1.11.
Несмотря на сказочно проведенную ночь, утро встретило меня головной болью и серым, в тучах, небом за окном. Собирался, как минимум, дождь, и вслед за ним я тоже засобиралась домой. Алексей не возражал. Спустившись в общий холл, мы нашли сервированный к завтраку столик, и, пока я приводила сознание в чувства чашечкой дымящегося кофе с имбирём, муж отправился будить отпрысков.
Сынуля выглядел не выспавшимся, но довольным: с полным ртом, он рассказывал отцу, сколько побед он уверенно одержал еще до рассвета. Алиса тоже долго не могла уснуть, смотрела музыкальные шоу по кабелю, пока утомлённое сознание не сдалось на милость Морфея.
Позавтракав, Алексей набрал мобильный Джона, сообщив о нашем намерении отбыть в родные пенаты. Не прошло и часа, как нас уже ждал «мокрый асфальт» Infiniti M25 под парами. Упакованные вещички, как по волшебству обогнавшие нас, уже скучали в багажнике приличное время. Просторный салон распахнул двери в ожидании момента, когда уже будет можно тронуться в путь. Водитель, мужчина старше средних лет, но явно неуемной энергии, отпускал шуточки насчет подгулявшей погоды и испорченных вусмерть выходных.
Алиса поинтересовалась на ресепшен судьбой нашего питомца, и тут неожиданно выяснилось, что наш зайчишка еще накануне вечером приказал долго жить. Девушка крайне расстроилась, и появившемуся в гараже Джону пришлось выдержать допрос с пристрастием, отчего в его так называемом «всё под контролем» оказалось возможным, что наш любимец был погребен без достойных почестей, и нам об этом прискорбном факте даже не удосужились сообщить.
Пафос претензий был несколько несоразмерен имевшему место быть факту, но я не вмешивалась. Моё внутреннее «я», не решившееся высказать хозяину праздника свои личные обиды, сейчас самоудовлетворялось тем, как взрослого мужчину отстегивает обличительная слезная истерика вчерашней школьницы. Джон растерянно улыбался и разводил руками-де «я-то тут причём, весь вечер с вами провёл, не могу знать, но меры по наказанию виновных будут приняты, будьте спокойны».
Сцена мне напомнила театральный фарс, и я искренне порадовалась, когда поток девичьей горечи был излит, и всё закончилось. Джон ободряюще обнял девушку, дав понять, что ее реакция понятна, после чего обменялся с Алексеем рукопожатием, они по-мужски обнялись на прощание. В мою сторону Женька старался не смотреть, еще бы, хорош гусь: небось, боялся, что вторая истерика его ждёт с моей стороны, а два концерта под занавес за одно утро, да еще и при подчиненных, это перебор, ясен пень...
Выезжали из отеля мы уже под проливным дождём. Я немного удивилась про себя тому факту, что Джон не повез нас лично (хотя его «гелик» собирался следовать за нами), а так же выбором автомобиля. Нет, конечно же, «эмка» внушала уважение к своему владельцу, но отформованный под двух седоков диван лично мне, сидящей между детьми, по вкусу не пришелся, несмотря на то, что его расположение выше передних кресел обеспечивало лучший обзор. Водитель запустил двигатель нажатием кнопки, и мы наконец-то отправились домой.
– Ну, что – с ветерком? – залихватски подмигнул мне водила, отключая систему стабилизации движения. Чем-то он напоминал дореволюционного извозчика, не хватало только жеста, заламывающего набекрень картуз. Картуза или чего-либо еще на его начинающем лысеть затылке, к слову, не было. Машина плавно стартовала, быстро набирая обороты, отчего гул резины заметно и не слишком приятно усилился.
Разговаривать не хотелось. Егор дулся на взрослых за скорый отъезд, хотя понимал, что в связи с испортившейся погодой львиная доля потенциальных возможностей развлечься была в любом случае нами утрачена. Алиса, придя в себя, немного переживала оттого, что позволила себе ТАК кричать на человека, которому мы, по большому счету, должны быть обязаны дивно проведенным временем. Ей удалось лишь выдавить из себя только слова сожаления о том, что не случилось попрощаться с Тимом и Кариной, и что она не догадалась попросить Джона передать им слова наших извинений за поспешный отъезд.
