ОТКРОВЕНИЯ БАБЫ АНИ

Картина – типичная, а посему не вызывает ни у кого особого негодования.

Я присаживаюсь, найдя свободное местечко, между двумя женщинами: слева – сравнительно молодая, справа – явно старше меня и с забинтованной рукой на перевязи. Сижу. Жду.

Та, что травмированная, - не сидит на месте: то и дело вскакивает, подбегает, семеня ногами, к заветному кабинету, возвращается назад, произнося только одну фразу:

- Не порядок!

Ей скучно. Ей хочется с кем-нибудь поболтать. Я это чувствую и первым делаю шаг навстречу.

- Что с рукой? – спрашиваю я.

- Да… - следует короткая пауза. – После Нового года… Сразу… Иду, значит, в правой руке держу чайник с кипятком…

- Обварились?

- Нет… Иду, значит, и тут меня покачнуло… И я со всего маху свободной рукой опёрлась о табуретку. Вот и…

- Вывих?

- На это сначала подумала… Потерла руку, но на другой день боль усилилась и рука в запястье стала синеть. Вызвала «скорую». Отвезли в больницу. Там признали: перелом, - после паузы, чтобы произвести на меня, видимо, большее впечатление, добавила. – Со смещением.

Я сочувственно киваю головой и деликатно, чтобы не затронуть чувств женщины, говорю:

- В нашем возрасте необходима осторожность.

- Мне, - говорит она, - восемьдесят шесть стукнуло… А вам? – спросила, а зорким глазом  скользнула по мне

- Чуть-чуть меньше.

- Насколько?

- Всего на тринадцать лет.

- Всего? Скажете тоже…

Чтобы вернуть собеседницу к прежнему, спрашиваю:

- Гипс наложили?

- Третью неделю хожу.

- Есть кому ухаживать?

- Соседей прошу, когда надо что-нибудь купить… Соседи хорошие. Сами идут и ко мне заходят. «Баба Аня, - говорят, - может, и вам чего-нибудь надо?» В другом… Кое-как обхожусь.

Кто-то из очереди советует:

- Обратитесь в соцзащиту. Кого-нибудь приставят. Обязаны…

Старушка отрицательно замотала головой.

- И… не надо! Ни за что!.. Месяца два назад соцзащитница купила кефир, принесла. Попробовала. Выкинула в мусорное ведро… Не пью я такой кефир.

Я про себя подумал: «Какая привереда».

Старушка продолжила:

- Мне бы помогли убраться в квартире…

Все тот же из очереди:

- Эта услуга платная.

- Знаю… Полтыщи заплачу, пару раз махнут тряпкой и – до свидания. Где у пенсионерки такие деньги?

Я спрашиваю:

- А родственники?

- В Пензе-то у меня лишь племянница… Болеет она, ой, как болеет, как болеет!

- А муж… что? – продолжаю интересоваться.

- Муж – объелся груш…

- Был, но бросил?

- Никогда не было, - ответила старушка и на сухоньких губах появилась улыбка.

- Понимаю, - говорю сочувственно я. – Мужская часть вашего поколения войной была выбита. Поэтому с женихами – туговато… Бедные женщины…

На лице Анны опять появилась хитроватая ухмылка.

- Я – не бедная.

- Вот как? Тогда…

Она не дала досказать.

- Я была активисткой… В каждой бочке затычкой… При заводском Доме культуры тогда Гришин… Знаете, чай, Гришина? – я отрицательно мотнул головой. – Не знаете Гришина!?

- Знал лишь одного Гришина, того, который был первым секретарем МГК КПСС.

- Не с Луны ли свалились? Не знать нашего Гришина – никак нельзя, - старушка оскорбленно уставилась на меня.

Я лишь развел руками.

- Извините!

- Так вот, - продолжила рассказ старушка. – Гришин организовал коллектив художественной самодеятельности. В нем - хор и большая танцевальная группа. Я – была плясуньей… Пошла и записалась к Гришину. Среди танцовщиков, - глаза старушки оживились и засветились неестественным для ее возраста блеском, - такие мужики были, такие мужики – загляденье.

Сразу я не понял, поэтому и спросил:

- И что? Мужики-то эти, скорее всего, уже были пристроены.

- Да… Но… - старушка по-прежнему загадочно усмехнулась. – Так плясала, уж так плясала… Ну и… Доплясалась…

Старушка замолчала. И я тоже какое-то время молчал и не лез с вопросами, однако вылез-таки:

- Значит, бездетны?

- Кто сказал?! – воскликнула старушка и сердито посмотрела в мою сторону.

- Но ведь… Вы…

- У меня – взрослый сын… В шестидесятом родила… Такой сынуля, что ни в сказке сказать, ни пером описать, - далее так зачастила, что прервать ее стало невозможным. – Я ему образование дала. А после десятилетки пришел и выложил мне: буду военным. Я перечить не стала, хотя понимала, что сынулю, счастье мое, видеть буду редко. Поступил в военное училище, хорошо закончил, офицером стал, большим теперь он офицером… В Москве он… В генеральском штабе служит сейчас.

