Монгохто – это большой гарнизон. Не всякая американская база ВВС могла бы сравниться по размерам и числу жителей. Достаточно сказать, что в одно время там базировалась полнокровная ракетоносная дивизия плюс отдельный противолодочный полк дальнего действия. Этот полк был прозван «китайским» отчасти из-за того, что зародился вблизи китайской границы, а отчасти из-за многочисленности личного состава. И то сказать, экипаж каждого самолета Ту-142 насчитывал от девяти до четырнадцати человек. Да и наземная команда соответствовала размерам этого аэромонстра.
Два других полка гордо носили название «румынский» и «зябровский». Румынский полк был обязан послевоенному фильму и футбольному матчу между братскими полками. Некий острослов подбодрил игроков своего полка кличем: «Вперед, дохлые румыны!». И с тех пор, вплоть до самого развала страны, этот полк назывался «румынским» даже в полуофициальных документах.
Второй полк носил наименование «зябровский», так как в него влилась эскадрилья из полка, ранее стоявшего в Зябровке (Белоруссия). Более хозяйственных офицеров история не знала. Достаточно сказать, что до их появления в гарнизоне не знали, что брусника съедобная ягода. И она красным бисером покрывала, по осени, дерн, которым были выложены кюветы на улице Театральной, главной улице гарнизона. Теперь уже не покрывает.
Одно время ходили слухи, что в Монгохто мало женщин. Но так могли говорить только гражданские завистники, не знающие истинного положения вещей. В советские времена не было профессии престижней офицера морской авиации. И слухи, что на небольшом участке суши сосредоточенна уйма холостяков в наглаженной морской форме, не могли миновать свободные женские уши. Скажем больше. В соответствии с этими слухами, холостяки, якобы, пачками валялись на улицах, что не сильно отклонялось от истины. Особенно в праздничные и выходные дни. И это составляло главную заботу комендантских патрулей по сбору и транспортировке бесчувственных тел завидных женихов в офицерские общежития. Но это уж совсем древняя история. До выхода в свет директивы ВС-25 о борьбе с пьянством и алкоголизмом в армии и на флоте. После ее выхода выпадение в осадок на улицах Монгохто из массового выродилось в единичное явление.
Женщин в Монгохто было даже в избытке. Каждый холостяк был на учете и под пристальным наблюдением. Состояние всех семей также внимательно контролировалось. На случай распада ячейки общества. Выпавший из нее …гм… член, не мог долгое время оставаться в одиночестве. Его быстро пристраивали к полезной обществу работе по переноске семейного бремени и добыче денег.
Вне всякого сомнения, что наличие такого большого числа красавиц не могло не породить здоровой конкуренции. Тогда, к сожалению, не проводились конкурсы на звание «Мисс Монгохто». И совершенно напрасно. Тогда было нельзя, а теперь не из кого. Конкурсы не проводились, но весь гарнизон прекрасно знал, кто у нас в этом году Самая Красивая Женщина Гарнизона. И все знали, когда она, проливая горькие слезы, уступала этот титул очередной красотке.
В этой обстановке два скромных и незаметных прапорщика, стрелки-радисты Волошенко и Максимов, по предложению Максимова съездили в отпуск в далекий затерянный в лесах северо-восточной Сибири городок. Они привезли оттуда двух таких красавиц, что, встречая их на улице, многие офицеры зажмуривали глаза, чтобы не ослепнуть.
В сибирском городке, занимающемся в основном лесоповалом и переработкой древесины, отродясь никто не видывал таких генералов, как наши два прапорщика. Естественно, что две первые леди лесоповального городка не смогли устоять против сияния голубых погон, сверканья звездочек, золотых якорей на черном фоне и бравого вида искателей красивых невест. Судьба двух семей вчерне была решена уже после первого танца, а окончательно оформилась записью в местном ЗАГСе ближе к концу отпуска.
Появление двух статных, стройных, юных и голубоглазых сибирячек не прошло незамеченным. Уже на первой дискотеке, куда молодые супруги пришли повеселиться, не обошлось без недоразумений. Девушки были нарасхват, что с одной стороны вызвало зависть и раздражение местных незамужних девиц, а с другой – нездоровый ажиотаж со стороны мужского населения Монгохто. Да и сами вновь прибывшие были несколько обескуражены. Там, у себя в сибирском городке, они допускали, что на свете могут быть еще несколько таких же знатных парней, как их мужья, скажем, в Москве или Ленинграде, но чтобы в глухой тайге, на краю земли, в одном месте обитало еще несколько ТЫСЯЧ офицеров морской авиации! К тому же большинство и красивее и значительнее их суженных, которых они вначале любили, уважали и даже несколько побаивались. Этого сибирские красавицы и представить себе не могли, чем тут же и воспользовались наиболее предприимчивые ловеласы.
Прапорщики не могли все время сидеть возле своих красоток и сторожить их. Только один полет на радиус вырывал их из лона свежеобретенной семьи на 15-17 часов. А еще существовали наряды, командировки. Да мало ли какие поводы для разлуки подает воинская служба. Предоставленные сами себе молодые боевые подруги не терялись. Они быстро обрели массу знакомых среди холостяков и наименее морально устойчивых «женатиков».
Волошенко получил отдельную однокомнатную квартиру на пятом этаже современной пятиэтажки. Квартира была теплой и удобной. Единственная неприятность заключалась в том, что им досталась дверь от прежних жильцов с таким замком, что его мог открыть даже пятилетний мальчик любой щепочкой. В те времена военторг не мог побаловать взыскательный вкус разнообразием замков. Когда Волошенко пошел покупать новый замок, под стеклом прилавка красовалась единственная модель. Ее конструкция не внушала надежд, что этот замок идеально подойдет к предопределенной ему двери. Покрутив в сомнении головой, Волошенко все же купил этот замок.
