Они учились на одном курсе. Она была хорошенькой, но хорошеньких девушек – много. Куда больше, чем красивых парней. А он был – красивый. И не только. Душа компании. Вокруг него всегда вился народ – и парни, и девушки. Девушки – особенно. А он выбрал – её. И это переполняло её гордостью. Ей казалось: она вытащила самый счастливый лотерейный билет из возможных. Вот такое везение.
Они поженились. И как-то так получилось – как получается во многих семьях – что для него самым важным стали работа и карьера, а для неё – дом и семья. Хотя, на самом деле, и дом, и семья для неё были – он.
Поездить пришлось порядком. Она легко оставляла обжитое жильё, детей подбрасывала бабушкам – и опять срывалась за ним – в Монголию так в Монголию, в Тюмень так в Тюмень. И пыталась навести уют во временном жилище – чтобы ему было там максимально удобно. И раздобыть еду, чтобы порадовать его чем-то вкусным. Что не всегда было легко, учитывая, какие времена стояли во дворе, да и в места их порой заносило дикие. А ещё – он очень любил гостей. Поэтому и она – любила. И славилась как хлебосольная хозяйка, умеющая и принять, и накормить.
Так и вертелась. Работа – само собой, но и успеть к концу рабочего дня и продуктами отовариться, и меню продумать, чтобы всё быстро, вкусно, ему в удовольствие. И дети, когда не у бабушек жили, тоже на ней были – опрятные, воспитанные, беспроблемные – чтобы ему приятно было с ними пообщаться под настроение.
Он был энергичный, толковый, обаятельный. Умел и ладить с людьми, и на своём настоять. Его как-то очень быстро заметили – и начали двигать по служебной лестнице. А она так и оставалась простым инженером. Неплохим – но без амбиций. И без рвения особого. А значит, и без перспектив. Но она по этому поводу не сильно заморачивалась. Напротив, радовалась, что ответственности немного, и всегда можно и больничный взять, и с работы, если нужно, на часок-другой пораньше сорваться.
Женщины к нему липли - как мухи. Ещё бы! И собой хорош, и мужик состоявшийся (это сразу чувствуется), и не жмот. Денег сроду не считал. Говорил, что мужик деньги не считать должен, а зарабатывать. Достаточно.
Погуливал, конечно. Но – семья это святое! Старался не афишировать. Да особо и не увлекался никем. Она – о его похождениях догадывалась, да и доносили периодически – всё-таки в одной организации работали. Переживала, разумеется, но виду не показывала, держалась, словно ни о чём и не догадывается и верит слепо, как-то интуитивно чувствовала, что с ним лучше именно так. Не затевать выяснений. Да и изначально настроилась, что он на голову выше неё. Может, потому и не роптала, что в глубине души считала, что он слишком хорош для неё одной, и спасибо за то, что есть. И – всё равно ведь – к ней возвращается, кто бы не поманил, не увлёк.
Была у неё одна верная подружка, которая всё из кожи лезла, чтобы «открыть ей глаза», бубнила-бубнила, воспитывала её, воспитывала…. Да она не особо вслушивалась. Подружка, конечно, из добрых побуждений встревала, и проверенная была за годы, но… Подружка подружкой, а он – это он.
Когда ей донесли про эту стервочку из соседнего отдела, она даже не насторожилась особо. У него каких только баб не перебывало! А тут – ни красоты, ни ума. И репутация – только ленивый не переспал. Он на таких и не глядел никогда. Какой интерес-то? Вдобавок вздорная, вести себя не умеет.
А оказалось – она-то и зацепила… И сошлись-то – на нетрезвую голову, после шумного празднования чего-то там. Переспал и переспал. И не вспомнил бы назавтра – да та ему истерику закатила, безо всякого повода, - и на улицу выставила. Его подчиненная, кстати. Мужику это внове оказалось. Не привык он, что его – да на улицу. Как-то все вокруг старались – понравиться. А тут – попалась та, которой плевать – и на его положение, и на мужскую харизму. Обругала, обсмеяла и выставила. И тот факт, что дамочка успела до этого половину их мужского коллектива одарить своими ласками, только еще сильнее по его избалованному самолюбию шарахнул.
