Художник вошёл в своё жалкое жилище. Здесь уже много лет не бывало никого кроме него одного. Ещё дольше здесь не было женщин: всё поросло пылью, паутиной и плесенью. На улице обжигал мороз, и стены этой квартиры слабо защищали от него. Но художник привык к холоду, как и к голоду. Первым делом он положил сумку на стол, потом снял с себя пальто и повесил его на спинку стула. На столе стоял стакан воды, а теперь, когда из сумки он достал краюху хлеба, была и она. Так же на столе лежал планшет с бумагой и карандаш. Он сел на стул. Слегка поморщился от своего жалкого обеда и ещё более жалкой жизни. Отломил от малого куска хлеба ещё меньше и начал жевать, запивая водой. Немного подкрепившись, взял в руки планшет с карандашом и начал делать какие-то зарисовки. По нахмуренным бровям было понятно, что ему не нравилось то, что у него выходило. Испортив окончательно лист, он отложил планшет и допил воду. Карандаш заложил за ухо и направился к холсту. Стойка с холстом находилась рядом с единственным окном. Вид из окна не позволял разгуляться фантазии: была видна лишь стена соседнего здания. В этих красных кирпичах Художник не раз искал вдохновения, но попытки оказывались не успешными. Теперь он даже не взглянул в окно, решил довериться своей интуиции. Никто не знает, что творится в этих творческих головах. Если он не нарисует ничего стоящего, он ничего не продаст. А если ничего не продаст, то ничего и не купит. А если… Но эти мысли не сильно волновали его затуманенную голову. Больше его беспокоила мысль, будто он - посредственность.
И вот он начал водить кисточкой по бумаге. Она не приняла его мыслей, и выходило что-то неопределённое. Когда Художник это понял, он, недолго думая, сорвал этот лист, смял и прикрепил новый.
Спустя несколько минут, на скрипучем полу лежало несколько сорванных, смятых листов. На некоторых краска ещё не засохла, и они как раненные солдаты, истекая кровью, молили о помощи.
Художник не слышал молитв. Он не слышал даже себя. В порыве ненависти к себе он пытался выдавить из себя хотя бы намёк на картину. Но получались у него лишь бумажные комки. Если бы за каждый комок он получал как за картину, его дела были бы, несомненно, хороши. Увы, спрос на снежки из бумаги был, мягко говоря, не велик.
Он отложил кисть. Он больше не может. В порыве ярости он начал собирать с пола ошмётки своей фантазии и расправлять их. Подойдя к зеркалу, он спросил у отражения:
- Это, по-твоему, искусство? – он выкинул один лист и показал другой. – А это? Это, по-твоему, картина?! – Художник начал переходить на крик. – По-твоему, здесь есть намёк на нём?! А что ты видишь на следующей?!
Он разбросал все свои наброски и заорал.
– К дьяволу!! Пускай он рисует вместо меня!
Художник ринулся к стойке с холстом, но не для очередной мазни. Он обрушил свой гнев на этот станок творчества. С силой ударил по нему руками. Краска разлилась по полу. Для верности он ударил ногой по стойке. Поверив в её смерть, Художник пошёл к шкафу.
Он не подозревал, что всю это драку кое-кто видел. Сам Дьявол был свидетелем происходящего. Дьявол молча наблюдал и осуждал Художника. Неизвестно, хорошо или плохо он его осудил, но это не имело значения. Только художник направился к шкафу, как Дьявол незаметно начал приводить рабочее место художника в порядок. Он поставил стойку с холстом. Прикрепил чистый лист. Собрал кисточки и краски с пола и положил на место. После чего, снова растворился в тени.
Художник же, подойдя к шкафу, достал оттуда рюмку и бутылку. Открутил крышку и налил до краёв. Даже с горкой. Он начал уже поднимать дрожащую руку ко рту, но на мгновение обернулся.
«Как так? Я же только что всё разбросал» - промелькнуло у него в голове. Он весь замер, только рука продолжала подниматься, обливая Художника спиртом. Но он не обратил на это никакого внимания. Его охватила паника. Художник схватил бутылку за горлышко и крикнул:
- Кто здесь?!
Он обежал всю квартиру с бутылкой в руках. Посмотрел во все шкафы и тумбочки. Под каждый стол и стул. Ни одного угла не пропустил. Но поиски не дали результатов. Художник вернулся к столу и поставил бутылку на стул. В нерешительности он начал подходить к своему рабочему месту. Он даже и не подозревал, что всё это время Дьявол ходил за его спиной. А когда Художник встал напротив холста, Дьявол подошёл к его спине вплотную. Дьявол достал скрипку, на которой была лишь одна струна, и костлявой рукой начал играть прямо над ухом Художника.
В голове Художника заиграла чудесная музыка, сладкая как зов смерти. Его руки уже не тряслись, он мог держать кисть уверенно и ещё уверенней рисовать. Он сделал один мазок, затем другой и третий. Вдруг, Художник понял: он нашёл нечто стоящие в своей фантазии. И это нечто повело его за собой. Он не замечал ни времени, ни голода, ни сна. Художник буквально рисовал собою, своими силами.
