На скальной площадке под солнцем, навзничь лежал голый человек. Его тело ритмично двигалось в такт глубокому дыханию. Толчок диафрагмы вниз – вдох. Резкий выдох – толчок диафрагмы вверх. На вдохе проступали рёбра. На выдохе человек прижимал к бокам и груди согнутые в локтях руки, тогда отчётливо обозначались плечевые мускулы, в нём не было ни капли жира. Вдох-выдох. Раз за разом. Цикл за циклом. Каждый цикл разбит на четыре движения. Вдох-выдох.
Под выбритой до блеска головой человека на тонком коврике проступило пятно пота, от пота блестела полоска усов на загорелом лице. На тонком коврике его голые пятки протёрли две тёмные полосы. Толчок-вдох. Выдох-толчок. Тело, смуглое, как у эфиопа, двигалось в маниакальном ритме, в паху торчал рыжий от солнца клок волос.
Солнце ползло к зениту, прожигая ткань неба. Глаза человека были очень светлыми на загорелом лице, солнце высвечивало их до дна. Его зрачки были – как булавочные проколы. Вдох-выдох. Цикл за циклом. Каждый цикл связан из четырёх движений. Он ничего не видел, ничего не слышал, ничего не чувствовал.
***
- Что он там делает? – с любопытством спросил мальчик.
Мальчик и старик сидели под выцветшим тентом в километре от прокалённой солнцем скалы, на которой изгибался подобно скорпиону лысый человек. Но, что такое километр для глаз юного степного курда, острых, как у хищной птицы?
- По-моему, он призывает Шайтана, - спокойно ответил старик, отпив глоток чаю.
- Что?! Как может христианин призывать Шайтана?! – мальчик широко распахнул глаза.
- Он не христианин. Европеец, но не христианин, - ответил старик.
- Если мы расскажем про него людям, его убьют за это, - уверенно сказал мальчик.
- Мы не расскажем, - кратко ответил старик.
- Учитель в школе говорит, что все мусульмане, братья, - сказал мальчик.
- Почему же тогда они грызутся, как собаки? – задумчиво сказал старик. – Арабы враждуют между собой, турки враждуют с арабами и все вместе они поделили нашу землю. Теперь мы сидим в этой жгучей степи, пасём десяток тощих овец и смотрим, как франк призывает Шайтана на Чёрной скале.
- Всевышний их всех накажет, - мальчик опустил голову.
- Всевышнему нет дела до нашей жизни, - вразумляющее сказал старик. – Всевышний внемлет только душе, которую Сам создал. Такая душа родом из Рая, она не принадлежит этому миру, в котором мы живём, и движемся, и существуем.
- Тогда, что же такое жизнь? – удивлённо спросил мальчик.
- А ты попробуй не дышать и тогда ты поймёшь, что такое жизнь, - усмехнулся старик. – Дыхание нашей жизни принадлежит тому, кто поддерживает жизнь, кто живёт в воздухе.
- Кто это? – тихо спросил мальчик.
- Это Ангел-Павлин, Мелек-Таус, - просто ответил старик. – Ты всегда знал это. Просто тебе никто, никогда не объяснял это простыми словами. Твой отец умер раньше, чем успел это сделать.
- Мелек-Таус, это Шайтан? – ещё тише спросил мальчик.
- Так говорят люди, - усмехнулся старик.
- Учитель в школе говорит, что без воли Всевышнего нельзя травинке шевельнуться, - неуверенно сказал мальчик.
- Слушай этого учителя, - твёрдо сказал старик. – Потому, что тебе придётся устраиваться в мире этого учителя. Но, думай сам. Живи своей жизнью. Верь своим предкам, которые хорошо знали, кто является подлинным подателем жизни и всего, что в ней есть.
- Но, ведь Всевышний создал Землю и всех тварей! – запротестовал мальчик.
