Грёзы Судьбы. Глава 5. Игры на воде

Грёзы Судьбы

                                       Глава пятая. Игры на воде.

Стоял поздний осенний вечер. Моросил холодный дождь. Небо было затянуто тяжёлыми ночными тучами, не пропускающими ни единого лучика света. Лишь в окнах нескольких одноэтажных домиков горел тусклый свет. Большинство лачуг были погружены во тьму: либо они пустовали, либо хозяева уже ушли на боковую. Под ногами противно хлюпала грязь. Было довольно паршиво, но я чувствовал к этому агонирующему миру тусклый отголосок привязанности. Большинство своих прежних жизней я прожил в подобном городишке.
Мир этот определённо пережил ядерную войну – это чувствовалось в воздухе, в грязи, в тёмных  окнах мёртвых домов. Город переживал упадок, как и весь этот догнивающий мир.
Я пришёл несколько мгновений назад. Не знаю, сознательно или нет, я решил навестить родной город, но «Ветер, дующий между мирами» привёл меня именно сюда. Я Скит, Скиталец. Не очень-то оригинальное имя, как у других простых смертных, например: Беспутник (сокращённо, Ник), Мировая Девчонка (Мира), ЛайфЛонг (Эл) и так далее, но зато наиболее подходит к моему душевному состоянию. Я скитаюсь по мирам. Я обрёл новые способности.  Я погиб как просто смертный, но возродился как простой смертный. У меня появился шанс начать всё заново.
Я направился к двухэтажному дому, выделяющемуся на фоне остальных. Он выглядел не столь убого, как остальные хибары. С освещённой веранды неслась перебранка, и, приближаясь, я стал различать отдельные реплики. Высокий мужской голос с хрипотцой надрывался:
-- … правда! Я никуда не уйду! Это мой дом!
Женский голос, менее противный, но такой же визгливый, вопил в ответ:
-- Это дом моего отца! Не смей называть его своим! Проваливай!
-- Нет! Я твой муж!
-- Муж?! То, что ты трахал меня три года, не даёт тебе права называться моим мужем! За свои деньги я найду мужика моложе и здоровее тебя! Проваливай!
-- Сучка! Ты хочешь выкинуть меня на улицу без гроша в кармане! Так ты мне отплатила за эти три года!
-- Это ты мне отплатил! Я не ожидала от тебя такой низости! Ведь Сандра больна! Убирайся, не хочу тебя видеть!
-- Пять тысяч!
Я поднялся по ступеням. Парочка, занятая выяснением отношений, меня до сих пор не замечала. Толстая спина мужчины мешала мне пройти. Я взял его за воротник и дёрнул вниз. Мужчина от неожиданности, перелетев через все ступеньки, плюхнулся в грязь. Из его горла раздался сдавленный визг. Я вынул из кармана пачку банкнот и кинул толстяку на грудь.
-- Уходи, -- бросил я через плечо.
Даже не оборачиваясь, я был уверен, что он дрожащими от возбуждения пальцами схватил деньги и, не пересчитывая, засунул их себе в карман, собираясь уходить. Я его недооценил. Толстяк развернул меня и сжатой в кулак рукой врезал мне в челюсть. В глазах вспыхнули белые звёзды. От неожиданности я чуть было не потерял равновесия. Мой ответный удар был к стыду очень слаб и не помешал толстяку вновь ударить, что разбудило во мне холодную ярость. Несколько моих быстрых ударов заставили противника сменить тактику. Толстяк стал пытаться свалить меня в грязь, пользуясь своим преимуществом в весовой категории. Я врезал ему коленом в живот, и, когда он согнулся пополам, принялся лупить его локтём по спине. Его мощных ударов в пылу драки я не чувствовал. Он обхватил своей сильной рукой мою шею и стал пригибать меня к земле, я рывком кинул своё тело назад, и мы вместе упали на спину, подняв фонтан грязных брызг. Встали мы одновременно. Его ужасный удар лбом в переносицу чуть было не вырубил меня. Я всё же устоял и умудрился накинуть ему на голову его же куртку и принялся бить по ней. Толстяк с трудом вырвался, и я проводил его пинком. Он увернулся и остановился слегка в отдалении. Несколько секунд, тяжело дыша, мы обменивались мрачными взглядами. Наконец, толстяк, видимо, удовлетворённый дракой и полученными деньгами, повернулся к женщине, которая с веранды наблюдала за боем, и сказал, задыхаясь:
-- Ты ещё об этом пожалеешь!