Заклинило.
Другой бы по работе прищемил. И – вроде отыгрался бы. А этот – себя за благородного держал. И в ход власть пускать считал ниже своего достоинства. Да и – не интересно ему это было. А интересно – чтобы влюбилась и сама за ним побегала. Вот вроде и умный был… А на такой глупости и погорел. Опыта не было. Разбаловали бабы-то. Своими восторгами.
А может, ему и нужна была – стерва?
Он достиг, чего мог, без проблем рулил на работе, дома были тишь и благодать… Словом, тоска смертная. При его-то деятельной натуре.
Чего он только не пробовал, чтобы – осознала, что он не тот человек, которым пренебрегать можно. И в результате сам не заметил, как увяз по самые уши. А та – то подпустит к себе – под настроение, то – опять прогонит.
А через год огорошила: беременна. И что ты, такой порядочный, теперь делать будешь?
То, что она беременна может быть ещё от семерых, даже не рассматривал – хотя народ и пытался его вразумить по-дружески. Уж очень это обидно, видать, было для его самолюбия. Раз говорит, что от него, значит, от него. Хоть в этом другим предпочла.
А та неплохо мужика просчитала. И взяла на элементарное «слабо». Ну что, красавчик, обделался со страху? К жене каяться побежишь, а меня – на аборт? Я вашу, мужиков, трусливую породу знаю!
Так мы ж не такие, как все! Мы ж крутизны необыкновенной! Искренне считал, кстати.
А посему – выбор сделал.
Извини, дорогая жена. Женщина ты хорошая – во всех смыслах – но я другую полюбил. Дети наши с тобой уже большие, если что, деньгами помогу, а там – маленький ребенок будет, ему отец нужен.
И что ни возрази – всё вроде неправильно. Потому что любые аргументы – против вот этого, что ещё не рожденному ребенку отец нужен – мелочь и эгоизм в чистом виде.
А свои… А что свои? И впрямь выросли. Сына дома практически не бывает, дочь того и гляди замуж выйдет.
Обиделись, конечно. Надулись.
Потом – на мать набросились.
- Сама виновата! Надо было больше за собой следить!
Как она выла, когда он ушёл! При нём-то – держалась. Пока вещи собирал. Пока давал последние напутствия.
- Вы тут держитесь. Если что, звоните.
Словно в командировку уезжал, а не к другой бабе.
Какое-то время на снотворных и успокоительных сидела. Глотала всё, что удавалось достать. Потому что иначе – хоть в петлю. Ни спать не могла. Ни жить. Подруга и ругалась, и плакала, и вытаскивать из дому пыталась – без толку. Жизнь потеряла смысл. Не хотелось вставать с постели. Готовить еду. Прибираться. Зачем? Ведь его всё равно – нет.
Если б не работа – и не вставала бы.
Но – все мыслимые и немыслимые отпуска, отгулы и больничные подошли к концу – и пришлось вставать, и проходить сквозь чужие любопытные глаза… сквозь чужое сочувствие… Все всё знали, все всё успели обсудить до мельчайших подробностей…
Одна из сотрудниц сказала ей:
- Галя, что ты так убиваешься? Он – вернётся! Ты же посмотри на неё! Её долго ни один мужик не выдержит!
За эту мысль – ухватилась. Он – вернётся. Это у него – как болезнь. Переболеет – и вернется. Не сегодня. Не завтра. Но она умеет ждать. И её задача – сделать всё, чтобы он знал: его дом по-прежнему остаётся его домом.
День за днем бесконечно прокручивала в голове один и тот же сценарий: как он возвращается, как говорит: «Я понял, что дороже тебя у меня никого нет». Согласна была воспитывать его ребенка, даже любила его заочно, ведь часть Него! Перебирала его фотографии. Не выкидывала старые вещи – потому что этот стул они покупали вместе. А эту лампу им подарили на годовщину свадьбы. Разговаривала с ним перед сном. Мысленно, разумеется. Звонить – не решалась.
