Теперь каждый новый день Света ломала голову лишь над тем, куда бы ей отправиться вечером. Днями она работала не поднимая головы, требуя этого от всех своих подчиненных, не жалея и не щадя ни своих ни их сил. Она похудела и осунулась, стала еще менее разговорчивой и почти не улыбалась. Она избегала встреч с Настей, не подходила к телефону, когда звонила Катя, а вечерами, по окончании рабочего дня, шла на любые ухищрения, только чтобы выскользнуть незаметно из офиса перед носом у Арсения, околачивающегося под дверями и караулящего ее. Она отправлялась на поиски новых жертв, одержимая желанием поступить наперекор приказам Арсения, обмануть его с кем угодно, сделать ему больно, разозлить и взбесить его хотя бы просто своим неподчинением.
Но все заканчивалось тем, что Арсений выслеживал ее, о ней сообщали, где бы она ни появлялась, с той же оперативностью, как однажды, когда она решила совершить побег. И через несколько часов она опять и снова безропотно отдавала своих спутников, подцепленных с таким трудом и усердием, учитывая ее природную брезгливость к такого рода занятиям, в руки кровожадного Арсения, своего мрачного стража, не задумываясь над их дальнейшей судьбой.
Она не спорила со своим тюремщиком, не кричала на него и не ругалась, она просто поджимала губы и молча уходила строить планы на завтрашний день. Это продолжалось уже вторую неделю каждый вечер. Ее ненависть к Арсению росла изо дня в день, когда всякий раз она видела свое бессилие сделать что-нибудь наперекор ему. Ее решительно и без промедления лишали такой возможности.
Света серьезно стала мечтать о том, чтобы ей, наконец, удалось обмануть его с кем-нибудь. Она решила поменять контингент, подыскивая крепких, самолюбивых и уверенных мужчин, которые могли бы постоять за себя, и за нее, отстаивая свои меркантильные интересы. Она загорелась этой идеей с того дня, когда однажды Арсений влепил ей пощечину, назвав дрянью прямо при всех своих шестерках. Он был серьезно озадачен ее упорством, цинизмом, упрямством, и даже обескуражен ее настойчивостью.
Весь сегодняшний вечер она сидела в баре, довольно уютном и вполне приличном, со спортивной тематикой, где даже стулья были оформлены в виде мотоциклов на колесах, отчего казались громоздкими и тяжелыми. Футбольные флаги, кубки и мячи украшали стены, создавая обстановку предматчевой лихорадки, ожидания праздника и веселья. Определенно, ей здесь понравилось. Было красиво, весело и шумно: на двух больших экранах транслировали футбольный матч.
Света уже минут двадцать не сводила глаз с высокого бритоголового супермена, сидящего за барной стойкой с высоким стаканом светлого пива. Почему она выбрала именно его на роль сегодняшнего своего парня, она не могла бы объяснить внятно даже себе, но вполне вероятно, что главное значение сыграл тот факт, что этот молодой человек оказался равнодушен к тому душераздирающему действию, которое приковало взгляды почти всех мужчин, собравшихся сегодняшним вечером под экранами жидкокристаллических мониторов. Это были настоящие фанаты, остро, до сердечных приступов переживающие спортивное действие, и сопровождающие неудачи своих любимцев комментариями, утяжеленными нагромождением характерных пятиэтажных эпитетов, и не было сейчас на свете такой девушки, которая действительно могла бы отвлечь их от футбольного матча. Так что этот спортсмен с фужером пива был обречен привлечь внимание девушки и стать предметом ее пристального злоумышленного внимания.
Она медленно облизывала губы, сверкала глазами, изнывала и томилась напоказ, готовая проклясть его за это, когда он, наконец, соизволил к ней подойти и присесть рядом. До этого он лишь иронично улыбался ей и отворачивался каждый раз, чтобы скрыть насмешливую улыбку, когда она демонстративно закидывала ногу на ногу. Казалось, ему было весело, и эта настойчивая нескромная девчонка его забавляла. А что оставалось делать бедной домашней девочке? Не стихи же Маяковского ему читать!
Наконец, он сел на соседний стул и повернулся к ней всем корпусом.