- Всевышнего здесь никогда не было, - ответил старик. – Всевышний живёт на Своём седьмом небе, в Своём Раю. Там Он создал все Свои души, а не здесь, и все души были ангельскими. Потом что-то произошло, и Он сбросил часть душ на самый нижний план, на планету, которая была Адом. Здесь бушевали вулканы, текли реки лавы и расплавленной серы, атмосферы здесь не было. Мелек-Таус создал воздух и всё, что живёт, и движется, и существует в воздухе, чтобы падшие могли жить. Он дал им тело. А сам остался в воздухе, чтобы поддерживать его на благо всех живых существ. Спроси у своего учителя, откуда взялась атмосфера Земли? Он не знает. Спроси, почему она не улетает в межпланетное пространство? Он не знает. А ты теперь знаешь. Вот и живи правильно с этим знанием.
- Но, почему же, так много людей почитают Всевышнего, которого здесь никогда не было? – удивлённо спросил мальчик.
- Они не почитают, - усмехнулся старик. – Они повторяют то, что рассказали им знающие. Пророк Мухаммад был в Раю. Он вернулся и рассказал им. Теперь они ошибочно полагают, будто какие-то заслуги здесь, в мире Мелек-Тауса, помогут им вернуться к Всевышнему. Этого никогда не произойдёт. Всевышний не принимает бастардов. В Раю может жить только душа, созданная Всевышним в Раю, ангел.
- Но, здесь, на Земле, людей становится всё больше, откуда же берётся столько душ? – спросил мальчик.
- Ангел беспол, - ответил старик. – Но, душа, имеющая тело, может рождать другую душу. Что и происходит здесь, в мире Мелек-Тауса. Этот мир населён незаконными детьми падших ангелов. Пророк Мухаммад был взят в Рай, потому, что был рождён в Раю и Всевышний простил его за его великую святость. Нас, зачатых в грехе и рождённых в Аду, Он не простит.
- Но, куда же деваются души, рождённые в мире Мелек-Тауса? – спросил мальчик.
- Они все здесь! – старик широко развёл руками. – Они в воздухе, вместе с Мелек-Таусом, больше им некуда идти!
***
На вершине скалы, в палящем сиянии солнца, голое тело дёрнулось и застыло, выгнувшись дугой. Нечто приближалось. В синей тьме, закрывавшей сознание человека за его распахнутыми глазами, начали проступать разноцветные звёзды. Синяя тьма свернулась, как свиток. И вот, в блеске, вздымая увенчанную голову, разворачивая царственные крылья, - явилось Великолепие.
***
Солнце огненным пауком ползло по тенту, под которым старик и мальчик пили чай, рядом бродили и мекали овцы.
- Он там ничего не делает, - сказал мальчик. – Он там уже три недели просто лежит и дышит. Неужели этого достаточно, чтобы призвать Мелек-Тауса? Так легко?
- Легко? – старик вскинул кустистые брови. – А ты попробуй подышать так, как дышит он, хотя бы, час. Тогда ты поймёшь, как это легко. Простой человек такого дыхания не выдержит. Попробуй, и убедишься. Через полчаса у тебя начнут скрючиваться пальцы рук и ног, как когти грифа, лицо перекосится, как морда гиены, ухватившей скорпиона. Потом, если не прекратишь, то потеряешь сознание. У этого франка есть тренировка, он делает такое уже не в первый раз.
- Кажется, он ничего не ест, - заметил мальчик.
- Он ест ночью, мы этого не видим, - сказал старик. – И ест очень много. Ему надо питать души, которыми он дышит. Он такой худой, потому, что всё, что он съедает, сгорает в нём, как в костре. Он сделал из своего тела жертвенник. Он аскет. Он очень, очень упорен. Возможно, он свят.
- Как можно быть святым, призывая Шайтана? – робко спросил мальчик.
- Святость во Зле, намного более редкая и трудная вещь, чем святость в Добре, - ответил старик. – Добро и Зло меняются местами. Но, аскет должен твёрдо стоять на своём. Иначе, Добро и Зло разорвут его на куски. Путь аскета, это очень опасный путь. Он вполне может умереть сейчас там, на скале.
- А что ещё он может делать ночью, когда поест? – недоумённо спросил мальчик. – Он же и так целый день лежит.
- Я думаю, ночью, он может делать то, о чём никогда не расскажет тебе твой школьный учитель, - усмехнулся старик.
- Что? – мальчик широко раскрыл глаза.
- Он поклоняется своему фаллосу, - сказал старик. – Дневное проявление Мелек-Тауса, это Павлин, который танцует в свете солнца. Ночное проявление Мелек-Тауса, это Фаллос, податель жизни.
