Один в океане остров

уж и не помню. Этот ваш оцифрованный мир так похож на мейнстримный, на наш основной – ну, прямо пародия! До смешного. Он парадоксальное искажение оригинала – как в преломляющей призме.
Ближайшие огни скоплений двигались чуть быстрее, чем сверхдальние. «Искажение» и «пародия» – вот это не понравилось Клену. Пятиюродный родственник (или кто он там?) своей оплошности не заметил. Глянцевая чернота – совсем как ночное небо на родине – напомнило океан своей непредсказуемостью. Ладно. Клен нахмурился. Хватит тут увлеченно руками размахивать. Клен перебил его:
– И миражи тоже есть? – Клен с удовольствием увидел, что родственник немного опешил. – Кто-то их вам фокусирует да еще зажигает лживые маяки? Да? – Клен выставил вперед подбородок. Родственник немного обмяк и как-то пообвис в плечах.
– Н-нет, Клен, – он посерьезнел. – Хотя, да, есть такая тема, что от сверхдальних звезд свет еще к нам не долетел. Но понимаете… – он вдруг заговорил на «вы», точно дистанцируясь Клена. – Если фантазия брата, наконец, исполнится, то до нас когда-то долетит свет населенной системы, и тогда скептики, я думаю, сильно обломаются… – он остановил сам себя: – Короче, Клен, цифровая хронотрансформация уже заканчивается. Safari полагает, что проект достаточно себя исчерпал…
– А не страшно? – у Клена очертились упрямые скулы. – Не боитесь увидеть, как однажды свет вашей же звезды отразится от зеркальной стенки? А? Если ваша вселенная тоже чья-то пародия…
Черный океан уже не казался ему живым. Он был велик и бесконечен, он по-прежнему захватывал дух вечной красотой, но… он уже не был обитаем в глазах Клена. Кажется, его собеседник с порядочным усилием воли пропустил мимо ушей последние фразы.
– Вы и так… – он трудно подбирал слова. – Ты же и так победил, Клен. Прикинь: весь мир это игра, и ты один всю эту игру выиграл. Ты же добился, чего хотел, вот тебе и новый мир, и другие люди… Короче, ты вправе забрать половину выигрыша, а это, поверь, средства к весьма конкретному существованию.
– Я ни на что и не рассчитывал, – Клен стиснул зубы и напомнил: – Я задал вопрос.
– Клен, да не упрямься же ты! – родственник поджал губы. – В этой Вселенной других обитаемых миров нет. Это установленный факт!
– Тогда я вернусь в мой, – Клен был краток.
Скопления звезд висели и плавно перемещались над головой и плечами его родственника. Одно из них упрямо напоминало Белого Кита. Дома родной Остров прятался бы за его Спинным Плавником.
– Я же объясняю тебе, – сопреемник по выигрышу уже терял терпение. – Ты из этого мира, из этой вселенной. Ты только родился в другом потоке. В оцифрованном, в искусственно трансформированном! Тебе не по кайфу станет туда возвращаться. Хроночастотный усилитель сегодня же после прямого эфира погасят! Ты разве не в теме? Твой «мир» по любому «стихнет», едва диджитал-трансформер выключат.
– Нет, не стихнет, – выдавил Клен. Он крепко сжал и разжал кулаки. Вот так же упрям он был дома на Острове, в день его размолвки с отцом. – Свет от звезды летит и тогда, когда звезды уже нет. Вы сами мне это сказали. Время как свет – тоже летит своей дорогой.
Собеседник отошел куда-то вглубь зала. Головой он заслонил одно из множества заходящих «созвездий». Он даже несколько раз всплеснул руками, будто еще сам с собой спорил. Клен силился представить, как по глянцевой черноте сводов течет волна времени, формируя материю и пространство. Внезапно на то скопление звезд, что было так похоже на спину Кита, лег прямоугольник дневного света.
– «Не стихнет», – досадливо повторил Шатин, залысый разработчик, подпирая плечом косяк двери. – «Не стихнет…» Эй, Егорушка, а в чем-то братишка и прав, ты слышишь? – Родственник в ответ только пожал плечами. – Прикинь, его поток времени умирает для нашего потока. Но и наш поток «стихает» для его потока. Не догоняешь? Это как волны. Волны прошли одна сквозь другую и разошлись без проблем. Как бы угасли друг для друга. Но ведь волны-то по любому остались. Что?