И вот он стоит, позади него Дьявол со скрипкой. Художник видит потрясающую картину. Он не верит собственным глазам. Он не верит, что это он сам нарисовал такую красоту. Он отходит назад со слезами на глазах.
- Это потрясающе! – воскликнул Художник.
Слёзы стекали по отощавшему лицу и капали на скрипучий пол. На плече Художника появилась костлявая рука.
- Пора, - спокойно произнёс Дьявол.
Художник свалился замертво. Свет солнце за окном угас и окрасился в сине-зелёный цвет.
Художник встал и, удивлённо, начал осматривать свою квартиру. Откуда такой свет, думал он. Страх и паника снова овладели им. Он начал искать всё того же незваного гостя. Пройдя вдоль стола, он обернулся и пошёл спиной. Он сразу же наткнулся на нечто костлявое. И вновь та же рука легла ему на плечо.
- Ты мёртв, - сказал Дьявол.
Художник попытался хоть что-то произнести, но Дьявол тут же приставил палец к его губам.
- Прежде чем что-то сказать, - сказал Дьявол. – Позволь, я тебе кое-что покажу.
Дьявол повёл Художника к столу, а тот, не оборачиваясь, поддался толчку в спину. Дьявол посадил его на стул перед столом.
- Раньше ты был нищим и голодным, - начал слащавую речь Дьявол. – Теперь ты можешь позволить себе всё.
И он начал доставать из рукавов вкуснейшие блюда и напитки, ставя их на стол. Затем рассыпал по столу золото и драгоценности.
- Но я же мёртв, - отвечал ему Художник. – Мне это уже не нужно.
- Неужели? Тогда, пройдём дальше.
Художник встал и, всё так же, не оборачиваясь, последовал в направлении толчка. Теперь Дьявол его вёл к зеркалу.
- Скажи, мой друг, - слащаво говорил он. – Что ты видишь?
- Страх, - отвечал Художник.
- А кого ты видишь?
- Напуганного человека.
- Разве ты не видишь, как ты красив. Страх и смерть сделали тебя невероятно красивым. Ты посмотри на эту бледную гладкую кожу. На тёмные губы. А глаза? В них отпечаток вечности, мой друг. Любая женщина теперь твоя. Что ты на это скажешь? – Дьявол улыбался, Художник это знал, не смотря на то, что Дьявол не отражался в зеркале.
- Мне и это уже не нужно, - выдохнул Художник.
- Ах, так? Это ещё не всё.
Теперь он повёл Художника к картине.
- Смотри же, какую красоту мы с тобой сделали, - скалился Дьявол. – Без меня ты не смог бы сделать нечто подобное, как и я без тебя. Эта картина увековечит тебя в том и в этом мире. Слава, о которой ты так мечтал. Вот она, у твоих ног!
- Убери же её с глаз моих!
- Как? – удивился Дьявол. – Тебе не нравится?
- Мне очень, очень нравится. Я влюблён! До слёз! Именно поэтому, убери. Прошу.
- А как слава? Ты принимаешь её вместе со мной?
- Зачем она мне? – заскулил Художник. – Мне и она уже не нужна.
После этой фразы воцарила тишина. Лишь капли слёз, пробивавшихся сквозь сжатые пальцы, разбивались об пол. Они, как маятник, терпеливо отсчитывали мгновения.
- Верни меня, прошу, - шепотом взмолился Художник.
- Неужели… - запнулся Дьявол. – Неужели, ты хочешь вернуть свою жизнь? Жизнь без куска хлеба, без гроша в кармане, – он начал переходить на крик. - Ты так уверенно променяешь всё это на своё одиночество? Скомкаешь свою славу и вернёшься в эту свою бездарную жизнь?!
Снова пауза. Художник встал, расправил плечи.
- Да, - отрезал он и направился к тому месту, откуда он встал. – Я хочу вернуться в жизнь, где хлеб достаётся кровью и потом! Я не хочу любую в этом твоём сине-зелёном мире. Я хочу, чтобы женщину надо было добиваться! Я хочу ощутить наслаждение от того, как сам обрету дар и поделюсь им с другими! Да, я хочу вернуться в эту мою жизнь, где нет ничего! В этот пустой мир!
Тут он уже сидел на полу и медленно опускал спину.
- И знаешь почему? – продолжил Художник. – Потому, что только на пустом месте можно что-то построить.
После этих слов он закрыл глаза, а Дьявол исчез среди теней. Солнце обрело привычный свет.
Жуткая головная боль врезалась Художнику в голову. Он упал в обморок на пол и разбил себе голову. Он подошёл к стулу и взял бутылку. Хлебнул прямо с горла и, не закусывая, поставил бутылку на место. Головная боль начала постепенно рассасываться. Он вновь подошёл к холсту.
- Что за бесовщина? – воскликнул он; сорвал, скомкал и бросил этот лист на пол, усеянный такими же комками бумаги.
