крепко обиделась на дочь и оставила письмо без ответа.
Дочь, не знавшая, в чём дело, продолжала ей писать, но мать рвала письма, не читая. Не пожелала она сменить гнев на милости, ни когда у Гарольда и Ноябрины одна за другой родились три дочери, а после - сын, наследник престола. Две старшие уже вышли замуж, а Лилия всё сердилась.
Когда же отметили свадьбу её младшей внучки, старая королева занемогла. Когда стало ясно, что её дни сочтены, приближённые поспешили сообщить об этом её дочери. Узнав об этом, Ноябрина тотчас же примчалась к матери.
- Всю жизнь ты мне загубила, неблагодарная, - укоряла её Лилия на смертном одре. - Я тебя любила до самозабвения, всю душу тебе отдавала, а ты мне вот так отплатила. А ведь какой счастливой я могла бы стать, если бы из-за твоего эгоизма не потеряла красоты!.. Вот полюбит твой Роберт девушку, женится на ней, станешь ты старой и страшной. Тогда поймёшь, какие страдания ты причинила родной матери.
Со дня похорон Лилии прошло много лет. Единственный сын Гарольда и Ноябрины из мальчишки превратился в юношу - такого же красивого, каким был его отец ещё до заклятия. У последнего на голове уже появились седые волосы - теперь уже не по воле духов, а в силу возраста. И только королева по-прежнему оставалась красивой. Ни одной морщинки не появилось за это время на её лице, ни один волосок не покрылся сединой. И только она знала, когда этому наступит конец. Предсмертное проклятие, а тем более родной матери не может не сбыться.
- Матушка, принцесса Розалинда - просто чудо! - восхищённо восклицал принц Роберт. - Она не такая как все! Она особенная! Во всём мире нет создания прекраснее, чем она!
Ноябрине принцесса тоже нравилась. Не красавица, но было в ней что-то неповторимое, и лицо, и стан, и походка: всё излучало какой-то особенный шарм. Её жесты были настолько легки и грациозны, что принцесса затмевала собой даже первых красавиц. А если ещё прибавить к этому её доброту, искренность, её скромность и глубокий ум... Нет, такую, как Розалинда, просто невозможно не любить.
В другой раз Роберт, взволнованный и сияющий, рассказывал матери, что это божественное создание смотрит на него с благосклонностью и живым интересом. И наконец, настал тот день, когда перед Гарольдом и Ноябриной предстал их сын, держа за руку свою возлюбленную.
- Благословите нас, отец, матушка. Мы любим друг друга больше жизни и хотим быть вместе и в радости, и в горести.
- Что скажешь, моя королева? - обратился Гарольд к супруге.
"Что ж, - подумала Ноябрина. - Буду старой и страшной. Все, в конце концов, стареют. Чем я хуже?"
- Мой ответ - да.
В день свадьбы королеве было немного грустно. Сын и его молодая жена светились от счастья. Глядя на их лица, Ноябрина ловила себя на мысли, что нисколько не жалеет о своём согласии. Лишь когда подняли бокал за мать молодожёна, превознося её красоту, королева как будто в шутку ответила:
- Это не надолго. Скоро состарюсь.
Но никто этого всерьёз не воспринял. Даже супруг, которому она, лишь только оказалась с ним в опочивальне, рассказала, как скоро это произойдёт.
Утром, едва проснувшись, Ноябрина подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрела совершенно седая дама с лицом, покрытым глубокими складками. Глаза её выцвели. Губы, ещё вчера алые и сочные, сделались блёклыми. Кожа огрубела.
Заметив, что король на неё смотрит, Ноябрина отвела взгляд от зеркала и кокетливо улыбнулась.
- Ну, как я тебе такая?
Гарольд подошёл к ней и взял её морщинистую руку в свои ладони.
- Ты прекрасна, моя королева!