Машина быстро разогналась до ста шестидесяти, воцарившееся молчание неожиданно прервал Егор:
– Мам, знаешь, чего думаю, – его голос вывел мои мысли из оцепенения минут через десять, как мы покинули «Резиденцию», – а нашего зая, похоже, схарчили! Заметила же, какие они все тут мясоеды: кто ж откажется от пары килограммов натуральной зайчатины, похоронили, как же, Алиска у нас неисправимая наивность! – сестра не замедлила отвесить ему подзатыльник, но глаза ее наполнились слезами: в словах ребенка глаголила если не истина, то здравый смысл определенно. Непонятно только: если все – правда, то зачем это было надо, ну не от нужды же, при такой-то повсеместной роскоши! Странно, действительно.
В этот момент автомобиль угодил правым передним колесом в лужу, скрывавшую глубокую выбоину на границе асфальта, машину повело вбок, водитель начал выравнивать курс, резко взяв влево, и одновременно ударил по тормозам, сбрасывая скорость, но с управлением не справился. Радиус влево был заложен приличный, автомобиль совершил почти полный разворот, выехав на встречку, а затем, двигаясь уже по инерции, но практически в обратном направлении, въехал в отбойник левой передней фарой. От удара движение машины получило обратный вектор, и мы задним ходом совершили аналогичный обратный маневр по окружности через встречку. Несмотря на все усилия водителя, сжигающего тормоза до визга шин по асфальту, нас неумолимо выносило на обочину, а, с учетом высоты насыпи, – хмурое утро грозило стать последним…
Я пожалела, что у меня только две руки: обхватив детей с двух сторон, я зажала им обоим глаза, но водитель настолько не стеснялся в выражениях, что требовались еще четыре, чтобы заткнуть детям еще и уши. Сама я только повторяла бесконечное «тихо-тихо-тихо», вжавшись в сидение. Таким образом, в формате «21+», мы неотвратимо двигались в бездну… Почему-то показался логичным именно такой финал, ибо неожиданная сказка не может длиться вечно, и приходит черед оплачивать векселя…
Только случайное совпадение траектории нашего выноса и километражного столбика на обочине спасло ситуацию от неминуемо роковой развязки. Вес «эмки» почти уложил беднягу в горизонталь, так что левое заднее колесо практически зависло над спуском, однако, погасив инерцию тормозного пути, этот верстовик сумел противостоять собравшейся самоубиться громадине весом почти в две тонны. А еще говорят, один в поле не воин?!
Несколько секунд в салоне стояла мертвая тишина. Затем, водитель пришел в себя, сказал нам, чтобы мы замерли и пока не двигались, вышел из машины, открыл правую заднюю дверь и, аккуратно, как сапер на минном поле, помог выбраться из салона сначала Алисе, затем мне и Егору, после чего на свободу выбрался и смертельно бледный Алексей. Чувствовалось, как дрожали его руки, когда он обнял нас всех. Меня тоже поколачивало, но позволить себе истерику я не могла.
– Ну, считай в рубашке родились! – попробовал пошутить горе-водила. – Сейчас машину разверну, и дальше двинем. – Он сел за руль, машина с недовольным порыкиванием завелась, и наш путь был готов продолжиться.
На уже подсыхающем асфальте влажно блестели следы колес – отпечаток нашей траектории: два почти правильных полукруга, частично наложившихся друг на друга, напомнили мне… «Да, это &опа, – подумала я, – она самая и есть!»
Мы уже снова заняли свои места, когда нас догнал «Гелендваген» Джона, резко затормозив почти в считанных сантиметрах от нас. Женька, изрыгая проклятья, на чем свет стоит, выпрыгнул из машины, чуть ли еще ни на ходу. Из-за тонировки не было видно деталей происходящего, но были слышны звуки ударов, а затем раздался хлопок выстрела…
Водительская дверь открылась, за руль сел Джон, никак не комментируя происходящее, завел машину, и наше движение продолжилось, словно ничего и не произошло. Алексей внимательно смотрел на друга. Все молчали. Джон, закурил, затем, спохватившись, открыл окно и выбросил едва начатую сигарету.
– Все нормально, не переживайте, – сказал он с какой-то металлической ноткой в голосе, – все живы, никто не пострадал? Вот и все! А это, – он достал и продемонстрировал нам почти точную копию «макарова», – всего лишь травматик. Ношу при себе исключительно в воспитательных целях. Считаю, знаете ли, что подчиненные должны всегда помнить о неотвратимом, а главное –молниеносно наступающем наказании за проступки. – Джон снова прикурил сигарету, выдохнул дым. – Ничего, оклемается! Это ж надо, друзей моих чуть не угробил, подонок!
Остаток пути мы ехали молча. Джон пытался шутить, но ответной реакции не получал, потому очень скоро прекратил попытки нас развлечь. Расставаясь, взял с нас обещание, что Алексей обязательно позвонит на исходе дня, с чем и отбыл.
Infiniti нас так и не догнала.
