Картина Часть 2 Глава 7

девочкой. СВЕТА.
Железной хваткой он заключил девушку в свои объятия и стал медленно целовать ее лицо.
- Всегда хотел узнать, какая твоя кожа на вкус, - произнес он, и медленно лизнул ее щеку снизу-вверх.
Света зажмурилась и задрожала.
- М! Как это вкусно! – произнес он медленно с улыбкой гурмана-каннибала.
- Я буду кричать, - произнесла девушка, сознавая, что это совершенно бесполезно.
А вдруг он не знает, что она одна и некому прийти ей на помощь! Но по его насмешливым глазам она поняла, что он все знает. Он все просчитал. Ведь он же профессионал.
- Кричи, я не против. Это будет… здорово! Все будет здорово. Обещаю, тебе понравится, - шептал он, продолжая медленно целовать ее лицо, крепче прижимая к себе.
Вот она стоит, трепещущая, взволнованная, полностью в его власти. А ведь совсем недавно он считал, что потерял ее навсегда. Оставил ее другому мужчине. С того дня, кажется, он постарел на несколько лет. Но теперь все изменится, все встанет на свои места и то, что должно принадлежать ему, будет возвращено обратно. Добро пожаловать домой, детка.
-  Моя птица, моя прекрасная птица, - произнес он с необыкновенной нежностью, словно держал на коленях любимую пятилетнюю девочку. – Как же я истосковался по тебе, родная, - зашептал он страстно, прижавшись к ее лбу, и прикрыв глаза.
Теперь он скажет ей все, что чувствует, и ей придется это выслушать.
– Ты прожила всю жизнь вдали от человеческих чувств и страстей, и твое сердце всегда бьется ровно. Маленькая серенькая птичка, ты не привлекала ничьего внимания своим одиноким полетом, когда только научилась летать, и тебе пришлось укрыться в далеких лесах, улететь за горы, и поселиться на диком озере, чтобы заглушить свою печаль и разочарование.
Света с подозрением взглянула на мужчину. Он точно не в себе, но хватка у него по-прежнему железная. Она рванулась, но ничего из этого не вышло. А Арсений, не замечая ее сопротивления, сжимая, но, не причиняя ей боли, держал ее прижатой к своей груди, и чувствовал, как она дышит. Он продолжать шептать ей на ухо странные вещи, перемежая свою речь нежными поцелуями, соскучившегося по этой ласке человека.
- Никто даже не заметил твоего горя. Никто не увидел твоих слез. Мир продолжает равнодушно существовать, словно тебя никогда и не было, словно ты и не рождалась. Но я знаю, Света, кто-то во сне мне сказал, что эта серая птица с печальным голосом и грустными глазами однажды, только однажды за всю свою жизнь превратится в ту самую розовую чайку, которая приносит счастье тому, кто сумеет ее увидеть в момент ее превращения. Эта птица затмит своим преображением восход солнца, потому что она прекрасна, но это будет длиться лишь одно мгновение, и не каждый сможет этого дождаться и увидеть, заметить, поймать этот миг, хотя все мечтают найти свое счастье, - Арсений посмотрел на притихшую девушку взглядом религиозного фанатика. – Так вот, Света, я готов идти на край земли, на другую часть планеты, чтобы увидеть, как серая птица станет прекрасной. Я готов к любым трудностям и жертвам, лишь бы добыть эту птицу, приносящую удачу и дарующую счастье. Мне так нужно счастье, – он замолчал, чтобы набрать больше воздуха в легкие. Так хочется, чтобы она услышала его, и поняла. – Так неужели ты думаешь, что я выпущу ее из рук? Свое счастье, свою радость выпущу из рук? – у него снова перехватило дыхание, и на короткий миг он ослабил хватку, и Света сразу это почувствовала.
Она изо всех сил дернулась, и уперлась в сервант с посудой, но между ней и мужчиной образовалась пустота. Теперь и она может вздохнуть полной грудью, чтобы набрать побольше воздуха для дальнейшей борьбы. Она с недоумением посмотрела на молодого человека, который стоял и молчал, не спуская с нее глаз. В них был зов, страсть и неумолимая уверенность в исходе этого боя.
