Конечная остановка

прозрачной перепонки, волосы на голове исчезли, а вместо них появилась серая крысиная шерсть. Но самыми чудовищными были глаза. Почти слепые, белесые, они выражали ярость и коварство. Жуткая ухмылка выдавала в твари прирождённого охотника. А голос между тем шептал: Киел, я нашёл людей, Киел, это твой брат, открой дверь.
  Киел стоял и смотрел, как тварь звала его, но он знал, нет, не знал, а догадывался, что стоит ему впустить Это на территорию базы и Это убьёт его. Тварь пыталась заманить его в ловушку.
  Не в силах больше слышать голос брата, Киел повернулся и выбежал из комнаты. Теперь он чётко знал: наверху ничего нет, болезнь мутировала, он остался один. Скорее всего брат даже не дошёл до поверхности, какой-нибудь лёгкий ветерок принёс заразу, и в одно мгновение он превратился в существо, умеющее лишь охотиться и убивать, существо, которому чужды любовь, сострадание, жалость, существо, которое не оставит его в живых.
  Примерно в то же время Киел понял, что тварь не только хороший охотник, но ещё и очень умный охотник. Она догадалась, что до него ей не добраться, если сам Киел её не впустит. Или же он к ней не выйдет. У Киела всё похолодело внутри, а душа стремительно унеслась в пятки. А как же он будет охотиться, добывать себе еду, если это существо будет поджидать его снаружи? Он не сможет убить его. Оно наверняка придумает какой-нибудь изворотливый план и загонит его в ловушку, из которой не будет спасения. Надо подождать, успокаивал себя Киел. Оно само уйдёт, как только поймёт, что до него ему не добраться. Само уйдёт.
  Но тварь и не думала уходить. Она всё говорила и говорила в динамики о том, как там прекрасно на поверхности, о том, что если Киел откроет ей дверь, то она отведёт его к маме и папе, и они будут всегда вместе, что пандемия кончилась, и на Земле больше нет больных людей. Киел не мог слушать этот ласковый голос, струящийся из-под потолка, он знал, что тварь добьётся своего и скоро он не выдержит. Тогда Киел зашёл в одну из комнат и закрыл изнутри титановые двери. Через них звук почти не проникал.

  И вот теперь он сидит на кушетке, устало уронив голову себе на руки. Будто загнанный зверь, на которого устроили охоту. Из-за дверей слышался глухой голос, но что он вещал, разобрать было невозможно. Киел вытянулся на жёстком ложе и положил руки за голову. Почему именно он спасся от вируса? Почему не умер в самом начале, а вынужден был прожить столько лет на базе? Неужели он последний человек во всей Вселенной? Ему этого никогда не узнать. У него нет шансов, даже если он убьёт то, что когда было его братом. На поверхности болезнь поразит и его тоже. А здесь Киела ждёт лишь голодная смерть. Кем было предопределено, что он должен существовать в холодной металлической громадине? Откуда взялась эта пандемия, что лишила его детства? Как ему надоела эта борьба за право сделать ещё один лишний вздох.  Руки Киела сами потянулись к поясу и расстегнули застёжку кобуры. Это конечная остановка, так любил говорить брат. Конечная остановка – выражение, которым он описывал их прибывание на базе. Конечная остановка это конец. После неё уже ничего нет.  И сейчас 2 слова – конечная остановка – как нельзя лучше подходят к случаю. Поднося маленькое ружьё к виску, Киел с облегчением подумал, что скоро всё закончится, ему больше не надо будет страдать, выживать и жить мечтами однажды выйти наверх. Этой твари сюда ни за что не добраться, двери плотно закрыты. Навсегда. Рука Киела мягко опустилась на курок.