старинного русского собора во Владимире.
- А что такое «во Владимире»? - продолжал недоумевать экскурсовод.
- Ой, да не берите в голову, - утешил я его. - Пошли дальше.
Вблизи, когда мы подошли практически вплотную, оказалось пирамида Джосера выглядит не только величественно, но и устрашающе. По каким-то причинам с нее сняли облицовку из белого камня, (остатки сохранились только у самой земли), а время выщербило кладку. Так что многие кирпичи практически висели в воздухе и, казалось, в любую секунду могут обрушиться на голову неосторожного наблюдателя.
- Она не обвалится? - опасливо спросил я.
- Эту пирамиду строил зодчий Имхотеп, - с достоинством ответил египтянин. - Все ряды кирпичей здесь уложены с наклоном вовнутрь. То есть даже если удалить все связующие звенья, пирамида будет держаться просто за счет силы тяжести.
- Толково придумано.
- Разумеется! Не случайно же Имхотепа потом обожествили.
Дорожка из досок, пройдя мимо пирамиды, круто сворачивала под прямым углом и ныряла в какую-то открытую дверь.
- А там что?
- Это вход в гробницу одного из внуков Джосера.
- Вот как? У него были внуки?
- Ну, раз он считается основателем династии, то естественно предположить, что были и внуки, и правнуки. Вот, можно зайти и посмотреть.
- Чуть позже. Сначала хотелось бы еще что-нибудь узнать о самом Джосере.
Экскурсовод в задумчивости закатил взгляд вверх и влево (классическая поза двоечника, внезапно вызванного к доске) и, покопавшись в памяти, сообщил:
- С севера к пирамиде примыкает так называемый сердаб. Это арабское слово, означающее подвал. Там находится большая запечатанная комната, и через отверстия в ее внутренних стенах можно разглядеть помещения, где столетия назад проходил погребальный ритуал. И там сохранились так называемые тексты пирамид. Я выучил наизусть, могу прочитать.
- Ой, не надо, - пискнула Машка. - А то от ваших текстов вдруг в самом деле кто-нибудь воскреснет…
- Да нет, это же не Книга мертвых! Текст пирамид, посвященный Джосеру совсем другой, радостный. «Я прошел по солнечным лучам как будто по ступенькам света, чтобы подняться к присутствию Ра... Небеса сотканы из лучей солнца так, чтобы Я мог подняться и предстать перед взором Ра...»
- Вознесение, - непонятно произнес Иван.
Экскурсовод покосился в его сторону и завершился:
- А про саму пирамиду сказано: «Здесь построена лестница, ведущая к небу, по ступеням которой Я могу достичь небес».
- Здорово, - искренне восхитился я. - Выходит ваш Имхотеп не из пустой фантазии придумал громоздить одну мастабу на другую. Он осознанно строил лестницу в небо…
МАСТАБА (араб., букв. — каменная скамья), древнеегипетская гробница в виде лежащего бруса с наклоненными к центру стенами. Под мастабой находилась подземная часть гробницы с погребальной камерой, куда можно было попасть через отвесную шахту. Подземную погребальную камеру украшали статуями, рельефами, росписями.
- А скажите, - вмешался практичный Иван. - А в подвал этот, в сердаб, можно войти?
- Теоретически возможно. Но строго запрещено.
Иван повернулся к Али, вопросительно поднял брови:
- А ты что скажешь?
- Мальчики, мальчики, - заволновался я. - Не стоит нарушать местные правила. В конце концов, здесь полиция. Мне меньше всего хотелось бы, чтобы нас арестовали и конвоировали в тюрьму, подталкивая стволом автомата.
- Только пуля казака во степи догонит, - фальшиво запел Иван на мотив Розенбаума.
- Так, прекратили! Это не шутки.
- Да нет, - задумчиво произнес Али, - по-моему, если зайти с этой стороны…
- Ну да, - подхватил Иван, - через пирамиду полицейским ничего не видно, так что я полагаю…
- Мальчики, - проникновенно начал я, прижав к груди правую руку, - мы же серьезные люди. Лично я ни на какие авантюры не пойду и вам…
Закончить фразу не удалось. Али обратил на меня меланхолический взгляд, и я на этот взгляд наткнулся, как на бетонный забор.
- Мы зайдем, - спокойно сказал восточный мальчик, - и никто не обратит на это внимания.