- Наверное, в Генеральном штабе Министерства обороны, - решил поправить я.

- Как правильно, ей-Богу, не знаю, но сынок так говорил… Вроде как про что-то генеральское… Живет в Царицыно… Невестка хорошая… Квартира хорошая: пять комнат и две ванных. Кухня поболе моей большой комнаты. Квартира чистенькая. Машины две. Но утром за ним приезжает хо-ро-шая машина, увозит, и она же вечером привозит сына домой… Хорошо все у сына…

- Навещает вас?

- Сын? – я кивнул. – Недавно был. Две недели ухаживал за мной.

- Наверное, и внуки…

- А как же! Старший-то – капитан, там же в Царицыно. Младший – нынче школу заканчивает. Чую я: тоже пойдет по отцовской линии.

- Хорошие внуки…

- Старший-то, да, живет отдельно от отца и все: бабуленька да бабуленька… звонит… Милый мальчишка… А вот младшенький… Не то, да, не то… Такой весь современный… Знаете, грубит мне, да, и еще как грубит.

- Например? – спрашиваю из интереса я.

- Звоню сыну. Трубку берет внук. Чего, бабуля, говорит, так часто названиваешь? Сиди, говорит, отдыхай да телевизор смотри… Крутой, говорит, какой-нибудь блобастер. А что это такое «блобастер» - не говорит мне. Смеется в трубку. Доволен, что он знает больше, чем его такая старая бабуля.

- Откуда у вас сын, если?..

Спохватился, что задаю идиотский вопрос, но уже поздно: слово – не воробей.

- Оттуда! – восклицает старушка и хохочет. Я бы и этим ответом удовольствовался, однако она без какого-либо смущения  поясняет. – Плясала, плясала… И доплясалась с одним из партнеров… Наплясала… Выплясала сына-то…

Старушка в очередной раз встает и идет к кабинету терапевта, дергает за ручку, возвращается и говорит строго:

- Непорядок!

В самом деле, непорядок: все еще нет ни медсестры, ни врача.

Пауза, после которой следует:

- Я – коренная пензячка… Здесь родилась и здесь же умру, - она поворачивается и смотрит в мою сторону. – А вы? По говору – не наш.

- Из Екатеринбурга приехал. Чуть больше года назад.

- Да?.. А как раньше называли?

- Свердловск. Вернули городу историческое название.

Старушка кивает.

- Что-то слышала… Краем уха… Да… Как Пенза? Хороший, правда, город?

- Беда Пензы в том, что слишком неухоженный и жилья строится мало, поэтому цены здесь гораздо выше, чем в соседних городах - Саратове или Самаре.

- Нет-нет-нет! Чистенький стал город.

- Смотря что и с чем сравнивать, - говорю я.

- Вася – молодец. Обиходил Пензу… Красивый, чистый теперь город.

Не понимаю, причем тут Вася Бочкарев, губернатор, если глава администрации Пензы Роман Чернов? Я об этом лишь подумал, но спрашивать не стал. Собеседница же продолжила:

- Наш Вася – заботливый хозяин…

Тут так и срывалось с моего языка одно словцо, которым (замечу: не я, а пензенцы) нарекли губернатора, но мне не хотелось разочаровывать старушку. Однако все-таки тонко съязвил:

- У этого самого «хозяина»  промышленные предприятия плашмя лежат, и встать на ноги не могут. А были… И какие?! Весь Советский Союз знал, например, велосипеды, часы, производившиеся здесь. Где они все? И сельское хозяйство в области загибается. Ездил по грибы… Смотрел и ужасался: были сельскохозяйственные угодья, а теперь – бурьян и мелколесье. Подсолнечник, видите ли, ушел под снег и погиб. Новость, что ли, для пензенцев, что рано или поздно, но зима придет?

Несколько минут после моего монолога старушка, фанатка губернатора, молчит. Я не тревожу ее своими вопросами. Думал, что на этом наша беседа, наполненная такими откровениями, закончится. Ан нет! Баба Аня, коренная пензячка, вновь заговорила и…

- Какие заводы, ах, какие заводы были! Загубили промышленность… На полях, даже под Пензой, - чертополох. А когда-то… Какой, право слово, лук выращивали! Чудо, а не лук! Помню, когда приехал Фидель Кастро и увидел луковицы величиной в два мужских кулачища, страшно удивился. Куплю, бывало, с осени и до весны лежит. Сейчас? Через два-три дня – можно смело выбрасывать в мусорное ведро: гниет. А все почему? Китайцы виноваты: этим временщикам какое дело до нашей русской земельки? Химией загаживают. И спроса с них никакого. Помидоры и огурцы, выращенные китайцами, лучше не брать: заразы в них – видимо-невидимо.