- Привет, Белая Лилия! – крикнул Сэмо веселым голосом. – Как дела? Что хорошего случилось за время нашего отсутствия?
Света молчала, не в силах совладать с собой, со своими чувствами. Она не могла приказать своим голосовым связкам издать хотя бы звук, хотя бы стон. Она не могла унять стук своего сердца. Тоска, отчаяние, одиночество набросились на нее с той силой, которая еще так недавно терзала и мучила ее. Вспомнилась вся та боль, через которую она прошла одна, всеми оставленная, из-за которой она едва не отправилась на тот свет. И вот явилось напоминание из прежней жизни. Той самой, которая так скоропостижно оборвалась, которая осталась по сторону лезвия бритвы. Она услышала голос человека, который жаждал ее боли не меньше, чем садист, наслаждающийся агонией своей жертвы. Который легко сделал все, чтобы доломать то, что и так почти было сломлено, с хрустом поворачиваясь на каблуке, стоящем на тонкой слабой кисти поверженного человека.
- Эй, чего молчишь? Ты меня слышишь? – до Светы долетал шум какого-то праздника. Кажется, Сэмо слегка навеселе. Вот в трубке послышался какой-то шум, и звуки стали тише, а голос Сэмо четче и яснее.
- Слышу, - отмерла девушка.
Она ощущала что-то странное внутри. Ей казалось, что она могла бы сейчас выпрыгнуть даже из окна, чтобы побежать туда, где можно хоть одним глазком взглянуть на Кьенга. Что с ней такое? Ведь она узнала достаточно, чтобы попытаться забыть его и отвергнуть, как недостойного человека, но тело рвалось к нему, все мысли и чувства, так обласканные им в свое время, рвались к своему повелителю, к хозяину ее самых сладких грез. И Сэмо сейчас выступал в роли связующего звена. Если попросить его дать трубку Кьенгу, то, возможно… она услышит его голос? Во рту стало сухо.
- Сэмо, как Кьенг? – тихо спросила она.
- А ты как думаешь? Конечно же, хорошо, насколько ему, в принципе, может быть хорошо. Он в кругу семьи, а дома, как известно, и стены лечат, он любит повторять ваши поговорки, - Сэмо усмехнулся.
- Сэмо, ты можешь дать ему трубку? – Света замерла в ожидании ответа.
Теперь все зависит от этого человека. Ну пожалуйста, она уже ничего не сможет изменить, чего же ты боишься, ей бы только услышать его голос. Зачем? Чтобы снова окунуться в пучину тоски и безнадежности? Да, просто услышать его голос.
- Света, зачем ты просишь о невозможном? Попроси о чем-нибудь доступном для тебя. Например, хочешь, я переведу на твой счет любую сумму денег, которая тебе нужна, или еще что-то сделаю, - Сэмо куражился, его развлекал этот разговор.
Возможно, он держит в одной руке телефонную трубку, а в другой фужер со спиртным, отхлебывая маленькими глотками, вперемежку с жестокостью, как приправой к алкоголю. Моральный гурман. Нравиться издеваться над беспомощными и отверженными девушками?
- Кьенг знает, что ты мне позвонил?
- Разумеется, нет. Зачем ему это знать? Он только понемногу стал тебя забывать. Не стоит выуживать твой образ из глубин его памяти, - так и есть, желает ударить побольнее, лишний раз напомнить ей, что она ничто. В одночасье она стала пустым местом для Кьенга, не совершив никакого зла, не ведая за собой никакой вины.
Света заплакала. Ей захотелось закричать так громко, чтобы ее голос раздался на весь дом в далеком таинственном и таком недоступном для нее Гонконге, эхом отдаваясь под сводами огромного здания, чтобы он птицей долетел до Кьенга, стучась в его сознание, пробуждая самые сильные чувства, напоминая о счастливых днях. Чтобы вопреки стараниям Сэмо Кьенг смог услышать ее. Она должна закричать, отчаянно, надрывно, до хрипоты, но вместо этого она почти шептала в трубку.
- Почему ты так со мной поступаешь? – спросила она.
- Я ненавижу тебя, - услышала Света.
