Один в океане остров

Здесь, прямо на базе, работает установка – Digital Chrono Transformer. Это была моя тема, братишка.
Он хмыкнул и только досадливо вздохнул. Клен был не в силах оторваться от шумящего живого океана за окном.
– Цифровая трансформация времени. Поймешь ли? Время это волна. Последовательность изменений, которые текут квантами, короткими порциями. Как бы микроскачки, малые отрезочки, за которые в материи что-то меняется. Ну, квантовые колебания. Короче, время – волна, оно аналогично свету и звуку. Хоть чуть-чуть меня понимаешь? – окликнул тот.
– А? – спохватился Клен. – Слова нет, – признался, – один общий смысл… То есть, в некоторых чертах, – быстро поправился.
– Ну да, – фыркнул разработчик. – В этом ты точно недалек от нас. Чем мы занялись, это по другому зовут теорией пространства и времени. Вот кратчайшая доля времени – 10-43 секунды – это известнейший квант, моментное колебание волны материи в вакууме. Так длиной этой волны естественно оказался другой известный квант – 10-32 миллиметра, – кратчайший отрезок пространства. Это константы, Клен, на них стоит наша вселенная.
Океан отвлекал. Казалось, каждая его волна несла в себе крупицу жизни. Рыба, планктон, водоросль. Разработчик от чего-то поморщился, поколебался, а стоит ли продолжать, но решил и продолжил:
– Короче, братишка. Первое, деленное на второе, дает скорость порядка сотен тысяч километров в секунду. Близкую к световой, к третьей нашей константе! С этой скоростью, выводим мы, физический вакуум и распространяет потенцию существования материи. Я не спешу, ты пока догоняешь?
Клен не ответил. Сердце давило грустью и болью, потому что этот океан был не возле родных Островов с их искусственными миражами, а здесь, в чужом доме.
– Не вещество или некое поле, –  наверное, разработчик хотел выговориться, – а именно потенцию, проще возможность, существования материи. В общем, физическое ничто колеблется с известной частотой и амплитудой, а колебание формирует понятие времени, понятие пространства и понятие материи. Это креационистское излучение, Клен, это волна, на частоте которой, если хочешь, творился мир.
Морская пена бросалась на песок, оставляя после себя соль и губку водорослей. Разработчик пожал плечами, словно снимая с себя ответственность за свои выводы, а потом тоже уставился с Кленом куда-то за окно. В океан с его волнами, колебаниями и видимым отсутствием всяких берегов.
– Весь мир – колебание на известной и легко вычисляемой волне! – Вот эти слова Клен, наконец, услышал. – Есть колебание – есть и мир. Вот, смотри – перед нами вселенная, но, видишь ли, в этой вселенной мы не наблюдаем источника ее колебаний. Излучателя нигде нет! Ни в твоей вселенной, ни в нашей, ни… Короче, источник мира объективно находится вне самого мира. Хотя он-то и не дает миру потухнуть.
Клен по-прежнему не отрывался от океана. Волны – один вал за другим – наваливались на берег. Действительно, источник, что подарил мощный первотолчок этим волнам, здесь виден не был. Но надо ли его видеть глазами? Вот же – рвутся поднятые им самим волны.
– Послушайте, а здесь тоже глядят через океан, чтобы найти свое непреложное отечество? – Клен замер, ожидая ответа.
Разработчик как-то утомленно посмотрел на него.
– Так это же и есть та сфера фундаментальной науки, в которой побоялся работать Эйнштейн.
Клену ничего не сказало это имя. Разработчик неопределенно повел в воздухе руками:
– Эйнштейн якобы решил, что человечество к этой теории психологически и нравственно не подготовлено. Я-то думал наоборот: мол, дайте мне один излучатель, и я примусь творить миры и вселенные! Ну, да-да, творить миры – не округляй на меня глаза. Волну времени можно модулировать, как и волну радио. Так вот же!
Он настолько резко махнул рукой в воздухе, что Клен шарахнулся и предпочел отступить  от него шага на три, не меньше.
