Огненная чаша - глава 12

старик.
- А ты сам глянь…
Кольгрим потянул за крайний лист, разворачивая сверток. Внезапно он выпрямился и с неподдельным изумлением вытаращил глаза на гостя.
- Это же… это же лапища того самого кошмарного чудища, которое нам жизни не дает… - удивленно пробормотал старик. – А где же оно само?
- Там, где мы с Рипом его и оставили – на лесной поляне…
- Так ты его убил?! – еще не совсем веря радостному известию, с надеждой приподнялся Кольгрим.
- Ну, скажем так - не я сам, а с помощью Рипа, - ответил Аргнар. – Но, в общем-то, дело уже сделано, больше эта жуткая тварь вас не будет беспокоить.
- Так надо бы созвать всех жителей поселка, сообщить радостную весть!
Кольгрим уже бросился, было, к двери, но Аргнар остановил его.
- Погоди, это еще успеется… Да и не надобно слишком большого шума из-за этого создавать…
- Как же это - не надо?! – воскликнул старейшина, хлопнув в ладони, – Да ты себе даже не представляешь, какая это для наших людей радость! Все уже измаялись за частоколом хорониться, да погибших оплакивать... Ну, уж нет! Ты – герой, и от этого никуда не денешься! Ты уже второй раз спасаешь Лесной удел! Так что и слушать ничего не хочу…
С этими словами Кольгрим выскочил из дома. С улицы донесся его громкий возбужденный голос, а вскоре по всему селению поднялся радостный шум и переполох… Аргнар усмехнулся одним уголком рта и обреченно развел руками.
Через два дня теплым поздним вечером, когда на темном небосводе кудесница ночь густо рассыпала искристые жемчужины-звезды, на главной площади Лесного удела собрался весь честной народ – и стар и млад.
Большие праздничные костры освещали пространство вокруг так, что видно было, как днем. Наспех сооруженные длинные столы из свежеструганных досок, за которыми расселись все, кому хватило места, ломились от небывалого изобилия угощений.
Давно уже в селении не устраивались подобные всеобщие праздничные гуляния – да и, честно говоря, в последнее время повода не было. Но уж в этот-то раз постарались на славу! Каждая хозяйка попыталась превзойти других, придумывая такие разнообразные и изысканные рецепты, что им позавидовали бы мастера-повара придворной кухни из королевского дворца. А уж мужчины обеспечили их самой разнообразной дичью, какую только смогли раздобыть в окрестностях. Ребятня понатаскала из озер и ручьев столько рыбы, сколько не отлавливали и за целый сезон. Ягод и грибов целые горы насобирали. Ну и, конечно же, не обошлось без изрядного количества хмельного – и откуда только его столько взялось?! Повыкатывали на площадь и водрузили на колченогие подставки большие пузатые бочонки с темным душистым пивом; да и несколько поменьше с терпким эрденехским вином, что искрилось густым рубином, отыскалось кое у кого из запасливых хозяев в погребах. А сам Кольгрим на радостях изготовил целую кадку, как он заявил, самого что ни на есть лечебного зелья, от одной чарки которого даже у самых крепких удельских мужиков язык заплетаться начинал, а уж после нескольких чарок так и вовсе ноги становились, словно не свои.
Во главе же стола, вместе со старейшинами Лесного удела на самом почетном месте усадили Странника, хоть как он и не старался – отнекивался, а деваться было некуда, заставили.
Множество благодарных слов в этот вечер произнесли удельцы в адрес славного воина, и чарки за его здравие подымались под восторженные крики неоднократно. Аргнар и сам выпил хмельного зелья изрядно. Искренний и радушный прием хозяев селения до глубины души тронул сурового воина, и он, сам не заметив когда, захмелел, отринув заботы и сомнения, терзавшие его последнее время. Ему было легко и хорошо, не нужно было ни о чем думать, волноваться – знай себе отдыхай вволю – когда еще представится такой случай... С добродушной усмешкой поглядывал Аргнар на задорно веселящуюся молодежь – поплясать здесь любили да и умели неплохо.