Представить его лицо перекошенным от злобы было трудно. Оно было создано Господом Богом для счастливой обаятельной улыбки, чтобы лучиться и вызывать восхищение и симпатию, а не натягивать личину жестокости.
- Что? Но почему? Что я такого сделала? Неужели я как-нибудь тебя обидела?
- Ты перешла дорогу моей сестре, а значит мне, потому что я ее безумно люблю. А она всю жизнь любила Кьенга, с тех пор как была совсем маленькой девочкой и всюду бегала за ним и Вонгом, ставшим позже Ю Зуном.
- Я ничего об этом не знала, и тебе это известно. Я не вступала ни в какую войну с ней за сердце Кьенга, я не поливала свою соперницу грязью, я не интриговала. Я ничего не сделала, чтобы она и ты считали меня своим врагом!
- Ты появилась как раз тогда, когда Кьенг почти решил сделать ей предложение.
- Жестоко упрекать меня в том, в чем я не виновата. Извини, но я думаю, что если бы он по-настоящему ее любил, я бы ничем не могла помешать. Говорю тебе: я ничего не знала о ней.
- А не жестоко ей лишиться права говорить с ним, смотреть на него, как было всегда до тебя! Не жестоко быть вдали от любимого человека, когда ему грозит смертельная опасность?
- Почему я никогда ее не видела и ничего о ней не слышала?
- Это Кьенг запретил ей появляться при тебе, чтобы своим дерзким видом и страстными взглядами случайно не смутить тебя и не обидеть.
- Мне жаль, что все так получилось.
Света слушала голос жестокого человека и представляла лицо улыбчивого молодого китайца, который при первой встрече сравнил ее появление в Чина-тауне с приходом весны. Он мгновенно завоевал ее доверие, и делал все, чтобы не потерять его, уже тогда страшно ненавидя ее, но спрятав глубоко внутри это чувство к сопернице своей сестры. Как страшно, что Света смогла вызвать такое чувство. И кто знает, возможно, появись у него такая возможность, мог бы он ей как-то навредить? Может, он и жил в ожидании такого подходящего случая?
- Надеюсь, - безжалостно произнес Сэмо, тот самый добрый Сэмо, заботливо к ней относившийся, отстаивающий ее женские права у слишком влюбленного учителя боевых искусств, всегда стремящийся помочь, поддержать, защитить. Как она не разглядела его ненависти? Почему сердце ничего ей не подсказало? Надо было дождаться этого вечера, чтобы ее сердце так безжалостно разбили.
- Знаешь, в том, что Кьенг уехал, не попрощавшись со мной, мне видится твое прямое участие.
- Совершенно верно, ты угадала. Мне стоило многих нервов уговорить его. Сколько жарких споров я провел, прежде чем смог поколебать его уверенность в том, что он должен оставаться в относительной близи от тебя. Этому чудаку казалось, что пока вы находитесь в одном городе, между вами по-прежнему существует какая-то мистическая связь. Представляешь, он в это верил!
Света прикрыла глаза рукой, сдерживая истерику. Она отвела трубку от губ, чтобы в динамик не просочились ее невольные всхлипы. Чтобы не показать Сэмо, что все его удары попадают точно в цель, и нет ни одного промаха.
- Но я добился того, что он умрет вдали от тебя. И как видишь, я победил! – он рассмеялся прямо в трубку злым смехом.
Он ничего не собирался от нее скрывать. Он всегда был с ней до определенной степени откровенным, но только сейчас в полной мере. О, как должно быть, он страдал в ту страшную ночь, когда Кьенг попал в аварию, и его сестра не имела права броситься к нему, разделить его боль, утешить и поддержать его!
Но кажется, ему не так уж и весело. Наверное, груз вины – тяжелое бремя. Это все ему аукнется однажды. И, возможно, со стороны, откуда он не будет ждать удара.
- Знаешь, а ты ему снишься, - вдруг сообщил китаец.
Света замерла. Вот он, миллиграмм счастья, крупица мучительной радости, которая, вперемежку с болью, будет греть и жалить ее холодными бессонными ночами. – Он произносит твое имя во сне. Почти каждую ночь. А утром не помнит своих снов, представляешь!
