А в каждом этом вертолёте, кто - внутри, кто - снаружи/почти/, сидят по сорок разъярённых вражеских диверсантов с огромными саблями в руках.
Нужен слегка замедленный, типа последовательный, общий план всех этих вертолётов сверху, лучше - со спутника, с которого будет очень хорошо видно как эти, готовые к бою, вражеские вертолёты, своей сверхогромной, светонепроницаемой, пропеллерной тучей, сейчас ускоренно продвигаются по нашему небу, нагло растянувшись зловещим пятном, вплоть до далёкого районного центра под названием - Амурзет./почти триста километров южнее Биробиджана/.
А в связи с тем, что в реальной жизни, боевые, истребительные авиачасти в нашей области были позорно и глупо ликвидированны двумя годами раньше описываемых событий, то и в кино, оперативно противостоять вражеской вертолётной аримии, с нашей стороны, было просто некому.
Тут, в этой вертолётной атаке, есть одна небольшая, но весьма серьёзная подробность и на экране её тоже надо обязательно, и как можно крупнее и отчётливее, подчеркнуть.
Так вот - когда я говорю о летящей на Цех, вертолётной вражеской армаде, то я имел в виду то, что в непосредственных, экранных реалиях этого фильма, зритель хорошо видит, что ни то, что бы птицы - воробьи, синицы и другие мелкие пернатые, но даже - небольшие мухи, или пауты/оводы/, между пропеллерами этих вертолётов, особо в безопасности, не продержались бы и пяти секунд - настолько плотно друг к другу летят вертолёты врагов.
И здесь, в этом моменте, очень важно по-моему то, что эти тысячи вражеских пропеллеров, нагло и со всей серьёзностью, и свистом, безжалостно и безнаказанно, рубят наш отечественный воздух на мелкие кусочки, а это наш воздух и только мы имеем право его рубить, ведь мы же не жлобы и не жмоты, мы ж кому угодно можем разрешить дышать им, сколько хочешь, полной грудью, но рубить и портить, извините, это только наша прерогатива и за такое самовольство, я думаю, с нарушителей надо спрашивать по всей строгости.
Тем более, что ещё и вертолётные десантники, плюс ко всему, почти не отстают от пропеллеров и всё время, как заведённые, зачем-то безостановочно машут во все стороны своим огромными саблями и орут во всё горло на каком-то иностранном языке какие-то само-ободряющие призывы и проклятья.
С экрана хорошо видно, что враги заметно нервничают и мандражируют.
Видимо, им были известны подробности того доклада и они знают с кем им сейчас придётся воевать.
И весь этот ветролётный супершум, по наростающей, добавляется к уже имеющимуся звуковому фону фильма.
То есть - к обоюдной безостановочной стрельбе, цоконью вражеских пуль по металлической крыше и деревянным стенам дома Цеха, бесчисленным крикам гибнущих захватчиков и поющему во все горло "Сектору Газа"/камера оператора снова на чердаке/.
И мы видим как Игорь, бесконечно увлечённый/как на компьютере/ стрельбой по сверхнапористо атакающим и неотвратимо, не смотря на все его усилия, приближающимся к ним вражеским диверсантам, заметил этот океан вертолётов как-то не сразу, а только тогда, когда вдруг посреди дня, неожиданно и очень быстро стало темнеть.
Одним словом - позновато.
И скорее всего, это потому, что совсем уже оглохший от пулемётов, он просто не слышет свиста пропеллеров, а прилипший к прицелу глаз ловит только ползущий, и ползущий к ним, мёртво-живой полукруг, красно-зелёной стеной поглощающий всё его зрение.
Да и тут надо ещё заметить то, что стрелянные гильзы вокруг него, теперь уже были ему почти по самое горло, а сзади его - даже выше и не давали его голове свободно, и своевременно, посмотреть вверх.
И плюс ко всему, совсем ещё свежие гильзы вокруг его шеи, а это место со слишком нежной кожей, не смотря на его высочайший болевой порог, буквально отжигали ему голову, чем тоже, по-своему отвлекали внимание Игоря.