После этого он удалился в темноту медленной гордой походкой непобеждённого человека. Женщина снизошла ко мне с веранды и ровным голосом спокойно сказала:
-- Благодарю вас.
Ростом она была вряд ли выше меня, что мне невольно льстило. Лица я не мог разглядеть, так как источник освещения находился за её спиной.
-- Пустяки, -- отмахнулся я, пытаясь восстановить дыхание.
-- Для вас пять тысяч пустяки? – Таким же ровным голосом удивилась она. – Кто же вы такой?
-- Скиталец, -- ответил я честно.
-- Вот как? А как вас зовут?
-- Скит, -- я улыбнулся.
-- Очень странно, но, тем не менее, приятно. Я Аманда. Идёмте в дом, вам необходимо привести себя в порядок.
Похоже, эта женщина привыкла, что бы её волю выполняли неукоснительно. Что ж, подобные просьбы я готов выполнять без пререканий. Мы поднялись по ступеням в прихожую, и Аманда обернулась ко мне. Я был разочарован: у моей покровительницы было некрасивое мальчишеское лицо, покрытое веснушками, пронзительные глаза серого цвета, редкие медные волосы. Впрочем, было в ней и нечто притягательное, заставившее меня вновь расплыться в улыбке. Аманда с интересом осматривала меня.
-- Сбросьте всю вашу одежду здесь у порога.
-- Что, уже?
Уголки её губ дрогнули.
-- Вы перепачкаете мне весь дом. Раздевайтесь.
Действительно, грязь с меня буквально лилась. Я быстро разоблачился, оставшись в плавках. Аманда обвела меня оценивающим взглядом:
-- Смущение точно не является вашим пороком.
-- По-моему, пора переходить на «ты», пока я всё ещё в трусах.
Аманда рассмеялась:
-- Пойдём в ванную, любитель плоских шуток.
«Та ещё Джоконда», -- подумал я и двинулся за ней.
Роскошью дом не изобиловал, но, вероятно, по здешним меркам достаток этой семьи был выше среднего. В ванной висело большое зеркало, и у меня появилась возможность разглядеть собственную разукрашенную физиономию.
-- Да, Руслан тебе неплохо начистил.
-- Руслан – это тот приятный милый толстячок, с которым у меня буквально пару минут назад возникли некоторые разногласия, которые пришлось решать методом приложения определённого физического воздействия? – Утвердительно проговорил я, оценивая ущерб, нанесённый моей внешности «приятным милым толстячком». Ущерб был немалым, и ещё не скоро я могу появляться в приличном обществе. Пока, впрочем, мне хватало общества Аманды.
-- Ничего! – Бодро произнёс я. – Ему тоже неплохо досталось. Он твой муж?
-- Был. Вот мыло и полотенце. Приводи себя в порядок. Я пока подыщу тебе чего-нибудь из отцовских вещей. В Руслановых тряпках ты точно утонешь.
Аманда вышла. Я ещё немного поглазел на то, что осталось от моего лица, и полез под душ. Когда Аманда вернулась, я ещё только намыливался.
-- Фу! Какой ты медленный, -- возмутилась Аманда из-за двери, -- в армии никогда не был?
-- Да разве теперь упомнишь, где я был? Я прожил гораздо больше жизней, чем ты думаешь.
-- Ага, ты сторонник теории переселения душ.
-- Вообще-то, нет. Кстати, про душ, я выйду через пять минут.
-- Тогда я тоже успею переодеться. Как закончишь, проходи в комнату.
Закончив плескаться, я приоткрыл дверь, увидел горку одежды на полу, и, воровато озираясь, втащил её в ванную. Рубаха и штаны оказались по длине чуть велики, но в них было уютно. Следуя просьбе новоиспечённой знакомой, я прошёл в комнату. Обставлена она была со вкусом: диван, кресла, посреди столик, у стен книжный шкаф и буфет с фарфоровой посудой. Я подошёл к книгам, изучая корешки. Пушкин был знаменит и в этом мире. «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» Потом я опробовал на мягкость диван. Испытание диван выдержал на «отлично», и я решил его не покидать до появления моей некрасивой, но милой повелительницы. Ждать долго не пришлось. Аманда переоделась в длинное красное платье на бретельках с впечатляющим вырезом и распустила волосы. В руке она держала бутылку красного вина. Я опять растянулся в улыбке. Похоже, так часто я ещё не улыбался со времени всех моих смертей.