– Камень утонул, – Клен встрепенулся, вдруг сообразив всю эту природу волн и колебаний времени. – Камень утонул, а волны-то все бегут и бегут, – сердце застучало сильнее.
– Угу, – родственник Егор повернулся и заслонил плечами еще два скопления звезд глянцевой черноты свода. – Вот один только камень об этом не знает. Он утонул!
– Но я-то живу в волне, а не в камне…
Сердце громко забилось. Привиделось, как на глянцево-черной полусфере волна времени рождает помимо этой черноты с ее огнями-точками еще и бесконечное море с его островами. Тут Шатина отпихнули от двери, а в планетарий влез, буквально толкаясь локтями, ведущий видеошоу.
– Какие камни и волны! – завозмущался он так искренне и так негодующе, что Шатин чуть отступил. – Реально не догоняете? Короче, долбаный усилитель сто процентов выключат в конкретном моем прямом эфире. Какие еще возвращения в свои волны, вы тут о чем? Выигрыш сто пудов берут двое – праправнук-победитель и сопреемник из мейнстрима. Либо никто не берет! И тогда все шоу идет в отстой. Вы собрались беспонтово слить мне финал проекта?
Клен оглянулся, зачем-то ища «созвездие» Белого Кита, будто от него могла прийти поддержка. Родственник стоял в стороне, мял руки и пожимал плечами.
– Нет, не беспонтово, – решил вдруг родственник, – то есть не слить. Не надо эфира. Никакого не надо. Куда тянуть-то… Пусть он уходит домой и всё. Только немедленно. Считайте, это я отказался от выигрыша. Ну, в пользу чего-нибудь благотворительного – мне типа все равно, – он опять покачался на носках своих туфель.
У ведущего шоу опустились руки:
– Да вы оба… Нет, вы все трое по фазе съехали, – он махнул рукой и ни с того ни с сего попросил их жалобно: – А давайте сейчас хотя бы всё запишем. Типа всю передачу. Наделаем в видеошопе зрителей, нарисуем для романтики полумрак как бы под готику. Никто и не заметит подставы. Выдадим за прямой эфир – схавают… Что не так?
Сопреемник Егор покачивал головой. Созвездие Кита, наконец, выплыло из-за его спины. Почудилось недоброе, у Клена напряглись сразу все мышцы.
– Кирилл, – Егор наморщил лоб, – да он просто не успеет. В Сафари течет несколько лет. Только за сегодняшний день.
Что-то грохнуло – это Шатин взвился и, хлопая дверьми, выскочил из зала:
– Вы что, как это за один день столько?! – в аппаратной, шарахнула о косяк дверь. – Откуда несколько лет за день? У меня Zoom стоял 70-кратный! – от ругани разработчика заложило уши. – Кто поднял мне амплитуду?!
…Клен позже не вспомнит, как снова попал в аппаратную. Мелькнули коридорчики, двери, пролетели какие-то люди, Шатин на кого-то кричал, в аппаратной бил свет из раскрытого окна, дико шумело море, живое море, и пахло оно не хлором, но соленой прелостью, как небывалая лагуна… Люди, операторы, разработчик Шатин, ведущий Кирилл, родственник Егор… Даже не имена – непонятные люди, делающие непонятную да и совсем ненужную ему, Клену, работу… Вот Юрий, цайтмашин-оператор, заложив руки за пояс, наступает, вызывающе глядя на орущего Шатина.
– Ну, да-да, разумеется! Это я сделал «звук» «погромче». Чтобы вот его, – Юрий подбородком тычет в сторону Клена, – вытащить за один раз и не расчлененным пакетом. Мне же надо «расслышать» парня целиком, во всех деталях. Ты-то не хотел, чтоб я выдернул его пятью пакетами, по кусочкам, резанными файлами? Его просто нутром наружу могло вывернуть. Трансформацию пространства надо как-то минимизировать или наплевать? У меня вечно фон идет, помехи, реально «белый шум» достал уже. Ты сам-то отличишь на плазме, – он ткнул на плазматрон, – отличишь реальное пространство-время от глюков и мусора? И я нет! Глянь, на трансфо-дисплее по любому «снег» висит. Без поднятого Zoom’а, без увеличения как я пойму, на каком пикселе у меня помехи, а на каком нормальные песчинки и брызги?