Да и Галина, находящаяся относительно Игоря на заднем плане, тоже не увидела вовремя вражеских вертолётов, так как она и как раз в это самое время, с невероятным напряжением всех своих сил и используя все ресурсы своего тела, целенаправленно ползла/протискивалась со скрипом/ под самой-самой крышей с двумя новыми пулемётными лентами, раз за разом ударяясь головой, локтями, коленями и другими частями тела о стропила и острые углы пустых ящиков из-под патронов.
Эти удары и ударики оставляют на её теле большие и маленькие синяки, ссадины и царапины, но она их, естесственно, не замечает и практически не чувствует.
Ну-а за голову, как за основной целеутверждающий орган, она вообще была спокойна и мысленно, каждый раз, когда ударялась ею, благодарила Игоря за одетую на неё перед боем, немецкую каску.
И поэтому она ползла, как бы, напролом - просто наклонив голову, и выставив вперёд рожки.
Она сдвигала и раздвигала с помощью каски мешающие ей предметы и мелкие препятствия, и держа в обоих руках по началу пулемётной ленты, не взирая ни на что, уверенно продвигалась к Игорю.
Со стороны могло показаться, что за ней ползут две бесконечные, золотые анаконды.
Здесь надо крупно и фрагментарно, обязательно показать три-четыре-пять самых отчаянных её протискиваний и рывков, чтобы всем зрителям стало ясно, что при такой мощнейшей занятости внимания, и экстримальных физических напряжениях, она, что очевидно, просто не могла смотреть на небо, а заметно притупившийся её слух, взял и не выделил из общего шума звук вертолётных пропеллеров.
Но тем не менее, всё-таки наступает момент, когда Игорь, реально и сразу, и во всю их численную мощь, увидел-таки, летящие на них/уже прилетевшие к ним/, вражеские военные вертолёты и не прицеливаясь, сходу даёт по ним длиннющую, пока не кончились патроны в лентах, четырёхрядную очередь со всех стволов.
И первые сто шестьдесят-сто семьдесят вражеских вертолётов тут же рухнули, взорвались, и загорелись вместе десантом, превратив в предельную кашу-малу Сквер Победы и всё, что рядом с ним, начиная от Дворца Культуры, и заканчивая, аж - Железнодорожным Вокзалом, добавив туда, и без того в избытке, ужаса, и хаоса.
И эти падения, и взрывания, по отношению к сюжету, и смыслу фильма, должны получиться достаточно уместными, и гармоничными, потому что - любой взрослый зритель в России знает, что "не смеют крылья чёрные над Родиной летать", и про "поля просторные" - зритель тоже знает, и по этому ждёт этих самых падений, взрываний, и возгораний.
Но, вертолёты у вражеских десантников летают очень-очень быстро, почти как наши самолёты в то время и сто шестьдесят первый, или сто семьдесят первый, подбитый ихний вертолёт уже упал прямо на Цеховскую крышу и взорвался.
И упал он/вертолёт/ прямо в наше слуховое окно, и именно в тот самый момент, когда Галя подползла/протиснулась, звеня каской/ с двумя новыми, пулемётными лентами практически в плотную к Игорю.
А вход или влёт этого вертолёта в слуховое окно Цеха надо показать глазами Игоря и Гали, то есть, к примеру, так - прошитый крупнейшими, разрывными "максимовскими" пулями, с погибшими пилотами и поредевшим, заметно, десантом, с разбитыми окнами и оторваным крылом, с повреждённым хвостовым пропеллером и уже начинающий возгораться, этот вражеский вертолёт неотвратимо приближается и со всей дури, влетает в небольшое по размеру слуховое окно на крыше Цеха.
А через несколько мгновений, вертолёт, крыша, потолок, Галя и Игорь, а вместе с ними и пулемёты, магнитофон, пустые и полные деревянные ящики, море
гильз и ещё масса всего того, что там было, пробив насквозь второй этаж, и увлекая за собой мебель и обстановку, со страшно-оглушительным грохотом и скрежетом, упали на первый этаж, переломав и там всю мебель и интерьер, а за одно и проломив примерно на метр полы./и здесь желательно, всё это падение, и пробивание надо бы посмаковать, и повыделоваться с помощью замедленной съёмки, и дубль-кадров. это будет важно в дальнейшем./
продолжение следует...
