вот и милицию вооружили короткоствольными автоматами, и гаишников… куда там уже ездить! Остается Пушкинский заповедник. Всего-то, свернуть в Новгородке, и двадцать два километра довольно неплохой асфальтовой дороги. Все же, родные места… или, почти родные.

Лучше всего остановиться на берегу реки Сороть, у моста, по дороге на Креневку. Когда-то, давно, здесь останавливались туристические автобусы, и берег был буквально усыпан палатками. Не было еще ни турбаз, ни гостиниц. Вернее, в селе Воронич какая-то хлипенькая турбаза была, оттуда до поздней ночи доносилась громкая танцевальная музыка, но, видать, мест в ней было мало, потому и ночевали у реки, в палатках. А что!.. Очень даже романтично.

С тех пор немало воды утекло в Сороти, в лесу построили роскошный и большой туристический комплекс, и автобусы уже на реке не останавливались, лишь редкие туристы, случайно забредшие на эти берега, разбивали свои палатки. А оно и к лучшему… как говорил один умный человек: «Где меньше народу, там больше кислороду!» Именно так: народу-кислороду!


Заповедник… Как странно, кто бы объяснил: что сюда так тянет? Природа?.. Леса, разбросанные по склонам пологих холмов? Луга, на которых обязательно несколько тощих коровенок и овцы между ними, круглые и ватные, на тоненьких ножках? Перелески, заросли орешника и вербы внизу, по берегам ручьев и речушек? Светлые березовые рощи, величественные сосны, угрюмые темные ели, таинственные дубравы?.. Красиво, конечно, но такой красоты полным-полно и в других местах. А тянет именно сюда.

Может, оттого, что жил здесь Поэт?.. Но сколько он тут жил? Года два, максимум – три, жил и томился, страдал, и рвался изо всех сил из этого великолепия в столицу. Да и не до такой же степени можно любить поэзию, чтобы ездить сюда ежегодно. А ездим, наверное оттого, что тщанием бессменного руководителя Заповедника, Семена Степановича Гейченко, здесь, в этих местах, овеянных гением Пушкина, воссоздан кусочек старой Руси, настоящее дворянское гнездо. Оттого-то каждое деревце, каждый кустик, каждая травинка в этих местах имеют особое значение. И человеку, впервые побывавшему в этих краях, непременно придет в голову сакральная мысль: хорошо было Пушкину писать, живя в таком великолепии, среди такой природы, такой красоты! Стихи сами просятся на бумагу!

Ушел из жизни Семен Степанович Гейченко, бессменный смотритель и хранитель, пришли новые лица, наступили новые времена. Удалось заинтересовать верховную власть, и в Заповедник щедрым потоком полилось финансирование. Да и сам новый директор оказался не промах, и сумел поставить дело так, что Заповедник даже стал зарабатывать деньги.

Конечно, спору нет – в Заповеднике стало лучше. И с точки зрения удобств для туристов, и, что не маловажно, с точки зрения местного населения. Появились рабочие места, зарплата… А дух эпохи ушел! То, что так долго, с таким трудом и невероятным, нечеловеческим напряжением сил, выстроил, выпестовал Семен Степанович Гейченко, все это сегодня если и не исчезло, то значительно поблекло. Пришли новые люди, наступили новые времена, и Заповедник превратился в хорошо организованное предприятие, дающее, впрочем, неплохой доход.

И вот уже и годы не те, и забот, что называется, полон рот, не до путешествий, а побывать в Заповеднике хочется. Хоть на мгновенье вернуться в свою молодость, войти в ту реку, в которую, утверждают древние мудрецы, дважды войти невозможно. А и в самом деле – слабо? Сесть в машину (благо, это уже не тихоходный и шумный «Запорожец»), взять – да и поехать?.. Всего-то четыреста с небольшим километров, за полдня можно отмахать. Вот и время подходящее, восьмое марта, праздничный день, а к нему еще и два выходных. Что мешает? За бензином рыскать по дороге не надо, бензоколонки буквально на каждом километре, и продукты тащить с собой не обязательно – на трассе полно кафешек с хорошей кухней. И палатка не понадобится: есть гостиница в поселке, есть турбаза, есть еще полно гостевых домиков. Все есть, остается решить главный вопрос: ехать - не ехать?..