Как странно он только что говорил. Откуда он взял эту чушь? Зачем он это придумал, красивую сказку, милую легенду, если ему и надо–то только… переспать… Ах, он же эстет, он должен все обставить очень элегантно и изысканно, и ее настроить на правильный лад, чтобы она своей вульгарностью все случайно не испортила. Он не может просто закрыть ей рот и повалить на пол. Сначала ему надо сказать что-нибудь красивое и возвышенное. И, наверное, только потом он закроет ей рот и повалит на пол.
- Тебе незачем было так далеко улетать и ото всех прятаться. И тебе не придется больше одеваться в серые перья траура, - прошептал он, сверля ее пронзительным взглядом. – Я здесь, я с тобой, и ты – моя.
Света не могла произнести ни слова. С удивлением она вдруг обнаружила, что страх, ужас, отвращение борются в ней сейчас с непреодолимым чувством восхищения этим странным человеком.  Его красота, просто демоническая, освещенная диким блеском глаз, пронзительная властность и внутренняя сила незаметно подавляли ее, и она не отдавала себе отчета в том, что поддается его обаянию и животному магнетизму.
Она почувствовала в себе желание прикоснуться к его щеке, провести рукой по гладковыбритому подбородку, потрогать подушечкой пальца контур его губ. Сдаться на милость победителя, наконец, окунувшись в его страсть, в его чувства. Покориться его желанию.  
Пришла мысль, что, возможно, она могла бы попытаться спасти его жизнь, изменить ее, вырвать этого романтика из рабства жестокой реальности, поработившей его, сделавшей этого тонкого человека орудием мести в грязных играх жестоких людей. Как может одновременно уживаться бесчеловечная логика убийцы со светской утонченностью поэта в разуме стоящего перед ней мужчины? И вот он цепляется за нее, хочет забыться, вырвавшись из того ада, в котором вынужден жить. Ведь пришел же он именно к ней сегодня вечером, а не к Кате, или к кому-то еще.
У нее закружилась голова от всего происходящего. Нет, с нее довольно, так много эмоций, мозг отказывается воспринимать реальность. Неужели она вскружила голову такому человеку, как Арсений! Неужели она способна вызвать чувство у холеного, избалованного женской доступностью денди? Может, стоит поговорить с ним по душам прямо сейчас?
Света пристально посмотрела на притихшего мужчину, не мешающего ей думать. Опущенные длинные ресницы бросают тень на лицо, красивые губы слегка приоткрыты (как они обжигали ее мгновение назад сумасшедшими поцелуями!), на скулах румянец, великолепные волосы обрамляют бледное точеное лицо. Высокий и гибкий, сильный и уверенный, он стоит перед ней божественно прекрасный, и его харизма дурманит как наркотик.
Поддавшись минутному очарованию, Света, не давая себе в этом отчета, сделала шаг навстречу к нему, к человеку, чьи деньги, связи и власть совершенно бессильны осчастливить его.
Арсений мгновенно почувствовал эту перемену в настроении девушки. Как только она шагнула вперед, он набросился на нее со звериной ловкостью, грубо схватил и, причиняя боль, с силой прижал к стене. Ее сердце екнуло, и бешено заколотилось. Да он же не управляем! Мамочки!!! Она подумала, что сейчас он сломает ей ребра, а он почти рычал, скалясь на нее в бешеной ухмылке.
- Довольно ты меня мучила, - медленно и хрипло произнес он вопреки своим бурным действиям, - теперь моя очередь. Ты должна быть моей, понимаешь! – он закрыл глаза, жадно вдыхая аромат ее волос. – Неужели ты думала, что я могу тебя кому-то отдать! Моему врагу! Моему заклятому врагу! Глупая дурочка! – он почти разрезал ее на кусочки острым, как лезвие кинжала, взглядом стальных глаз. Он почти ненавидел ее в эту минуту, и Света это почувствовала. – Больше этот человек не будет надо мной смеяться, втаптывая меня в грязь, и ты не будешь орудием мести в его руках! И он ответит за то, что пытался украсть у меня мою реликвию.
