10-тонном катке?
-Егорша, ты человек взрослый, - это уже говорю я и сам себя не слышу, - в партию Зюганова членом зачислен, атеизмом
промышляешь и всякими марксизмами-элинизмами, колбасу из холодильника тыришь по ночам и жрешь тайком в туалете, чтобы жена
не услышала, в общем, материалист до мозга тазовых костей, а брешешь, как Шахир из зада - мелко и непростительно.
Сказочник! Ты скажи еще нам, что домовые, лешие, ведьмы и водяные существуют на самом деле. А мы развесим уши и поверим
твоим неуклюжим фантазиям, - намекаю я Егорше о шестом параграфе Уговора, в котором жирно прописано: "при любом случайном упоминании "КЛАДОВИКА" или событии, связанным с ним, клад или его эквивалентная стоимость безоговорочно возвращаются
названному КЛАДОВИКУ.
- Прости меня, Дедука, - чуть не плачет Егорша, - я знаю, что плохо родиться глупым, но, если уж так получилось, то не
наказывай друзей, - и сам Егорша подкрадывается незаметно к мешку: раскрывает, сует в него руку и вытаскивает из мешка ржавую подкову и погнутые гвозди...
- Вот это подаришь своей ненаглядной, - сквозь зубы цедит Лешка.
Я пристально вглядываюсь в Семена. Запускаю в него флюиды из вопросительных предложений:"Мы тоже наказаны? Еще есть возможность поживиться под закрытие сезона? Или?"
- Не знаю, - вслух отвечает Семен, - надо досконально воспроизвести шестой параграф Уговора. Может, найдем какую-нибудь зацепку.
И втроем мы начинаем восстанавливать по памяти Уговор.
На подъезде к дачному массиву возвращается боевой дух и уверенность в то, что мешок с "добром" нам удастся "отчитать". А,
если не удастся - выпьем за помин мешка молча третью рюмку. Так положено на закрытии сезона Радуг.
Стол под шатром накрыт и взывает к немедленному возвращению своих героев из незапланированного выезда, пока на Оленьем
болоте Дедука чахнет над златом и ждет нашего участия.