А потом были песни – поначалу шутливые и задорные, под восторженный хохот слушателей, затем припомнили красивые древние баллады о славных воинах, о деяниях великих и трагических, о доблести и чести…
Гуляние удалось на славу, и все были довольны.
Далеко за полночь костры постепенно начали пригасать, покрываясь легкой пепельной поволокой, сквозь которую просвечивал жар углей. Кое-где добропорядочные хозяйки, тихо и беззлобно ворча, украдкой уводили своих не в меру разошедшихся мужей по домам. Наконец помалу угомонилась и молодежь. Только одни старики все еще делились воспоминаниями о делах давно ушедших дней своей далекой юности... Но тут откуда-то из темноты мягко зазвучал чуть грустный напев, и, странное дело, враз все примолкли, даже словоохотливые болтуны. Чистый, что первый вешний ручей, пробивающий себе путь в заледенелых сугробах, девичий голос робко запел о любви… Слова песни были вроде бы незатейливы, без витиеватой дворцовой вычурности, но проникали до самых сокровенных уголков души, тревожа и волнуя, заставляя замирать сердце в сладкой истоме…
Завороженный чарующей песней, Аргнар перестал прислушиваться к шепоту Кольгрима и задумчиво опустил голову на руки. Перед ним вставали дивные призрачные видения, словно в сказке, мягкие радужные крылья нежно овевали его… Неожиданно перед глазами возникло видение задорной кареглазой Вальдиды, которая весь вечер смотрела на него восторженно и просяще, словно пытаясь что-то сказать и не решаясь… Конечно же, Аргнар чувствовал и понимал, что девушка влюблена в него и, хоть это и приятно волновало его сердце, старался гнать от себя будоражащие воображение мысли.
Медленно подняв отяжелевшую голову, Аргнар снова увидел девушку, не сводившую с него темных зовущих глаз... И тут, то ли под влиянием душевной песни, то ли от выпитого, он ощутил, что уже не в силах бороться с самим собой и бесповоротно проваливается в этот манящий кареглазый омут… Что-то мягко и сладостно сжало его сердце – вот она, совсем рядом! И ведь как смотрит, как смотрит… не девка - огонь! Да за один такой взгляд лесной красавицы многие родовитые столичные дворяне и титула с гербом не пожалели бы – чего же ему-то нужно?!
"Нет, куда уж мне до нее? Да и староват я слишком для этой девчушки… нет и нет!" – Аргнар тяжело помотал головой, решительно прогоняя наваждение.
- Эй, Странник, куда это ты собрался, ведь веселье еще не окончилось?! – с улыбкой окликнул Кольгрим, подымающегося из-за стола Аргнара. – Оставайся, посидим еще малость, потолкуем о том – о сем, о разном? Ты только глянь, какой сегодня погожий вечер, прямо душа поет…
- Да уж, и впрямь хорошо, - согласился воин. – Хотя вечер-то давно закончился, ночь звездами пялится… да и сам я что-то слегка притомился сегодня… Пойду – отдохну, пожалуй… а уж завтра с утреца и потолкуем…
- Как скажешь, тебе видней… ступай в мою избу, я уж там все организовал и постель тебе приготовил.
Аргнар отрицательно качнул головой:
- Нет, благодарствую… я, с твоего позволения, Кольгрим, лучше в свежем сене на твоем сеновале отдохну – понежусь, мне такое счастье не часто выпадает…
- Ну, как знаешь… - невозмутимо пожал плечами старейшина. – А ежели все ж передумаешь или продрогнешь, милости прошу – двери на ночь я не запираю…
Аргнар кивнул в ответ и, выйдя из-за гостеприимного стола, направился к избе старейшины, стараясь идти ровно, хотя и чувствовал себя слегка неуверенно.
"Что ж это я так набрался? – подумал он неожиданно. – Видел бы меня сейчас Наставник…"
Прихватив в избе свой видавший виды походный плащ, Аргнар вышел наружу, свернул за угол и, подойдя к сеновалу, тихонько окликнул Рипа, но ответа не последовало. Подождав еще немного, он решил, что, наверное, волк подался в лес на охоту или попросту ушел из селения, чтоб не тревожить до утра удельских псов понапрасну. Ну, да и ладно, утром заявится.