-- Я подумала, что ты не откажешься немного расслабиться после всех волнений. Это вино разлито ещё до войны.
-- В такой чудесной компании я готов пить и не столь дорогие напитки, -- я не переставал улыбаться.
Аманда, поставив вино на столик, достала из буфета бокалы. Когда я разлил вино, она спросила:
-- За что пьём?
-- За синяки Руслана. Пусть их окажется больше, чем у меня.
Аманда рассмеялась. Моё мальчишество её веселило. Она сделала глоток, а я осушил бокал до дна. Вино было приятным и крепким.
-- А твой отец не обидится, что я в его одежде?
-- Не знаю, он давно умер.
-- Прости.
-- Ничего. Мы привыкли к смерти. Отец умер во время бомбёжки, а моя мама через полгода от лучевой болезни. Мы живём вдвоём с сестрой, но после всех ужасов войны она сошла с ума. И Руслан этим воспользовался…
-- Мой город тоже бомбили.
-- И что?
-- Я погиб.
Аманда предпочла пропустить мои слова мимо ушей. Она сидела рядом со мной. Я вновь налил вина.
-- За всех погибших в этой страшной войне, -- сказал я.
Аманда на этот раз выпила до дна.
-- Ты очень странный, -- сказала Аманда, вертя в пальцах пустой бокал, -- мне кажется, я тебя знаю, но ты какой-то неуловимый. Ты кажешься простым, но в тебе есть что-то, ускользающее от внимания. Что это?
-- Не знаю, -- я, помимо желания, улыбнулся.
-- Ты хитрый.
-- Я? Честный. Я всегда говорю только правду.
-- Тогда скажи обо мне. – Аманда поставила бокал на стол.
-- Ты устала. Тебя трудно удивить. В душе у тебя пустота. – Я сознательно не касался её внешности.
-- А ты можешь заполнить эту пустоту?
В вопросе, на мой взгляд, прозвучала некая двусмысленность, но я предпочёл отнести её на счёт собственной фантазии.
-- Не могу ничего обещать, -- я придвинулся к ней, -- у меня у самого в душе дыра…
Моим опухшим губам губы Аманды показались резиновыми. Внезапно она отстранилась. Я повалился на диван. Я превратился в немой вопрос.
-- Подожди здесь. Я должна присутствовать лично. Я скоро.
Она спорхнула с дивана и выскочила из комнаты. Выглядела она взволнованной. Я, ничего не поняв, выпрямился на диване и увидел на стене напротив маленькую белую коробочку, светодиод которой настойчиво мигал красным огоньком. Меня неведомой силой подбросило с дивана, я напялил какие-то тапочки и устремился за Амандой. В дальней комнате я увидел лестницу, ведущую вниз. Я принялся спускаться по ней, перепрыгивая сразу по четыре ступеньки. Лестничных пролётов было несколько. На последней площадке я увидел дверь, которую охранял высокий крепкий мужик в камуфляже.
-- Вы кто? Сюда нельзя! – Грозно проревел охранник, потянувшись за резиновой дубинкой.
-- Я ищу туалет, -- ляпнул я то, что первым пришло в голову.
Мужик в камуфляже чуть не задохнулся от такой нелепой лжи. И тут издалека из-за незакрытой двери раздался голос Аманда:
-- Слава, пропусти! Пусть посмотрит.
Аманда как-то странно рассмеялась в конце. Слава недовольно посторонился, и я очутился в длинном-длинном узком коридоре. Где-то вдали маячило красное платье Аманды. Я побежал, шлёпая тапками по обветшалому коричневому кафелю, чтобы нагнать свою проводницу. Пыльные слабые лампы накаливания освещали ржавые худые трубы и грязные толстые кабели, идущие вдоль всего потолка. Я как в дурном сне не мог нагнать Аманду. Внезапно коридор закончился лестницей наверх. Я поднялся по ней и оказался перед дверью. Я дёрнул дверь, и та открылась с