ЭПИТАФИЯ

Жил-был поп. Ну, священник такой. Служитель культа, по современному. Который «опиумом для народа» приторговывал . В будни. А особенно – по праздникам. Тут уж, как говорится, торг был неуместен!

Натурой был наш поп усредненной. Не модель, конечно. Но и не уродина последняя. .Физия дородная, волосенки реденькие. Но если их хорошенько замаслить перед выходом на люди – ничего получалось
С бороденкой такой непритязательной. В рясе, типа «макси». С крестом позолоченным на пивном брюшке. Ну, и в очках. С позолоченной же оправой.

Жил он, жил-поживал со своею попадьей. Дородной мамкой. Которая, кстати, к культу религиозному имела косвенное отношение. Правда осеняла себя крестным знамением  изредка. Потому как надоть! Попадья ведь. Иначе – народ не поймет… Бабенки местные на завалинках напрочь заклюют. Хоть и заочно. Но все равно чувствительно.
Опять же – урон семейному делу…

А что? Не виноватая же она, что ее, в молодости,можно сказать, насильно замуж за попа этого выпихнули. Мол, иди, Марьюшка, не робей! Как сыр в масле кататься будешь. За широкой спиной, за церковной стеной.
Каталась – слов нет…

Словом, жили они, как говорится, не тужили...А тут и пост, аккурат, закончился. Строгий пост! Наш поп, почитай, на одной квашеной капусте да хлебе с квасом его выдержал. Тяжко было, но – сдюжил!

Батюшка даже с лица как-то спал. Осунулся, болезный. Ремень брючный пришлось скорректировать. Лишнюю дырку шилом буравить. Чтобы портки, значит, не потерять. При поклонах в церкви.

И вот решил поп разговеться. Да не просто, а по большому канону. То бишь, по полной, так сказать, программе. Со скоромным – как в лучших домах. С рюмочкой-другой кагорца знатного… Эх, благодать!..

А на скоромное глава святого семейства наметил пельмешки. Ручной работы. С фаршиком, значится, из трех сортов мяса : говядинка постненькая, свининка с жирком, ну и белое мясцо курочки…
Плюс лучок-чесночок-перчик… Уже от одного воспоминания о царских пельменях у батюшки слюнки побежали.

Сглотнул он слюну и на базар отправился. За мясом насущным.

Торговался наш преподобный недолго. Быстро управился с покупками.Правда, справедливости ради, заметим, что в скороспелости такой закупки была и продавцов заслуга. И то: не уступи батюшке в цене – он тебе, как на исповедь наладишься, и грехи-то не отпустит. Себе дороже, однако, выйдет.
И вот  наш страждущий насчет вкусно поесть домой возвернулся. А супружница его к той поре и тесто уж замесила.
Тут, надо сказать, она – мастерица была. У других хозяек сочни толстенные выходили, а, стало быть, и пельмени жесткие – жевать- не -пережевать. Наша же Марьюшка скалкой так тесто раскатает, что, возьми его в руки – через оное газету читать можно!
Поп мясо-то на стол вывалил. Стал мясорубку налаживать. Мужицкое это дело все же – фарш готовить. Какая-никакая, а сила нужна.

Да, а У ПОПА, как водится, БЫЛА СОБАКА .Маленький такой песик. Уж никто и сказать не мог, какой он породы-то. Ежели с одного боку глянуть – вроде как на какого шнауцера похож. С другой стороны посмотришь – такса – ни дать ни взять…
А вот приблудился песик ко двору. Да так в доме и остался… Жить, значит.

Поп – даром, что у них с Марьюшкой своих детей не случилось – как-то привязался к животине. К собачке, значит. Можно сказать, он ЕЕ ЛЮБИЛ …

И тут – не приведи Господи – случай приключился. Печальный. Я бы даже сказал, с трагическим оттенком.

Пока батюшка мясорубочный агрегат собирал-скручивал, наш песик (Буланкой, вроде, звался) исподтишка так встал на задние лапки и… хвать со стола кусок мяса! И – шмыг по стол с добычей в зубах. И затих там. Притаился. А сам потихоньку пробу снимает.
Повернулся поп к столу – а куска мяса и нетути!... Было три – стало два…

А из под стола хвост торчит. Таким забавным колечком свернутый. И не шевелится.
Тут до батюшки и дошло, что, буквально на его глазах, кража произошла. Продукта ценного. Без которого – как ни крути мясорубку – а пельмешки-то худородные получатся.

То ли поп шибко голодный был, то ли по какой другой причине, только схватил он одной рукой лежащую на столе скалку. Другой рукой воришку из-под стола выпростал.
А песик – даром что домашний да смиренный был. А тут – зарычала собаченция. Злобно так. А добычу из пасти не выпускает. Инстинкт, значит. сработал.Словом, она СЪЕЛА КУСОК МЯСА...

Ну, наш поп – нечистый ли его попутал, что ли – как хватанул в сердцах бедного Буланку по темечку скалкой… Тот дернулся, да и дух испустил. Враз. Моментально.
Батюшка аж оторопел. То на песика глянет, то на скалку в руке. Силится сказать что-то. А слова-то из себя и выдавить не может… Беда, да и только!
Охолонул малость поп, в себя пришел. Стал трезво рассуждать.

Мол , что случилось, то случилось. Назад песика не вернешь, как ни старайся. Пропала собачка, ни за грош - за кусок мяса сгинула.Словом, ОН ЕЕ УБИЛ…
Что поделать – надо похоронить. А как?

Если людей перехоронил за свою службу в церкви он немало, то вот с животинами впервые столкнулся.
Тут огляделся наш поп по сторонам. А на антресоли коробка картонная лежит. Из-под компьютера. И надпись на ней – 19 дюймов. Это значит размер монитора.
Самый раз, прикинул батюшка. Аккурат мой Буланка поместится.
Надо заметить, что не чурался батюшка мирского. В том числе и прогресса технического. Любил, знаете ли, долгими зимними холодными вечерами в Интернете пошастать. По сайтам церковным, в основном. Но, бывало, и на порносайты ненароком заглядывал – когда Марьюшка евонная уже спала крепким сном в спаленке.

Не уходил батюшка с сайтов этих охальных, не уходил… Правда, справедливости ради, заметим, что крест свой золоченый, что на груди на цепочке висел, старался чем-либо прикрыть. Рукой хотя бы. Так, на всякий случай…

Ну – лирика – лирикой, а хоронить собачонку надо.
Завернул своего мертвого Буланку поп в простынку, уложил в коробку компьютерную. Лопату взял. Выкопал могилку малехонькую. Под каштаном, что у ворот рос. И – ЗАКОПАЛ…
Погоревал над холмиком. Поразмыслил. Потом принес фанерку полированную. И НАДПИСЬ НАПИСАЛ: У ПОПА БЫЛА СОБАКА…