В древности вход в сердаб был, разумеется, как-то декоративно оформлен и, вероятно, представлял собой величественное зрелище.
Но сейчас это был очередной прямоугольный провал, в который вела извилистая и довольно крутая лестница. Сверху, с поверхности, где мы еще оставались на территории закона, смотреть вниз было жутковато. Мне почему-то представилось, что каждая ступенька, словно машина времени, будет переносить нас на столетие в прошлое. И совсем не факт, что мы сумеем оттуда вернуться безо всякого ущерба.
Мальчишки, тем не менее, казались абсолютно спокойными и уверенными в себе, а Мария, судя по всему, готова была идти за Иваном хоть в преисподнюю. На этом фоне мне ничего не оставалось, кроме как принять достойный вид и двинуться следом за подростками, которые уже начали спускаться.
Ослепительный солнечный свет, который заливал все вокруг, пока мы были на поверхности, с погружением в яму начал как бы меркнуть. А когда мы ступили в черный прямоугольник входа в сердаб, то с непривычки показалось, что вокруг нас сомкнулась тьма.
Я услышал рядом какую-то возню и через мгновение, когда вспыхнул свет фонариков, сообразил, что мальчишки заранее подготовились к приключениям такого рода.
- Обратите внимание на притолоку, - прошептал над ухом экскурсовод. (Оказывается, он увязался следом за нами. Сюрприз!)
Оба луча фонарика послушно взметнулись вверх, и мы увидели то, чем обычно так восхищаются историки, рассказывая об архитектурном гении Имхотепа. Потолок был собран из каменных плит, форма которых точно повторяла вид балок, изготавливаемых из дерева. А навершие двери со скульптурной точностью повторяло свернутый матерчатый занавес, каким обычно закрывали вход в деревянных хижинах.
Тончайшая работа! И совершенно необъяснимая в рамках традиционной истории - египтологи-то уверяют, что эти удивительные каменные рельефы высечены резцом скульптора задолго до появления в стране железа. Если же предположить, что все это изготовлено из бетона по формам, снятым с настоящих деревянных балок…
- Имхотеп, когда строил это первое в истории каменное здание, следовал традициям деревянного зодчества, - шептал экскурсовод. Похоже, ему было жутковато, и он старался держаться как можно ближе, практически наваливаясь мне на спину.
Мы осторожно продвинулись на несколько шагов. Глаза несколько привыкли к сумраку, но все равно, основную информацию я получал от органов слуха. Слышал в частности, как часто и напряженно дышит в полумраке Маша.
- В стенах также имеются высеченные из камня окна, - продолжал бормотать экскурсовод. Похоже, разговор помогал ему держать себя в руках. - Окна также имитируют деревянные рамы и планки, скрепленные тростниковыми веревками.
Мальчики, видимо, сориентировавшись в темноте, довольно уверенно двинулись в глубину неведомого. Бледные пятна света от их фонариков ощупывали пространство и чем-то напоминали посохи слепцов. Тем не менее, то был свет, и мы все старались не отставать и держаться поближе к этому слабосильному свечению.
Нам удалось беспрепятственно пройти метров десять по довольно тесному коридору, а дальше стены как будто раздвинулись и мы, оказались в центре какого-то большого зала. Границы его терялись в полной темноте, так что возникло ощущение будто мы повисли в космической пустоте. Египтянин, совершенно забывшись, изо всех сил вцепился мне в плечи и дышал в ухо так, словно это были последние мгновения его жизни.
И тут лучи фонариков, до сих пор беспомощно шарившие по пыльному полу, одновременно нащупали в окружающем пространстве некий предмет. Скрестились на нем и медленно двинулись вверх.
Боже!
То был Джосер!
В полной величия позе он сидел на троне, и лицо его было исполнено спокойствия и сдержанной силы. А глаза… Боже, глаза созданные древним скульптором из какого-то фосфоресцирующего камня, казались живыми и полными внутреннего огня.
Он завораживал.
Клянусь, я всю жизнь был атеистом. Но здесь, уже в первый короткий миг я в корне пересмотрел все свои убеждения.
Я даже вспомнил слова молитвы.
А Джосер с бесконечным терпением смотрел на нас так, словно знал все наши прегрешения и слабости. И все же прощал нас в силу своей бесконечной любви.