Несмотря на сказочно проведенную ночь, утро встретило меня головной болью и серым, в тучах, небом за окном. Собирался, как минимум, дождь, и вслед за ним я тоже засобиралась домой. Алексей не возражал. Спустившись в общий холл, мы нашли сервированный к завтраку столик, и, пока я приводила сознание в чувства чашечкой дымящегося кофе с имбирём, муж отправился будить отпрысков.
Сынуля выглядел не выспавшимся, но довольным: с полным ртом, он рассказывал отцу, сколько побед он уверенно одержал еще до рассвета. Алиса тоже долго не могла уснуть, смотрела музыкальные шоу по кабелю, пока утомлённое сознание не сдалось на милость Морфея.
Позавтракав, Алексей набрал мобильный Джона, сообщив о нашем намерении отбыть в родные пенаты. Не прошло и часа, как нас уже ждал «мокрый асфальт» Infiniti M25 под парами. Упакованные вещички, как по волшебству обогнавшие нас, уже скучали в багажнике приличное время. Просторный салон распахнул двери в ожидании момента, когда уже будет можно тронуться в путь. Водитель, мужчина старше средних лет, но явно неуемной энергии, отпускал шуточки насчет подгулявшей погоды и испорченных вусмерть выходных.
Алиса поинтересовалась на ресепшен судьбой нашего питомца, и тут неожиданно выяснилось, что наш зайчишка еще накануне вечером приказал долго жить. Девушка крайне расстроилась, и появившемуся в гараже Джону пришлось выдержать допрос с пристрастием, отчего в его так называемом «всё под контролем» оказалось возможным, что наш любимец был погребен без достойных почестей, и нам об этом прискорбном факте даже не удосужились сообщить.
Пафос претензий был несколько несоразмерен имевшему место быть факту, но я не вмешивалась. Моё внутреннее «я», не решившееся высказать хозяину праздника свои личные обиды, сейчас самоудовлетворялось тем, как взрослого мужчину отстегивает обличительная слезная истерика вчерашней школьницы. Джон растерянно улыбался и разводил руками-де «я-то тут причём, весь вечер с вами провёл, не могу знать, но меры по наказанию виновных будут приняты, будьте спокойны».
Сцена мне напомнила театральный фарс, и я искренне порадовалась, когда поток девичьей горечи был излит, и всё закончилось. Джон ободряюще обнял девушку, дав понять, что ее реакция понятна, после чего обменялся с Алексеем рукопожатием, они по-мужски обнялись на прощание. В мою сторону Женька старался не смотреть, еще бы, хорош гусь: небось, боялся, что вторая истерика его ждёт с моей стороны, а два концерта под занавес за одно утро, да еще и при подчиненных, это перебор, ясен пень...
Выезжали из отеля мы уже под проливным дождём. Я немного удивилась про себя тому факту, что Джон не повез нас лично (хотя его «гелик» собирался следовать за нами), а так же выбором автомобиля. Нет, конечно же, «эмка» внушала уважение к своему владельцу, но отформованный под двух седоков диван лично мне, сидящей между детьми, по вкусу не пришелся, несмотря на то, что его расположение выше передних кресел обеспечивало лучший обзор. Водитель запустил двигатель нажатием кнопки, и мы наконец-то отправились домой.
– Ну, что – с ветерком? – залихватски подмигнул мне водила, отключая систему стабилизации движения. Чем-то он напоминал дореволюционного извозчика, не хватало только жеста, заламывающего набекрень картуз. Картуза или чего-либо еще на его начинающем лысеть затылке, к слову, не было. Машина плавно стартовала, быстро набирая обороты, отчего гул резины заметно и не слишком приятно усилился.
Разговаривать не хотелось. Егор дулся на взрослых за скорый отъезд, хотя понимал, что в связи с испортившейся погодой львиная доля потенциальных возможностей развлечься была в любом случае нами утрачена. Алиса, придя в себя, немного переживала оттого, что позволила себе ТАК кричать на человека, которому мы, по большому счету, должны быть обязаны дивно проведенным временем. Ей удалось лишь выдавить из себя только слова сожаления о том, что не случилось попрощаться с Тимом и Кариной, и что она не догадалась попросить Джона передать им слова наших извинений за поспешный отъезд.