–  Так вот! Работает здесь конкретный трансформирующий центр, стоит на бывшей радиовышке реальный хроно-ретранслятор, а мы всей аппаратной паримся над беспонтовым видеошоу! У нас 70-кратный Zoom-коэффициент: в оцифрованном время-потоке меняется уже восемь поколений, пока в мейнстриме еле-еле течет три года! А всё это никого не прикалывает. И что? Где тут вопросы психологии и нравственности?
– Меняется восемь поколений… – Клен выдохнул от напряжения, пытаясь увидеть своего пятижды прадеда. – Так вы что… вы же нас ускорили. Скорость нашей волны… то есть ее частота, – Клен сбился, запутался. – Мы живем в семьдесят раз меньше? То есть быстрее…
– Да нет же… Мы просто сделали вас «погромче». Вот и всё. Скорость волны с ее частотой – их разве что Создатель изменит, – он кривовато усмехнулся. – А амплитуду, высоту «гребня» волны – вот ее поднять в семьдесят раз можно. Кванты времени бегут с той же частотой, но эти микроскачки в твоем мире как бы качественнее, что ли, конкретнее, капитальнее.
Клен ничего не понял, и разработчик явно был раздосадован. Он перешел на слабо понятный Клену язык:
– Мир можно трансформировать. Запускаю цифровой усилитель – растет «гребень» волны времени. Пространство и время, длина и частота волны – они же жестко связаны. Результат: возникает ваша вселенная цифрового потока, и она отличается от мейнстримной! Ну, другая космология, геофизика и всё такое. Важно, что субъективное чувство времени у вас выше. Здесь мы говорим час, а там материя уже изменилась на трое суток.
– Зачем это? – перебил Клен. – Зачем вам это, кто мы-то для вас в нашем мире?
– Сто пудов! – разработчик вдруг вытянул губы и рассмеялся – не злобно, не издевательски, даже скорей дружелюбно: – Это вечный прикол человечества – вопросить взятое за шиворот высшее существо, в чем таинственный смысл существования. Вот-вот! Братишка, знаешь, а вы на вашем Острове – поразительная модель человеческого сообщества!
Он посмеялся, а потом резко умолк и вдруг серьезно добавил:
– А лично я до сих пор боюсь внезапного ответа именно на этот вопрос. – Из океана чайка-рыболов выхватила себе еще одну рыбу, но неловко понесла ее и вдруг выронила. Закричав, остальные чайки, закружили над морем. – Смотри, чайки, наверное, спорят, как далеко уйдет везучая рыба!
– Шатин, да ответь ты ему, – не оборачиваясь, буркнул оператор, которого звали Юра. «Шатин, – запомнил Клен, – а не разработчик. Разработчик – это не имя…»
Разработчик пожал плечами и опять отвернулся к окну.
– Наука сдохнет без спонсора, а самый конкретный из спонсоров это развлекательная индустрия, цифровое TV и компании реалити-видеошоу. Вот и всё. Шестнадцать фанатов экстрима сунули три года назад свои головы в проект Digital Chrono Safari. Победителем сафари станет тот, кто скорее поймет трансформированный мир и первым вернется. Вас там народилось уже восьмое поколение. А мы каждые пять дней монтируем о прошедшем у вас годе часовые клипы и выдаем  это зрителям. Это прикалывает!
Голос у Шатина подсел. Наверное, от переизбытка сарказма.
– Кое-кто в прикладной науке вас всерьез изучает. Да-да! Защищены три диссертации. «Льняное сортовыведение», «Регулирование численности карликовых медведей» и «Социоэтнологические доминанты сверхмалых культурных сообществ». Чего тебе, Кирилл? – Шатин резко обернулся, спиной почуяв приоткрывшего дверь ведущего.
Ведущий протиснулся в дверь мимо столов с приборами.
– Сопреемник, – напомнил он. – Прилетел его сопреемник по выигрышу приза. Пусть парень договорится с ним. Слышите, Клен?… У него право на половину приза. Не понятно? Ну, юридически ваш прадед не признан в нашем мире умершим, и его брат теперь конкретно его законный представитель. Опять не ясно?