Раз в неделю приезжала дочь. Наводила порядок в квартире, ворчала на мать:
- Господи, ты бы на себя в зеркало посмотрела… Как тень бродишь. Давно уже пора заняться своей жизнью. Мама! Ты ему не нужна!!! Посмотри правде в глаза!
А у неё была одна правда. Она верила – что нужна.
Тем более – жил он со своей, как кошка с собакой. Доносили. Да и сам признавался – когда забредал иногда.
Он мог заявиться – неожиданно. Как в пух и прах разругается со своей, хлопнет дверью – и за порог. А куда идти? Можно, конечно, к друзьям. Но не всегда удобно. Особенно если ночь. А она – он знал – всегда примет. И рада будет. И накормит, и выслушает, и на его стороне будет стопроцентно.
Вот и приходил – периодически. Поплакаться на тяжёлую жизнь. Поплачется, успокоится – и назад вернётся. А она по крупицам вспоминает всё, что он успел ей наговорить. Каждое слово, интонацию, жест. Надолго хватало.
И… годы шли.
Она всё ждала, когда он, наконец, поймет, что его место – здесь. И любят его – здесь. И примут – любым.
А он – знать знал, да возвращаться – не торопился. Уж на самый крайний случай держал.
Дети давно свои семьи завели. Своих детей нарожали. Но всё это… как-то мимо её сознания проходило. То есть важно, конечно, - но, по большому счету, не очень. У них своя жизнь, у неё – своя. В которой она – и он.
Успокоительными (в таких-то дозах!) здорово посадила сердце. Частенько стало прихватывать. И голова болела - постоянно. Но… по врачам ходить сил не было. Отлёживалась. Какие-то таблетки глотала. Вроде помогали ненадолго.
И… Кто ждёт, тот дождётся. То ли его стервозная жена его достала-таки. То ли он её достал, и выставила за порог, не долго думая… Но – и впрямь явился однажды. И сказал:
- Я вернулся. Насовсем.
Она – лет 15 скинула. Светилась. Не знала, как ублажить. Пока крутилась – прибирала, готовила – радость переполняла. Потом присела рядом – он телевизор смотрит.
Всё ждала, когда он оторвется и скажет ей что-нибудь. Но… за футболом новости пошли, потом опять футбол.
Всего и требовалось от мужика – напрячься и выдать речь минут на семь. В духе: «Галя, я понял, что ты мне нужнее всех». А он – молчал. День молчал. Второй молчал. Ему, похоже, и в голову не приходило, что от него какие-то слова нужны. Считал, что и так подарок сделал – вернулся ведь!
На третий день не выдержала:
- Поговори со мной!
- О чём?
- Ну… о нас.
- Так я вернулся. О чём еще говорить?
- Но… почему ты вернулся? – спросила – и сама удивилась.
И он удивился.
- А куда ж мне ещё деваться? Я же сказал тебе – развожусь.
- А я?
- Что ты?
- Ты вернулся ко мне – или в свою квартиру?
- Какая разница? Ты ведь хотела, чтобы я вернулся!
И они смотрели друг на друга, и оба – не понимали.
Он не понимал, чего она хочет от него, и – вечно этим женщинам неймётся – вместо того, чтобы заняться своими делами и дать ему спокойно посидеть перед телевизором, лезет с разговорами – а у него и так настроение на нуле.
А она смотрела – и думала: на что я убила 12 лет своей жизни. Вот этого обрюзгшего, равнодушного мужчину я ждала. Не спала ночами. Мечтала о его поцелуях. Мечтала о его нежности. Близости. За три дня он не прикоснулся ко мне ни разу. Он не сказал мне ничего теплее «спасибо» за ужин. Он вернулся в дом, где его кормят и обслуживают, где он привык жить без забот, и ему, по сути, всё равно, кто о нём заботится.
Он смотрел на неё отсутствующим взглядом, и она видела, что этот мужчина – абсолютно чужой. И то, о чём она мечтала все эти годы, не имеет к нему никакого отношения. Потому что она мечтала – о возвращении любви. А любви-то – и не было.
И она сказала ему:
- Мне не нравится жить с тобой. Как хочешь. Мы можем