- Он, что…, - щёки мальчика залились смуглым румянцем.
- Да, - резко ответил старик. – Аскет жертвует всё, что у него есть. В том числе и семя своей жизни, чтобы бестелесное нечто, к которому он взывает, могло обрести плоть. Он сам уподобляется Мелек-Таусу, он совершает акт, который совершил Ангел-Павлин на заре времён.
- Дед, я боюсь, - несмотря на жару, мальчик начал мелко дрожать. – Там, на скале, колдун. Я уважаю Мелек-Тауса, я люблю тебя, но, я хочу быть, как все. Как все, верующие во Всевышнего, единого, милосердного.
- Милосердного? – старик печально усмехнулся. - Кто, эти все? Ты можешь показать мне их, всех? Ты их видел? Я видел, как умирала твоя тётя от химической бомбы, брошенной арабами. Она умирала очень тяжело. А ведь ей было всего семнадцать лет, она даже не успела выйти замуж. Я помню, как принесли твоего отца. Я видел это. Его убили только за то, что он шёл по своей земле. Турецким солдатам показалось, что он ходит не там, где надо. Это сделали не евреи, не франки, это сделали твои братья-мусульмане.
- Я боюсь гнева Всевышнего, - дрожа, сказал мальчик.
- Поздно бояться, - ответил старик.
В чистом небе вспыхнула молния.
***
Из пустыни пришёл ветер и захлопал парусиной тента. На горизонте поднялась лёгкая дымка, по степи закружились мелкие смерчи, вздымая пыль, овцы сбились в кучу. Потом резко потемнело, и стихия накрыла землю.
Это была буря столетия, подобной не помнило нынешнее поколение. По всей стране ураган с корнем вырывал деревья, сносил крыши, валил линии электропередач. Хлестал косой ливень, очень редкое явление в этом месте, в это время года. Среди потоков воды полыхали пожары, причинённые молниями. В горах сошли сели, волны грязи затопили дороги и поля.
Ураган свирепствовал одиннадцать часов. Всё это время старик и мальчик пролежали на земле, закутавшись в брезент и трясясь от холода и страха. На их счастье, поблизости не оказалось ничего, что могло быть в них брошено или опрокинуто им на головы. Под утро, у старика онемели его старые руки, которыми он прижимал к себе мальчика и губы, шепчущие молитвы.
А рассвет принёс им чудесное зрелище. Буря ушла и над степью повисла радуга. Старик видел такое чудо всего несколько раз в жизни, мальчик не видел вообще никогда.
.
Франк появился неожиданно, они глазели в небо и не заметили, откуда он пришёл. Теперь на нём были белые шорты, на голом и почти чёрном плече – рюкзак.
Он поклонился старику, прижав руку к груди, и серьёзно сказал мальчику:
- Здравствуй, младший брат!
- Здравствуй, старший брат! – серьёзно сказал мальчик.
Франк говорил по-арабски, как араб или образованный курд. Он умел вести себя. Ему в голову не пришло, сказать юному курду: «малыш». Цветом кожи он был темнее самого тёмного бедуина. В нём почти ничего не выдавало европейца, только нечто неуловимое в чертах лица, и глаза были прозрачные, как у белого сокола.
Франк присел рядом с мальчиком и сказал:
- Я желаю тебе столько сокровищ, сколько смогут удержать твои руки, младший брат. Чтобы твои руки могли что-то удержать, твои ноги должны твёрдо стоять на земле. Ты гордый юный курд. Ты должен выбрать твёрдо, на чьей ты стороне. Вся сумма человеческих пороков происходит оттого, что люди желают всех благ Земли и Рая одновременно. Словами они обращаются к Всевышнему, а делами к Шайтану. Всевышний их не слышит, Шайтан их презирает. Они ничтожества. Они никому не нужны. Они сбиваются в кучу в своих мечетях, церквах и синагогах, чтобы спастись от страха. А потом выходят оттуда, чтобы творить подлость. Они крадут – и говорят, что это им дал Бог. Они убивают – и говорят, что Всевышний наказал их врагов. Когда крадут у них, когда убивают их – они говорят, что это козни