Правил этого мира Клен по-прежнему не понимал. Он не стал спорить, не стал возражать. Выходя из аппаратной, где его так манил живой океан с рыбами и чайками, Клен только услышал, как переговаривались за его спиной цайтмашин-операторы:
– Слушай, а «эхо» мне, наконец, «убить»?
– Да нет, не надо пока.
– Так фон от него сильный, и белый шум. Мне мешает.
– Ну, убей. Нет! Заархивируй пока.
Клен-«эхо» на плазматроне глядел в океан. Миры-точки на горизонте подернулись тускло-зеленым, наверное, облаком хлора – в океане шли свои процессы, далекие от человечка Клена. Серый океан выбросил из себя на берег вещь, длинную и, как древесина, темную. Клен узнавал эту вещь, выброшенную морем. На теплых камнях чужого мира лежала, неторопливо высыхая, его мачта. Та самая сосна, срубленная на родной земле. Обе реи были отколоты в крушении, а вдоль тела сосны бежала трещина. Клен медленно опустился к ней…
Мимо дизайнерской комнаты его проводили в огромный зал со сводчатым глянцево-черным потолком. В зале из-за этой черноты грезилась вечная глубина и бездна. Клен порывисто глянул вверх, тотчас вокруг себя и снова вверх. Это напоминало глухую ночь. Ночь, наполненную светлячками, так как вся черная полусфера зала была усеяна мириадами огней-точек. Клен даже не сразу увидел ожидавшего его человека. Тот стоял, покачиваясь на носках туфель – крупный, полноватый, с заметным брюшком.
– А ты – Клен, да? – он громко поприветствовал: – Ну, так здрасьте! – наверное, Клен сразу должен был ему обрадоваться…
Ах, да… Клен не сразу понял. Человек был немного похож на самого Клена. Ну, точно. Он такой же светлый, с такими же сжатыми губами. Правда, лет на пятнадцать постарше… Собственно, и похож-то он был не броско, а так, скорее неуловимо. Так бывает у неблизких родственников.
– Ну, спорим, ты думаешь, что это планетарий? – гость двигался размашисто и резко, а говорил довольно-таки громко. –Ага, но планетарий здесь больше для антуража. Тут раньше была станция SETI – не слышал? Тебе это не говорили? Ну, программа была такая, исследования по поиску всякого внеземного разума.
– А-а…
Гость протянул Клену руку. Рукопожатие было какое-то вялое и слабое, что для такой резкости и такого голоса было удивительно.
– Я, правда, ничего не понял про сети… – Клен отпустил эту руку.
– Ну, мой брат здесь работал, – сказал тот, как будто это могло всё объяснить Клену. – Их потом закрыли из-за коммерческой неперспективности. Тогда Digital Chrono Safari и купил всю станцию.
Механизм за стеной черного зала чуть сдвинул огни-точки на потолке и на склонах свода. Клен переварил услышанное. «Светлячки» в их причудливых сочетаниях вдруг напомнили ему контуры Кита, Орла или Черепахи.
– Он ушел в другой поток времени? – Клен догадался. – В наш поток?
Он так и не понял, весело или горько закивал тот человек:
– Ну да. Ты теперь приходишься ему пятижды правнуком.
Глянцевая глубина завораживала. В глубине свода Клену мерещилось нечто живое и вечно подвижное.
– Так на этих вот огоньках мой прадед искал иноостровитян? – Клен теперь понял. – Они похожи… – он пристально вгляделся, – ну да, похожи на скопления островов, если на них смотреть издали.
Скопления медленно вращались. Это рождало иллюзию, будто одни огоньки были ближе, а иные на мириады дней пути дальше… Родственник-незнакомец воспрянул:
– Похожи, похожи! Есть спиральные скопления, миры-острова, течения солнечных ветров, – перечислял он все более увлеченно, тема, наверное, была его «коньком». – Тут даже есть черные дыры-водовороты, а в них пространство то ли замыкается, то ли меняется с временем местами, я