Дома он поздравил себя с проявленной проницательностью. Замок совершенно не подходил к его двери. Недолго думая, он разобрал свое приобретение. После некоторых размышлений оказалось, что замок можно переделать. Переделанный замок функционировал вполне нормально, только надо было вращать рукоятку засова не по часовой стрелке, как это обычно делается, а в обратную сторону. И эту рукоятку надо было еще и оттягивать на себя. Со всеми остальными проблемами, связанными с ремонтом, Волошенко справился легко и успешно.
Его ослепительная боевая подруга заводила знакомства на все более высоком уровне. И вот однажды она попалась на глаза молодому командиру эскадрильи майору Сведенскому, известному сердцееду, не знавшему поражений ни на земле, ни в воздухе. Стоило ему проникновенно посмотреть своими синими глазами в глаза потенциальной жертвы, откинуть со лба прядь черных, как тормозной след на бетоне, волос а'ля Дин Рид и очередная крепость выбрасывала белый флаг. Собственно, так и получилось с женой Волошенко. Тем более, что он служил в эскадрилье майора Сведенского. А уж отправить прапорщика в очередной или внеочередной раз в наряд майору не составляло никакого труда.
Вот так и пользовался наш майор своим служебным положением, сексуально эксплуатируя безотказную сибирячку. Но однажды Волошенко воспользовался затишьем в несении службы и поспешил домой за забытой книгой, чтобы наряд прошел не так тоскливо. Он попробовал открыть дверь своим ключом, но она была заблокирована изнутри. Тогда он постучал.
Любовники засуетились при первых же попытках Волошенко открыть замок. Майор быстро собрал свои вещи и нырнул в ванную комнату, где начал быстро и бесшумно, по-военному, одеваться. Неверная супруга не спеша накинула халатик и, притворно зевая, крикнула: «Иду-иду! Сейчас-сейчас!». Затем провела пару раз расческой по своим шикарным льняным волосам и направилась к двери. Там она нарочито долго провозилась с запором, говоря достаточно громко, чтобы услышал муж:
– Проклятый замок, – и открыла дверь.
Волошенко не удивился разобранной постели, жене частенько приходила в голову блажь поваляться среди бела дня. Чмокнув жену в щечку, он снял ботинки и прошел в комнату. Жена закрыла за ним дверь в коридор.
В ванной комнате майор почти оделся. Он натянул на голову фуражку и только выжидал момента, когда Волошенко пройдет в комнату или на кухню. Неверная жена включила телевизор громче, чтобы создать звуковую завесу, и майор выскользнул из ванной в коридор. Там он ухватился за рукоятку запора, надеясь легко и незаметно покинуть опасную квартиру.
Но не тут-то было. Замок не открывался. Он вращал рукоятку то по, то против часовой стрелки, но язычок замка оставался неподвижен. О том, что надо потянуть рукоятку еще и на себя, он не догадывался.
А в комнате Волошенко, заслышав какую-то возню в коридоре, навострил уши и спросил:
– Что это?
– Кошка, наверное, шастает.
Доверчивый прапорщик поверил этой дезинформации и продолжил поиск нужной ему книги, но тут его взгляд упал на кошку, мирно дремлющую в кресле.
– Похоже, это не кошка, – сказал он и, прихватив палку для штор кинулся, в коридор.
В этот момент доведенный до отчаяния сопротивлением замка майор дернул ручку на себя и провернул ее против часовой стрелки. Спасительная дверь открылась. Но было уже поздно. Палка для штор с треском опустилась на его голову. Крикнув:
– Ой! – майор кинулся по лестнице.
А за ним несся в одних носках обманутый в своих лучших чувствах прапорщик и наносил безжалостные удары по голове, плечам и спине майора. На поворотах лестничных площадок Волошенко узнал своего командира. Но так как тот не защищался и не просил пощады, он продолжал наносить удары палкой для штор, правда, с меньшей силой и интенсивностью.
Осознав, что он в одних носках Волошенко на втором этаже прекратил избиение и поднялся к себе наверх. Там той же палкой он без особой жестокости поколотил неверную жену и, чтобы закрепить урок, дал ей две оплеухи. После чего она разрыдалась и пообещала, что больше никогда и ни с кем.
Волошенко все рассказал Максимову. Тот стал внимательнее следить за своей женой. И что вы себе думаете? В скором времени он заметил, что его отсутствием и её благосклонностью вовсю пользуется некий подполковник.
Друзья запили и загуляли. Они развелись со своими сибирячками и предложили им уехать домой. Но не тут-то было. Девушки, приобретя определенный опыт гарнизонной жизни и сравнив ее с бытом лесоповальных подруг, побежали в политотдел. Там они нажаловались, что их мужья пьют и гуляют, а Волошенко еще и палкой для штор дерется.
После недолгого разбирательства прапорщики перебрались назад в общежитие. А сибирские красавицы через полгода вышли замуж за лейтенантов-технарей и очень присмирели. Я, когда уезжал из гарнизона, так и не узнал, как у них дальше судьба сложилась. Впрочем, в последнее время было столько похожих событий, что я толком и не знаю, с ними ли все это случилось или с кем другим.
Если кто спросит, а для чего я все это написал и где мораль, я отвечу: «Когда куда-либо заходишь, подумай, как будешь оттуда выходить».
ЛЫСЫЕ ДЕТИ
Служил у нас в полку один летчик. По фамилии
Здравствуй, ну, что разбросал свои заботы, отпечатался. Или как?