Ехать!.. Пронеслись последние строения мегаполиса, который давно уже шагнул далеко за Пулковскую возвышенность с ее обсерваторией, и вот уже бежит под колеса широкая и неровная, вся в выбоинах и кавернах лента асфальта. Под стать путешествию и погода подгадала: солнечно, сухо и морозно. Столбик термометра застыл на отметке минус десять. Но в машине тепло и уютно, чуть слышно ворчит под капотом двигатель, шуршат по асфальту шины, негромко и ненавязчиво играет музыка, и песни Мата Хари манят в даль, за горизонт. А даль эта плотно забита машинами, движение неспешное, иногда приходится снижать скорость вплоть до полной остановки. За Лугой становится просторнее. Теперь уже не нужно колесить по городу, объезжая ямы и рытвины, и, проклиная все на свете, томиться у светофоров – вокруг города построили объездную дорогу, транспортный обход. Стало ли лучше в самой Луге, многое ли изменилось?.. Огромные, лязгающие подвеской «фуры», из города ушли на объездную, а легковых, кажется, стало еще больше, чем было.

У поселка Заплюсье можно перекусить в кафе «Сто миль от города». Здесь отличная кухня, да и время как раз обеденное. Почему расстояние в милях, это у нас-то, в России – сие тайна великая есть. Еще у Гоголя встречается: «иностранец Василий Федоров».  В девяностые, здесь почти что была граница. Тогда каждая область, каждый субъект Федерации стремился к отделению от центра, всем казалось, что именно они «кормят остальной Союз». Милиционеры на этом посту зорко смотрели, чтобы, упаси Бог, на вывозились из Псковщины товары. А какие товары можно было вывезти из Псковской области?.. Кроме воздуха? Это туда везли все, что ни попадя. Одна из самых бедных областей России.

Но вот и Заплюсье осталось позади, а там и Псков промелькнул, Остров. Хочется, конечно, заглянуть в Остров, городок с таким необычным названием, но время торопит, и Остров остается за бортом. Дорога ужасная, разбита, как в лучшие годы развитого социализма. И пейзаж за окном под стать… унылая беспросветная глушь, заросшая вербой и ольшаником, покосившиеся деревянные избы, многие из которых зияют пустыми глазницами окон, облупленные стены животноводческих ферм некогда успешных колхозов, провалившиеся крыши, тонкие сухие  будылья вездесущего борщевика. Промелькнула и Новгородка, и вот уже поворот на Тригорское, Воронич… В морозные мартовские дни, конечно, ни о какой реке, и ни о какой палатке и речи быть не может. Только гостиница, благо, недостатка в них сегодня нет. Есть старая, еще советских времен, в самом поселке, можно и на турбазе остановиться, и в Бугрове выросла новая, современная гостиница, «У Арины». Целый комплекс. Длинное гостиничное здание, вокруг гостевые домики, уютный дворик, кафе. Гостиница эта выросла на фундаменте скотного  двора, памятны еще его развалины в те далекие годы. Но гостиница прекрасная, уютная, комфортабельная – грех жаловаться. Проживание только дороговато: за двухместный номер спрашивают три с половиной тысячи. В гостинице поселка Пушкинские Горы номер обойдется в тысяча четыреста.

А шлагбаум на въезде в Бугрово, установленный не в меру ретивым новым директором заповедника, убрали, теперь можно проехать на старую стоянку. Правда, стоит будка охранника у озера, но и она пуста, шлагбаум открыт, и ехать можно. Длинное деревянное