Если б она ушла немножко иначе, к примеру, собрала бы все свои и не только свои вещи и отправилась жить к другому, её бы поняли, ещё лучше её бы поняли, если б этот другой был безумно богат и жил в огромном доме с бассейном и личной конюшней, её бы поняли, даже если б при всём при этом она вывезла бы все вещи из бывшего дома, а ребёнка оставила мужу, - ну, ругали бы, конечно, дура – сказали б – сволочь, совсем стыд потеряла, - но поняли бы. А когда она, как была дома – в джинсах и мятой рубашке – собрав волосы в хвостик, повесив на плечо почти пустую (носовой платок, кошелёк, тушь) сумку и взяв дочь за руку, исчезла в никуда, этого не оценил никто.
Когда тебе почти тридцать, а замужество даже на горизонте не маячит, потому что за кого можно – не хочешь, а за кого хочешь – не выйдет; когда ты начинаешь понимать, что надо срочно, сейчас и некогда больше ждать, а время продолжает идти, то ты собираешься с силами, наконец решаешься и всё-таки рожаешь ребёнка. А поскольку отец должен быть порядочным человеком, а порядочный человек обязательно будет настаивать, чтоб всё как положено, всё как у людей, и в итоге, устав от бесконечных споров, ты нацепишь на палец кольцо, а тебе не надо, а ты не любишь, но ведь не сказать ничего – тоже некрасиво, вроде как использование выходит, а человек имеет право знать, что где-то у него есть ребёнок, мало ли что в жизни ещё случится-получится, да и врать ты не любишь; то приходится подбить на такое ответственное дело того, кто всегда поможет, а именно – лучшего друга. И друг изумлён, друг ошарашен, друг долго приходит в себя и ещё дольше думает, но потом соглашается, потому что действительно друг, а ты почти в беде, и он – единственный. Выходит не сразу, сразу никогда не выходит, только если не нужно, тогда может выйти сразу, и ты уже волнуешься, а он волнуется ещё больше, время идёт, и вы встречаетесь всё чаще и чаще, но, к счастью, никто ни о чём не догадывается. А однажды днём к тебе без всякого предупреждения и вообще в первый раз забредает один из его приятелей, хороший, кстати, человек, славный и умный, ты всегда ему улыбалась при встрече, а он всё там шутил что-то, как-то странно на тебя поглядывал и много курил. И вот он, совершенно с бухты, можно сказать, барахты, предлагает тебе выйти за него замуж, и у него монолог, словно прорвало, и он клянётся, что без тебя – ну просто никак, и что совсем, а глаза у него такие, что ты сама чуть не плачешь и не понимаешь ничего от удивления, а когда понимаешь, оказывается, что уже согласилась, а он, главное, сразу за руку и туда, и документы уже поданы, не идти ж на попятный. А прямо перед свадьбой (или сразу после – в этом сумасшествии не разберёшь) вдруг оказывается, что получилось. Встаёт вопрос, что делать дальше: во всём признаться и разойтись с миром – но это плохо, потому что плохо будет ему, во всём признаться и не расходиться – но тоже плохо, потому что ему будет ещё хуже. Зовёшь друга, который теперь почти отец, он долго молчит, но потом, конечно, спасает, придумав вариант номер три – не говорить ничего, что нечестно, зато безболезненно, ведь все довольны, и у ребёнка папа. Тебе всё это не нравится, но муж так счастлив, и вообще, ну и пусть так. Ребёнок рождается, дальше всё как обычно, время теперь не идёт, а несётся, ребёнок растёт и через тройку лет уже в школу, в общем, всё так здорово, как даже и не мечталось, и ты привыкла к мужу, по-своему даже любишь, ведь он, точно, славный и так любит дочь, а уж она-то от него просто без ума, правда, от дяди, часто заходящего в гости, так как он и твой друг, и мужа, то есть всей семьи, она без ума ещё больше. Заходит он, действительно, часто, подолгу пьёт чай на кухне, помногу возится с девочкой, вам с ним хорошо, ему у вас уютно. Ты благодарна ему безумно – за ребёнка такого славного, за мужа-приятеля и просто за дружбу. И как-то раз он сидит у тебя дома, ты его кормишь обедом (кажется, он у вас только и обедает нормально), вы смеётесь чему-то, и ты спрашиваешь, не надоело ли ему это всё – девочки эти разные каждый день, эта якобы свобода, отчего он не женится, пора бы уже, время. Он глаза в тарелку опустил и вроде как в шутку: «Да вот не нашёл ещё такую, как ты». Потом глаза поднял и совсем серьёзно: «Точнее, нашёл, но только собрался, а меня опередили». Тебя аж затрясло, ты ему: «Дурак!, я ж от тебя ребёнка специально! Я ж за твоего друга замуж, чтобы тебя видеть чаще! Какой же ты дурак, боже!»
Вот как раз тут-то она и ушла. В никуда. Не к родителям даже. В комнату в коммуналке, к вечно раздражённым соседям и орущему за стеной телевизору.