- Наверное, он не так уж и счастлив с твоей сестрой, - проговорила Света.
- Угадала, но время все расставит по своим местам, - не стал спорить мужчина. – Ему некуда деваться, как только смириться с такой партией – стать мужем моей сестры.
- Мужем? Он что, женится на ней? – вскричала Света, вскочив с кресла. Ее лицо исказила гримаса боли, ей хотелось рыдать в голос. Ее обокрали, у нее все отобрали, ее мечту безжалостно убили.
- Да, завтра свадьба, а сегодня у нас мальчишник в мужской половине дома, - проинформировал ее Сэмо. - Стриптизерша как раз заканчивает свой танец, подарок жениху от невесты.
- Но он же любит меня! Меня! – Света уже не скрывала своих слез.
- Ну и что, а женится на Мэй.
- Дай подумать, - проговорила Света, стараясь сдержаться изо всех сил и остановить рыдания. - Ты, вероятно, сказал ему, что я успешно забыла его и не хочу бередить почти зажившие раны. Так?
- Что-то в этом роде. Я сказал, что у тебя с Арсением все на мази и вы теперь вместе.
В глазах у Светы потемнело, ноги подкосились, она шаткой походкой подошла к креслу и упала в него.
- Так поэтому он уехал из города?
- Да, это стало тем главным аргументом, который перевесил его неистовое желание остаться. Вы с Арсением пара. Ему невыносимо жить с этой мыслью, его мучает то, что он каждый вечер вглядывается в черное небо, пытаясь различить в городском гомоне твой страстный шепот и томные стоны.
- Это жестоко. Ты так несправедлив ко мне.
- В том, что ты свалилась нам на голову и тут же с одного взгляда завладела сердцем моего хозяина, оттеснив всех остальных, тоже мало справедливости.
- Я люблю его и не собираюсь оправдываться и защищаться.
- Ну что ж, и не надо. У тебя было время наслаждаться взаимной любовью, теперь пришло время для моей сестры. Она теперь рядом с ним день и ночь. Здоровый и полный жизни он был недоступен для нее, не нуждался в ней, совсем о ней не думал, зато теперь он полностью в ее власти в прямом смысле этого слова. И я даже рад в глубине души, что эта трагедия с ним произошла. По крайней мере, моя сестра может, наконец, быть счастлива с тем, к кому так стремилась всю свою жизнь, может быть счастлива тем счастьем, которое ты попыталась однажды у нее украсть.
У Светы волосы зашевелились на голове. Ее любимый, такой беспомощный, сейчас во власти двух сумасшедших людей, они могут сделать с ним все, что угодно, и некому будет ему помочь. Ей хотелось завыть в голос.
- Он с ней? Больной и парализованный? Но почему же тогда он прогнал меня? Ведь меня это не отпугнуло и не отвернуло от него!
- Потому что он любит тебя, - с горечью произнес Сэмо. - А мою сестру - нет, поэтому ее можно эксплуатировать, использовать как простую сиделку, причем бесплатную, можно взваливать на нее всю грязную работу, всю свою беспомощность, все свое отчаяние. Она все выдержит, все вытерпит, потому что он знает, что она всегда его любила. Ты знаешь, я даже стал с некоторых пор сам его ненавидеть, но эта авария и его болезнь все изменили. Я простил его, он мой господин и хозяин, я рад, что всю свою злость могу вылить на тебя одну. Теперь ты понимаешь, что зря вошла в его жизнь? Стало хуже всем нам четверым.
Света вжалась в спинку кресла, ей стало страшно. Она говорит с сумасшедшим человеком. Хорошо, что он сейчас так далеко от нее и не может ничего ей сделать.
- Я знаю, что вы хотели убить Антона Лугового, сына Арсения, - произнесла вдруг она.
На том конце провода надолго замолчали.
- Откуда знаешь?
- Мне Арсений сказал.
- Арсений??? А он откуда знает?
- Он знает все. И про вас он знает все.
- Почему же с нами ничего не произошло? Почему мы не пали под ударом его страшной мести? Всем
