Любовь в отсутствие интернета.

"Дань должную отдать вину бы мне хотелось,
Что нас двоих сплело в блаженное одно…
Да здравствует вино, дарующее смелость!
Да здравствует вино!"
Это такие стихи она ему писала…
А вино и впрямь имело место быть. И не какое-нибудь – а портвейн три семерки. Классика жанра. Они, юные идиоты, не придумали ничего лучше, чем прихватить его с собой  в горы, и карабкались по скалам, зависая над пропастью, и лишь проржавевший от времени трос служил хлипкой опорой (он оборвался через два года, когда группа других обезбашеных детишек так же пробиралась к вожделенной бухте).
Бухта была… сказка. Огороженная почти отвесными скалами, уютная и дикая одновременно… Она была такой тысячи лет назад. Время – казалось застывшим. Цивилизация – бесконечно далекой.
Их было – четверо. Девчонка и трое парней. Пляжная компания. И один из этих парней нравился ей – очень.
Она высмотрела его на пляже – когда он нырял с мостика. И потом нет-нет, да и поглядывала в его сторону – как с ленивой грацией проходит по пляжу, как смеется, рассказывая о чем-то двум своим приятелям… Он казался ей очень красивым – и очень уверенным в себе. Однажды, возвращаясь от буйка, опять увидела его на мостике – и не удержалась, подплыла прямо к мостику – вроде сама по себе. Стала подниматься по склизким ступенькам – и он протянул руку и помог взобраться наверх. Так и познакомились, вроде случайно. Сидели на перилах, загорали. Болтали о всякой ерунде. Потом подошли его приятели, стали болтать вместе. Все оказались из разных городов, и общего было – молодость и куча свободного времени.
Потом уже он рассказал, что тоже высмотрел её намного раньше – когда проходила через спортплощадку, переступая длинными ногами ограждения и небрежно поглядывая по сторонам. И показалась ему – словно из другого мира. Заговоришь – не ответит. Не потому, что не захочет. Не заметит.
И оба, как чудо, восприняли факт своего знакомства. Не без некоторого недоверия даже.
И обдумывали каждый жест, каждое слово – чтобы это чудо не спугнуть.
Встречались по утрам на пляже – «случайно», разумеется. Плавали. Гуляли по набережной. Он рассказал ей, что рядом есть закрытый пляж, где практически никого – и он знает, как пробраться. Стали ходить туда. Там и впрямь было почти пусто – но на их общении это никак не сказалось. Потому что по-прежнему оба боялись сказать или сделать что-то лишнее.
И она старалась не смотреть на него лишний раз – чтобы он не заметил, как трудно ей порой оторвать от него взгляд. А он отводил глаза каждый раз, когда она поворачивалась в его сторону – чтобы не видела, как жадно он её рассматривает…
И так тянулось долгие полторы недели и тянулось бы до их отъезда, если бы их не нашли на этом пляже забытые приятели и не подвергли остракизму – за уход от народа.
Приятели поглядывали на них с легким любопытством – если уединяются, может, что-то есть? Они – делали вид, что – ничего такого. Просто перебрались в более приятное место. А так – очень даже рады, что их нашли. Конечно, рады! И лишь в их взглядах – сквозила некоторая растерянность и сожаление….
А потом возникла эта идея – прогуляться к бухте. И собрались мгновенно. И пили там сладкое крепкое вино, закусывая прихваченным арбузом, и сок стекал по пальцам, и он засмотрелся, как она облизывает эти самые пальцы – с отчаянно накрашенными красным ногтями – и она перехватила его взгляд – и что-то он сказал ей, потому что она медленно протянула ему руку – и он медленно взял её пальцы в свои – и поднес к губам…
Где были в это время приятели? А бог их знает! Может, плавали. Может, поглощали остатки вина и слишком увлеклись процессом, чтобы замечать что-либо. Может, дремали на солнце. Во всяком случае, для них – это осталось за кадром. Потому что он смотрел в ее глаза – и целовал её пальцы – по одному – и для него на данный момент только это и было существенным. И она видела – только его глаза. И чувствовала – только прикосновение его губ. Начни рядом извергаться вулкан – не заметили бы.
Потом все-таки – услышали голоса. Вернулись на землю. И были вроде – вместе со всеми. Но и – только друг с другом.
И договорились вечером встретиться. И успели до вечера истомиться и измаяться: придет? не придет? А вдруг то, что произошло в бухте, всего лишь случайность? Шутка? И произошло ли хоть что-нибудь?
Оба на свидание шли – готовые к самому худшему. И оба были скованы и не знали, что сказать, и то молчали, глядя под ноги, то начинали говорить невпопад – и опять замолкали, в ужасе от своей неловкости, и часа два бродили так по набережной, чувствуя себя на редкость глупо, не решаясь посмотреть друг на друга, а когда решились… странное, нереальное чувство. Всю неуверенность, все глупые мысли смыло. Потому что глядели друг другу в глаза – и видели ясно – отражение собственного стремления – и собственного страха. И – целовались. Мир – исчез. Ничего не было. Парение в пустоте. Только они – и звезды. Потом уже сообразили, что на всей набережной погас свет. Словно все фонари перегорели от накала их поцелуя…
Никогда – ни до, ни после – не было с ними ничего подобного. Она появлялась утром на пляже - и он забывал, о чем только что говорил с друзьями, замолкал среди фразы. Он брал ее за руку – и она таяла и плыла. И приятели – чувствовали себя неловко. И уходили. Не делая попыток острить по их поводу. Или они просто не замечали этих острот?
Вечерами на пустынных пляжах обнимались – до обморочного состояния. Потом он провожал её домой. Строго до одиннадцати. Потому что она отдыхала с родителями, и подставлять её ему не хотелось. Это его предки смотрели на его ночные прогулки сквозь пальцы!
