Супруги, разводясь, делят имущество, они же - любовники-коллеги, разбежавшись, поделили клиентуру и территорию. Даже АЗС города и области разбили поровну, чтоб не пересекаться.
За два года Она ни разу не нарушила условия соглашения, хотя видела неоднократно машину «бывшего» на своей «половине» - то у магазина, то на автомойке, то возле дома «Её клиентов». Вообразив себя «выше этого козла», демонстративно не обращала внимания на вражеские поползновения, даже когда приходилось слышать:
- Ваш приезжал только что. Просил привет передать.
Невозмутимо благодарила за «привет», а вернувшись в машину, включала музыку «на всю» и колошматила руль, нецензурно эмоционируя.
Приёмные дни-часы во всяких административных, регистрационных учреждениях тоже были поделены по-честному. Однако, «бывший» то и дело нарушал расписание.
– У Семён Семёныча внезапные люди, - сказала как-то секретарь одного чиновника.
Несмотря на то, что время было назначено, молча уселась ждать, а через два с половиной часа из кабинета, улыбаясь, выплыл «мерзавец». И подмигнул. Не видя Его в упор, Она забыла, зачем пришла. Вопрос, конечно, решила – «на автопилоте», но потом неделю страдала ипохондрией, не в силах работать вовсе.
И побережье было поделено. Ему – левая сторона, Ей – правая. Каково же было изумление, когда приехав после работы на «свой пляж», Она улеглась с клочком газеты на носу и только предалась созерцанию весенней марины, как из-за соседних кустов нарисовался "сволочь" - в шортах НБА и голым пузом. Она замерла за валуном, вжавшись в песок.
Вслед за «сволочью» явилась Его новая коллега в леопардовом бикини.
- Ах… Как давно не была я на море, - воскликнули бикини по чаичьи, и - «скрип-скрип-скрип-скрип» - побежали к воде.
«Скрыпп-скрыпп» - потоптался «сволочь» и, дождавшись, когда «чаечка» отбежит на приличное расстояние, громко выдал этаким баритончиком:
- Прошлогодние глаза-а, их забыл бы, да нельзя, болью в памяти живут... - затих, потом сделал так, – Кхе-кхе! – и закончил почти фальцетом, - Твои-и-и глаза!
Хохотнул и пошёл к «бикиням».
Она похватала одежду и - бегом через лес к машине, задок которой нюхала морда бмв «конченного скота». Не будь на противоположной стороне свидетелей – группы велотуристов на привале, Она бы его лягнула в эту самую морду обязательно, а так пришлось душиться слезами и материться, еле контролируя скоростной режим, мчась - абы куда, лишь бы оттуда.
На следующий день Она сама решила посягнуть на запретное. Святилище – самое любимое их место – придорожная кафешка в пятидесяти километрах от города, куда поклялись они друг другу не появляться никогда - ни по одному, ни тем более с кем-либо ещё. Кафешка – ничего особенного – кухня, да с десяток домиков для гостей на берегу озера. Но еда – высший класс, мясо, овощи – все хозяйское. Там они облюбовали крайний домик – у самой воды. Звонили заранее – свободен ли, ибо домик имел вторых «хозяев». Пересечься так и не пришлось, но права «вторых» подтверждались наличием в домике толстенных тетрадей с хронологией партий «в тысячу», ручки и карточные колоды, которые регулярно обновлялись.
За несколько лет «первые» сдружились со «вторыми» через тетрадку, оставляя ремарки на полях «бочек». «Первые» сначала дразнились, изучив итоги последних партий, типа: «Коля – лох, Коля – лох. Борщёву – ура!!!», «вторые» отвечали кривыми рожицами. Потом добавились поздравления с праздниками, пожеланиями – здоровья, пожениться, выиграть Коле, удачи на дорогах, удачной рыбалки, здоровых детей. Но вместо последнего «первые» разошлись, как берега Преголи.
Так вот. Исполнившись дерзости, она заявилась на «место встречи», конечно же, без звонка.
Хозяин встретил её как родную, обслужив лично. В домике ничего не изменилось – те же шторки, тот же диванчик и стулья, та же стопка тетрадей на камине. Она открыла последнюю. Картёжники живы - две партии в неделю, Коля - лох. И та же, вроде бы, переписка между «первыми» и «вторыми», с той лишь разницей, что теперь написанное корявым почерком «мерзавца» адресовалось исключительно Ей: «Ты – дура сумасшедшая», «Вернись, психованная, я всё прощу», «Дура бешеная ты», «Шизофреничка, вернись, а то сдохну», «Прости, пожалуйста, прости», «Жестокая, чёрствая сука, я жить без тебя не могу!», а "вторые" Ему подпевали: "Не будь дурой, вернись!", "Прости его, прости..."
Она взяла ручку и написала: «Это я – дура?! Это я-то – сука?! Придушу сегодня же. Готовься…»
Настоящая любовь.