- Арсений, ну пожалуйста, ну отпусти меня, - Света заплакала, видя, что он неукротим. А он, не разжимая цепких рук, повлек ее за собой из кухни. Его лицо исказилось от нахлынувших эмоций.
Это были и боль, и ненависть, и гнев, и страсть. Это просто адская смесь для неискушенной девушки. И сознание его безнаказанности и вседозволенности просто лишало ее сил, подгибая ноги и повергая в полуобморочное состояние.
Мужчина дрожащей рукой пытался расстегнуть пуговицы на ее кофточке, а Света невидящим взглядом обводила кухню в поисках чего-то, что могло бы ей помочь освободиться из стальных пут его рук. Тут неожиданно ее взгляд упал на набор ножей, висящих под стеклянным шкафчиком, и Света мгновенно решилась.
- Постой, - проговорила она хрипло. – Не надо так быстро, а то порвешь, дай я сама, - и она, скрывая дрожь в руках, расстегнула верхнюю пуговицу.
Арсений шумно выдохнул, громко сглотнул, и его кадык дернулся. Он молча наблюдал за ее действием, тяжело дыша.
Убить его, или только ранить, отстранено думала она, словно решая, с какого конца начать чистить селедку. Речь идет о жизни человека, но нет ни страха, ни жалости, ни робости. Она медленно расстегнула вторую пуговицу, приведя этим мужчину в исступление.
- Света, - шептал он, - Светочка…
Он должен ее успокоить, он должен загладить свою вину перед ней, что так сильно сейчас напугал ее. Она будет ему благодарна, он сделает для этого все.
Он шагнул к ней, желая сказать, как она прекрасна, но в этот момент девушка метнулась к стене, сорвала нож, и без замаха вонзила его ему в предплечье. Лезвие вошло не глубоко, так как Света действовала левой рукой, неумело, и неуверенно. Не так-то это просто, оказывается, вогнать сталь в живое человеческое тело стоящего перед тобой человека, совсем не ожидающего от тебя такого.
Арсений вскрикнул от неожиданности и боли и инстинктивно отпрянул, схватившись рукой за левое плечо. Его обескураженный взгляд придал Свете смелости. Ага, она его удивила! Она тоже кое-что может! Она тоже может взять инициативу в свои руки и задавать тон на вечеринке. Теперь она тут главная! Девушка почувствовала, что начинает пьянеть, как от вина, от всего происходящего. Она отскочила от молодого человека на безопасное расстояние, держа нож перед собой.
Тяжело дыша, Арсений молча поднес окровавленную ладонь к глазам, не в силах поверить, что это его кровь. На лице отразилась растерянность.
- Света! – только и смог произнести он. Его глаза расширились, то ли от удивления, то ли от боли. Но скорее всего, от того и другого. – Твою мать!
- Прости, Арсений, мне самой очень жаль, - проговорила девушка. Она была на взводе, аффект все еще не мог отпустить ее. Только что содеянное не укладывалось в голове у нее самой. – Но я не могу позволить тебе изнасиловать меня. Не для того я на свет родилась.
Она тяжело дышала от возбуждения, и голова как-то странно кружилась. Все вокруг пыталось поплыть у нее перед глазами, но в следующий миг резко вставало на свои места, а стоило ей перевести взгляд с одной предмета на другой, как все вокруг снова пыталось закружиться и поменять свои места.
- Ты понимаешь, что ты сделала? – в глазах мужчины сверкнул гнев. Он все еще не мог прийти в себя от ее поступка. – Ты что, - спросил он, холодея, - хотела меня… убить?
- Убить? – она нервно хохотнула. - Это первое, что приходит тебе в голову? Ну конечно, когда тебе кто-то сильно мешает, ты просто достаешь свой большой пистолет. Раз, и готово, нет человека, нет проблемы и все снова хорошо и замечательно! –