Ему нравилось дарить ей розы. Он воровал их в военном санатории, у памятника Ленину (там росли самые шикарные), и за ним гналась охрана, и чтобы пройти через проходную, ему приходилось прятать розы под футболкой – и шипы немилосердно царапали кожу. Она ждала его за проходной, и он протягивал ей розы, и с них капали капли его крови… она смотрела на эти капли – и на розы в его руках – и на глубокие царапины на его груди и животе – и глаза ее расширялись – и это её потрясение, её восхищение его героизмом – ради неё – было так сладко…он протягивал ей – довольно помятые, сказать по правде – розы – и севшим голосом спрашивал:
- Я заслужил поцелуй?
И она умирала от нежности и от гордости за него, и сил только и оставалось – кивнуть – и тянулась к его губам, и мир плыл, и время останавливалось…
За две недели они успели выстроить планы на всю грядущую жизнь. Рассказали о себе всё до мелочей. Вкусы, пристрастия, воспоминания, страхи, надежды.
Им было по 16. Она только что сдала вступительные экзамены на филфак, ждала результатов. Он уже знал, что не прошел по конкурсу в мед – но планировал повторить в следующем году попытку.
Они жили в разных городах. Но это казалось такой мелочью.
Подождать пару лет. Дождаться 18. И – пожениться. И быть вместе всегда. Это было так естественно.
Они расстались. И писали друг другу длинные письма. И ждали с нетерпением ответа. Проверяя почтовый ящик по пять раз на день. И когда письмо приходило, читали и перечитывали его бесконечно, пока каждая запятая не запоминалась навечно, - и опять перечитывали.
После сессии она на сэкономленные (это от стипендии-то!) деньги приехала на день в его город – и день бродили, взявшись за руки, и говорили… говорили… и он пересказывал ей наизусть её письма, а она читала ему стихи, которые успела о нем написать…
А потом… жизнь потихоньку захватила обоих. Друзья, учеба, попытки подработать, новые знакомства… Воспоминания не то чтобы отошли на второй план, но… словно бы поблекли. Покрылись дымкой. Всё это было. Но – в другой жизни. В которую предстояло вернуться. Но пока как-то нужно было существовать в этой. Где были и проблемы, и свои радости. И - соблазны. К ней клеились однокурсники и прочие молодые люди, к нему – воспылала нежданно страстью соседка по этажу. И оба помнили друг о друге и думали друг о друге, и это оставалось самым важным в их жизни – они оба искренне так считали – но осознавать свою привлекательность было так приятно и волнующе… И – тянуло набраться опыта. Попробовать – каково это, просто поцеловаться с кем-то, не с ним. И узнать наконец, что такое секс.
Потому что друг с другом секса у них – не было. То ли её пуританское воспитание помешало. То ли его боязнь опозориться ненароком. Но… она не решилась. А он не настаивал.
Через какое-то время встретились опять. Он уже нахватался опыта, и хотел ее страшно, и было где, но она по-прежнему не могла решиться, плыла в его объятиях, теряла голову, но… никакого секса. Ей тоже казалось легче по первому разу рискнуть с кем другим. Кто не так дорог. А с ним – боялась. Что что-то уйдет. Бесконечно важное.
Он не понимал. Очень её хотел. Бесился. Она не могла объяснить. Она и сама не понимала, в чем дело. Боялась разочаровать. Еще больше боялась – что после секса с ним окончательно потеряет голову – и своё «я». И  не сможет с ним расстаться – никогда. И ни за что и никогда не справится, если он её – разлюбит….
Но – как объяснить, если и сама толком разобраться не можешь?
Ещё это её специфическое воспитание. Все её представления о любви и сексе были почерпнуты из русской и французской классики. Гончаров. Золя. Переспать – как шагнуть с обрыва. Потом – падение. Он-то читал меньше – и мусора такого в голове не было. И даже представить себе не мог, что вокруг простого и естественного стремления к физической близости можно столько нагородить ужасов. У неё в голове и впрямь была та ещё путаница.
Вовсю декларировала свободу. Уважала – вполне искренне – тех, кто плевать хотел на общественное мнение и жил сообразно своим представлениям о правильном. Но при этом в ней жило  незаметно как внушенное  матерью, что секс – это грязно. У матери были свои резоны. Свои страхи. А она вроде и понимала умом, что всё это чушь, и она, как и любая женщина, имеет право и на любовь, и на физическую близость, да и подруги уже хвастались напропалую своей приобщенностью к взрослой жизни… Но именно с ним – не могла вообразить. Слишком восторженно к нему относилась. Вот такой парадокс. Все-таки считала секс - грязным… Сама того не осознавая.
А ещё – панически боялась психологической зависимости. Все прочитанные на неискушенную головку романы твердили одно – женщина после секса теряет волю. Однажды… они так обнимались, что в какой-то момент – почти произошло… Но – сознание вдруг включилось, и – ужаснулась: я же не хотела этого! И отстранилась так резко, что он испугался, что сделал больно. И – отступил. Ему тоже не хватало опыта. Знаний, слов, убежденности.
Расстались, взаимно обиженные друг на друга.
Прошла еще пара месяцев. Всё-таки думали друг о друге, не могли забыть. И у него уже была пара сексуальных историй, и она, от разочарования и злости, завела роман с первым подвернувшимся поклонником, - но все-таки не удержались, и опять написали друг другу… И – как-то вернулось. Жизнь – жизнью, а самое приятное, самое заветное было – получить страничку, исписанную мелким почерком, и перечитывать её, улыбаясь… и грезить на ночь глядя…
И понимаешь, что где-то там – у обоих – своя, совсем другая жизнь, и