Машина быстро разогналась до ста шестидесяти, воцарившееся молчание неожиданно прервал Егор:
– Мам, знаешь, чего думаю, – его голос вывел мои мысли из оцепенения минут через десять, как мы покинули «Резиденцию», – а нашего зая, похоже, схарчили! Заметила же, какие они все тут мясоеды: кто ж откажется от пары килограммов натуральной зайчатины, похоронили, как же, Алиска у нас неисправимая наивность! – сестра не замедлила отвесить ему подзатыльник, но глаза ее наполнились слезами: в словах ребенка глаголила если не истина, то здравый смысл определенно. Непонятно только: если все – правда, то зачем это было надо, ну не от нужды же, при такой-то повсеместной роскоши! Странно, действительно.
В этот момент автомобиль угодил правым передним колесом в лужу, скрывавшую глубокую выбоину на границе асфальта, машину повело вбок, водитель начал выравнивать курс, резко взяв влево, и одновременно ударил по тормозам, сбрасывая скорость, но с управлением не справился. Радиус влево был заложен приличный, автомобиль совершил почти полный разворот, выехав на встречку, а затем, двигаясь уже по инерции, но практически в обратном направлении, въехал в отбойник левой передней фарой. От удара движение машины получило обратный вектор, и мы задним ходом совершили аналогичный обратный маневр по окружности через встречку. Несмотря на все усилия водителя, сжигающего тормоза до визга шин по асфальту, нас неумолимо выносило на обочину, а, с учетом высоты насыпи, – хмурое утро грозило стать последним…
Я пожалела, что у меня только две руки: обхватив детей с двух сторон, я зажала им обоим глаза, но водитель настолько не стеснялся в выражениях, что требовались еще четыре, чтобы заткнуть детям еще и уши. Сама я только повторяла бесконечное «тихо-тихо-тихо», вжавшись в сидение. Таким образом, в формате «21+», мы неотвратимо двигались в бездну… Почему-то показался логичным именно такой финал, ибо неожиданная сказка не может длиться вечно, и приходит черед оплачивать векселя…
Только случайное совпадение траектории нашего выноса и километражного столбика на обочине спасло ситуацию от неминуемо роковой развязки. Вес «эмки» почти уложил беднягу в горизонталь, так что левое заднее колесо практически зависло над спуском, однако, погасив инерцию тормозного пути, этот верстовик сумел противостоять собравшейся самоубиться громадине весом почти в две тонны. А еще говорят, один в поле не воин?!
Несколько секунд в салоне стояла мертвая тишина. Затем, водитель пришел в себя, сказал нам, чтобы мы замерли и пока не двигались, вышел из машины, открыл правую заднюю дверь и, аккуратно, как сапер на минном поле, помог выбраться из салона сначала Алисе, затем мне и Егору, после чего на свободу выбрался и смертельно бледный Алексей. Чувствовалось, как дрожали его руки, когда он обнял нас всех. Меня тоже поколачивало, но позволить себе истерику я не могла.
– Ну, считай в рубашке родились! – попробовал пошутить горе-водила. – Сейчас машину разверну, и дальше двинем. – Он сел за руль, машина с недовольным порыкиванием завелась, и наш путь был готов продолжиться.
На уже подсыхающем асфальте влажно блестели следы колес – отпечаток нашей траектории: два почти правильных полукруга, частично наложившихся друг на друга, напомнили мне… «Да, это &опа, – подумала я, – она самая и есть!»
Мы уже снова заняли свои места, когда нас догнал «Гелендваген» Джона, резко затормозив почти в считанных сантиметрах от нас. Женька, изрыгая проклятья, на чем свет стоит, выпрыгнул из машины, чуть ли еще ни на ходу. Из-за тонировки не было видно деталей происходящего, но были слышны звуки ударов, а затем раздался хлопок выстрела…
Водительская дверь открылась, за руль сел Джон, никак не комментируя происходящее, завел машину, и наше движение продолжилось, словно ничего и не произошло. Алексей внимательно смотрел на друга. Все молчали. Джон, закурил, затем, спохватившись, открыл окно и выбросил едва начатую сигарету.
– Все нормально, не переживайте, – сказал он с какой-то металлической ноткой в голосе, – все живы, никто не пострадал? Вот и все! А это, – он достал и продемонстрировал нам почти точную копию «макарова», – всего лишь травматик. Ношу при себе исключительно в воспитательных целях. Считаю, знаете ли, что подчиненные должны всегда помнить о неотвратимом, а главное –молниеносно наступающем наказании за проступки. – Джон снова прикурил сигарету, выдохнул дым. – Ничего, оклемается! Это ж надо, друзей моих чуть не угробил, подонок!
Остаток пути мы ехали молча. Джон пытался шутить, но ответной реакции не получал, потому очень скоро прекратил попытки нас развлечь. Расставаясь, взял с нас обещание, что Алексей обязательно позвонит на исходе дня, с чем и отбыл.
Infiniti нас так и не догнала.