откликнулся он так же тихо.
Она смотрела на него ещё мгновение, потом перевела взгляд на остальных:
– Мы все должны разделиться. Наверняка будет облава. Я…
Серж снова подхватил пошатнувшуюся Джорджину, и она уже не сопротивлялась, когда он поднимал её в седло своего вороного. Поэт неловко притянул её ближе к себе – чувствуя, как гулко забилось под ладонями сердце.
Его собственное сердце готово было совсем выскочить наружу.
Из окна дома прогремел выстрел – шериф наконец очнулся. Но было уже поздно – разбойники миновали ворота, а в конюшне не оставалось ни одной лошади.
Макс оглянулся на скаку, задыхаясь, выкрикнул:
– Куда теперь?
– Мы – в Развалины! – крикнула в ответ Джорджина. – Уходите из Фореста! Я вас найду! Вик!
– Я его у оврага похороню, Герцогиня, – хрипло ответил тот.
Пришпорив коня, он первым скрылся за деревьями.
Вздрогнув, Джорджина отвернулась, почти уткнувшись лбом в плечо Сержа. Но, искоса глянув на него, отстранилась.
* * *
Развалины действительно оказались развалинами – полуразрушенной сторожкой лесника в глубине чащобы на границе двух графств.
Джорджина молча показала ему на заваленный хламом люк в полу сторожки. Поднатужившись, Серж кое-как откинул тяжелую крышку.
Внутри обнаружилось настоящее убежище, размером с небольшую комнату. Было даже свежо – видимо, воздух проникал через специальные ходы, помимо люка. Сундуки, какие-то ящики… В углу большой глиняный кувшин, видимо, с водой. Постель небрежно застелена чистым клетчатым покрывалом.
Глянув на постель, Серж стиснул зубы, молясь, чтобы снова не опозориться и не покраснеть.
Пошарив в одном из ящиков, Джорджина быстро нашла свечу, спички, аккуратно пристроила зажжённую свечку на сундук и повернулась к поэту.
– Люк прикрой.
Серж поднялся на ступеньку, захлопнул люк, потом, поколебавшись, вновь открыл, поднялся ещё на одну ступеньку.
– Вы чего там, танцы танцуете, милорд граф? – в её измученном голосе проскользнула усмешка. – Не на балу!
Поэт аж взмок:
– Я, наверное, снаружи буду… покараулю… ты спи… отдохни… – голос его совершенно не слушался.
– Спи-отдохни… – передразнила она, тихонько засмеявшись. – Отдохнула уже… у шерифа в гостях. Помоги мне… плечо надо перевязать.
В ящиках нашёлся и спирт, и бинты, и ножницы. Спиртом Серж тщательно протёр руки, стараясь не смотреть, как Джорджина расстёгивает куртку, рубашку, распускает завязки сорочки, придерживая её на груди.
Она тоже на него не смотрела.
Осторожно смотав размоченные водой бинты, Серж скрипнул зубами – так чудовищно изуродовала пуля это золотистое плечо, будто изваянное античным скульптором.
«Попался бы тот урод, кто это сделал, задушил бы голыми руками»…
– Перевязывай давай, – Джорджина устало оперлась здоровым плечом о стену. – Не бойся. Всё заживёт.
– Не всё, – переглотнув, сказал вдруг поэт, встречая её внимательный острый взгляд из-под ресниц.
– Не всё, – помедлив, согласилась она.
Когда плечо было туго перевязано, он снова засуетился, торопливо собирая инструменты, складывая их обратно в ящик.
Джорджина поймала его за руку, останавливая:
– Перестань. Иди ко мне.
–– Ты не должна… – забормотал он, завороженно следя, как, уже не удерживаемая, сползает вниз её сорочка. – Я не потому… Ты не должна…
– Это ты мне должен, – перебила она, властно притягивая его к себе и жадно запуская пальцы в волосы. – И откуда ты взялся только… Ты, мальчишка…
Последние пуговицы на его рубашке она нетерпеливо оборвала, не отрываясь от его губ.
* * *
Свеча, затрещав, догорела и погасла. Счастливый, несчастный, потрясённый до глубины души, Серж бережно водил ладонью по смуглой нежной коже лежавшей на нём ничком Джорджины и отчаянно старался не думать.
Получалось плохо.
Девушка подняла голову:
– Что?
– Ты очень его любила? – выпалил Серж то, что намертво застряло в мозгу.
Та, вздохнув, перекатилась на бок и вытянулась рядом с ним на покрывале, глядя не на него, а куда-то вверх.
– Он мой друг. Он мне когда-то жизнь спас. И всегда спасал. Хватит болтать! Молчи и спи.
– А я?
Она приподнялась на локте, заглянув ему в глаза… нет, в самую душу.
– А ты… я не знаю. Так ещё никогда не было. Не знаю, что это. Замолчишь ты наконец?!
Серж снова раскрыл рот, но тонкие пальцы легли на его губы, накрепко запечатывая все готовые вырваться слова.
Уснуть он всё равно не мог, но старался дышать размеренно, притворяясь, чтобы не беспокоить её. И с оборвавшимся сердцем услышал, как она всхлипывает, тихо, почти беззвучно, вздрагивая всем телом.
Закусив губу так, что солоно стало во рту, он изо всех сил удерживался, чтобы не коснуться её, не прижать к себе, зная, что ранит её гордость.
Герцогиня…
Наконец затихнув, Джорджина сама повернулась к нему, легко провела рукой по щеке:
– Притворяешься, милорд граф?
– Ммммм… – отозвался он. – Я больше не граф.
– Ты всю жизнь свою разрушил. – Она снова внимательно всмотрелась в его лицо. – Всё потерял.
– Наоборот, – весело возразил Серж. – Всё получил!
– Мальчишка! – Она засмеялась, кладя голову ему на плечо. – И что теперь? Уедем? Куда?
– У моего банкира на счету ещё есть средства, – пробормотал Серж, зарываясь в её волосы. – Успеем забрать. Хочешь в Италию?
– Лучше в Америку, – сказала Джорджина серьёзно и повозилась на его плече, устраиваясь поудобней. – Там интереснее…
Она уже заснула, ровно дыша, а он всё лежал, перебирая в пальцах тяжёлые пряди её волос.
«Там я и уговорю её выйти за меня… Благослови, Боже, бедную Америку!»