– Ты кончил? – Шатин говорил жестко.
– ЗА-кончил, – Юрий поправил не менее жестко.
– Теперь будешь слушать меня. Договорились?
– Окей, – Юрий даже не поменял позы.
– Ты, Юр, немедленно, не теряя секунд, адресуешь братишку из мейнстрим-цайта назад в хроноцифру. Окей?
– Да легко! – Юрка всплеснул руками.
Разработчик посверлил его взглядом, потом обернулся на притихшего Клена. Серый океан за окном все также клубился, выбрасывая из себя пену. Ведущий Кирилл не выдержал и вышел курить вон из аппаратной. Океан все шипел, брызгая на песок. Мутная океанская пена, наверное, была чем-то похожа на помянутый цифровой шум и мусор.
– Нет, ты не понял, Юра, – Шатин заговорил настораживающе тихо. – Короче. Тебе придется возвращать его в тот самый квант времени, в тот самый момент волны, из которого ты его изъял.
Юрка вспылил. Раздраженно дернулся куда-то в сторону. Табуретка на колесиках так и  отскочила, завертелась на месте.
– Считаешь, ты самый конкретный, да? – у Юрия даже уши покраснели. – Тебе неймется программировать время, кодировать информацию, да прямо в реальной материи, в подлинном пространстве, как будто это тебе домашняя play-station! Тебе хочется творить время-потоки и пространства целых вселенных! По прихоти, по приколу! Да ты вечно, сколько я тебя помню, хватаешься за креационистские проекты. Шатин, тебе неймется быть Богом?
– Замолчи. Ты записал файл с его «эхом»? – перебил Шатин.
– Ну…
– Эхо обязано отразиться и вернуться в исходную точку.
На плазматроне шелестело источающее хлор море. За пестротой помех рябили белые камни, щебень и каменное крошево. Мерцал отодвинутый в край окна контур Клена-«эхо».
– Если всё чисто смодулируешь, – настаивал Шатин, – эхо наложится на свой же оригинал и совпадет с ним по фазе. Погрешность будет всего несколько квантов времени, пару мгновений. Короче, ты ретранслируешь файл с «эхом» обратно как отражение. А до этого ты наложишь на этот файл парня, и они – Клен и его «эхо» – в исходной точке сольются. Должны слиться!
Юрка недолго соображал, рассматривая Клена-«эхо» на плазматроне. Потом быстро замотал головой:
– Ты сам-то догоняешь, что произойдет? – Юрий сопротивлялся. – Наложение волн, совпадение по фазе… Будет же резонанс. Такой скачок амплитуды, что…
– Будет, – Шатин убежденно кивнул, – но мгновением позже. С тебя хватит и секунды, чтобы приглушить «звук» до нормального.
– Какого нормального? – опять вскинулся Юрка. – Нормальный поток – это мейнстрим. Остынь! Их мир просто вылезет внутри нашего, а у них даже законы природы другие. Вселенные наложатся, будет хаос, катастрофа.
Шатин, помрачнев, уставился на оператора.
– Знаешь, – настаивал он жестко, – я камешки-то в воду бросал, и не раз. Две волны одна сквозь другую проходят легко и запросто. Ничего не случится, короче.
Юрка не поверил. Скривился, нахмурился, предложил свое:
– Я отключу хронотрансформер и все. Уберу «звук» до нуля. Оцифрованная волна, скорей всего, достаточно поживет по инерции. Свет-то от звезды летит миллиарды лет, ты знаешь.
Из окна вновь потянуло прелостью и солью от огромнейшей живой лагуны. Клен в последний раз посмотрел на нереальное море, на это обиталище множества существ.
– Все-таки, выключаете? – вздохнул где-то в коридоре докуривший, наконец-то, Кирилл. – До финала, без эфира, даже без записи… Накрылось наше тупое шоу, медным тазом накрылось! Вместе с моей профессией.
– Ты