По приставной лестнице Аргнар поднялся наверх, разостлал по сену плащ и с удовольствием рухнул на него. Кое-как стащив сапоги, он откинулся навзничь и раскинул в стороны руки, вдыхая полной грудью аромат подсушенных лесных трав...
Сквозь прореху в крыше мягко подмигивала одинокая яркая звезда. Ухнул где-то в недалеком лесу ночной бродяга филин, отправляясь на охоту. Издалека плавно лилась уже другая песня, повествующая об одиноком усталом скитальце, ищущем свою возлюбленную по всему белу свету… Где-то в ближнем углу, совсем рядышком деловито стрекотал сверчок, с противоположной стороны ему вторила еще пара. Мирная бестревожная тишина постепенно смыкала нежные крылья над воином, туманя взор и предвещая сладкие видения…
Он смежил веки и поплыл по волнам грез. Ему было хорошо, так хорошо, как еще не было никогда в жизни. Казалось, нежные пальцы гладили огрубевшую кожу его лица, неуловимо порхая по жестким морщинам, словно легкие ночные мотыльки. Мягкие горячие губы касались его губ, оставляя на них сладостный привкус первого весеннего меда.
- Милый… любый мой… - донесся тихий шепот, словно лепет робкого ветерка.
Аргнар с трудом приоткрыл веки и прямо над собой увидел лицо склонившейся над ним Вальдиды. В ее темных по ночному времени глазах кружился отсвет звездного хоровода.
- Вальдида, почему ты... – ошеломленно выдохнул Аргнар, но горячая ладонь быстро накрыла его губы, обрывая на полуслове невысказанное изумление.
- Молчи… не говори ничего, любый… - быстро зашептала девушка, - Не нужно слов… я тебя уже давно люблю, но…
Вальдида смущенно запнулась на мгновение, а затем, словно в омут бросилась:
- Подари мне эту ночь, одну только ночь… больше ни о чем тебя не прошу… Я знаю, сердцем чую – ведь уйдешь скоро, а свидимся ли когда еще – неведомо… оставь мне эту ночь на память, милый…
Столько любви и мольбы было в горячих словах девушки, столько страсти и страдания в темных бездонных глазах, что Аргнар – закаленный в боях и скитаниях, огрубевший душой, не выдержал этого страстного штурма и сдался. В одно мгновенье рухнули бастионы, которыми он окружал себя от мирской жизни…
Поблекли, выцвели на небе последние звезды, и в пролом крыши туманной дымкой заглянуло раннее серое утро. Лежа на спине, Аргнар с удивлением прислушивался к ровному спокойному дыханию Вальдиды, которая, прижавшись к нему всем телом, умиротворенно спала на его руке.
"Как же это я?.. Что же я наделал?!" – безмолвно простонал Аргнар, пытаясь собрать воедино суматошно мечущиеся мысли.
- Обманул…
Последнее слово он бессознательно произнес вслух, и оно прозвучало отчетливо, как безжалостный приговор самому себе.
Вальдида слегка вздрогнула и открыла глаза, лучившиеся счастьем. Она привстала, сладко потянулась, а затем быстро наклонилась и попыталась поцеловать Аргнара в губы.
- Любый мой…
Но он остановил девушку:
- Погоди, Вальдида… сказать хочу тебе… - Аргнар запнулся, подыскивая слова.
- Чего уж там годить, назад не воротишь, - лучезарно усмехнулась девушка, поправляя прядь, упавшую на глаза. – Да и говорить ничего не стоит…
- Стоит, девочка, хоть и тяжело мне это будет сказать…
- А ты, любый, не мучайся понапрасну, не томи себе душу… Хочешь, я сама за тебя все скажу?
Аргнар удивленно вскинул брови, но враз посерьезневшая Вальдида, не дожидаясь его ответа, заговорила, хмурясь все больше и больше.