- Что выпьешь? - он прищурился, движением руки подозвав бармена и не спуская с нее глаз.
- Ананасовый сок, если позволишь, - она потратила двадцать минут на то, чтобы этот лоб подошел к ней. Она готова была разорвать его на куски или самолично вызвать сюда Арсения, но планы были совершенно другие. Она решительно намерена провести сегодняшнюю ночь с ним, причем на его территории, чтобы место их пребывания осталось неизвестным Арсению, наверняка уже заступившему на вахту у ее подъезда. Пусть побесится до утра!
- Конечно, - он не сводил с нее хитро прищуренных глаз. - Митя, ананасовый сок даме, мне повтори. Ну как? - этот вопрос относился уже к ней.
- Что ну как? – не поняла Света.
Она кивком головы поблагодарила бармена, взяв со стойки поставленный им на салфетку стакан с соком, и подняв его и также кивнув спортсмену в знак благодарности, сделала глоток.
- Ты готова меня выслушать? – он снова прищурился.
- А что такого ты мне хочешь сказать? Ты желаешь сделать мне какое-то предложение?
Здорово! Похоже, сегодня ей не придется плести что-то про ночь, намекать и уговаривать. Видимо, он из тех, кто предпочитает брать контроль над ситуацией в свои руки и самостоятельно принимать решения. Он нравился ей все больше.
- Почти. Это скорее просьба, - он отодвинул пустой фужер.
- Просьба? – Света улыбнулась ему обольстительной улыбкой. - О чем же ты хочешь попросить меня?
Она пила сок и рассматривала парня напротив. Светлые волосы, приятное открытое лицо, красивые глаза, даже немного серьезные для такого улыбчивого человека. Высокий, ладный, статный, коренастый, прямо как ее одноклассник Сережка, ни к месту упомянутый. Она так и не выяснила, что с ним и где он. И что у него за просьба? Надеюсь, речь не пойдет о каком-нибудь нетрадиционном сексе?
Спортсмен снова улыбнулся ей, слегка иронично, прищурив левый глаз, и также взял новый бокал пива.
- Простая просьба, и в твоей власти ее удовлетворить.
- Ну… знаешь, я удовлетворяю не каждую просьбу, - попыталась позаигрывать с ним Света.
- Это не сложно. Я прошу о малом. Пощадить меня.
- Что?! Пощадить? – ее глаза округлились.
Сразу стало как-то не по себе. В первый раз она подумала о том, что обиженные ею несостоявшиеся любовники могут ей отомстить. Может, этого бугая нанял кто-то из них? На лбу выступила испарина, но парень рассмеялся, задорно и совершенно беззлобно.
- Что смешного? – рассердилась Света. Все идет как-то не по плану.
- Ничего, извини, - он глотнул пива и снова уставился на нее насмешливыми глазами.
- Так о чем ты говоришь? – Света недовольно посмотрела на парня.
- Прости меня за то, что я сейчас тебе скажу, ты правда, очень интересная девушка, и фигура у тебя высший класс, и вся ты просто конфетка, но вряд ли тебе сегодня удастся что-то замутить, по крайней мере, со мной, - он как-то виновато посмотрел на нее, но глаза его искрились.
Теперь ей стало жарко, руки вспотели. Что он знает о ней? Она разволновалась.
- Молчишь? Понимаю. Ты ни в чем не виновата...
- А в чем я должна быть, по-твоему, виновата? – да что происходит-то!
Света стала беспокойно оглядываться вокруг, но, похоже, на них никто не смотрел, и кажется, их разговор больше никто не слушал, и свидетелей не наблюдалось. Бармен на другом конце стойки обслуживал молодую пару влюбленных, остальные орали, уткнувшись в телевизор. Но, тем не менее, ей стало страшновато, как будто она оказалась в ловушке, и ей необходимо как можно быстрее отсюда вырваться.
Парень же вдруг перестал улыбаться и строго посмотрел на нее. Свете даже показалось, со злостью.
- Не прикидывайся девственницей, - услышала она. - Не я один знаю о несчастьях, постигших всех твоих любовников. – Вот это да! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.
Света вцепилась в стакан и не могла вымолвить ни слова. Чужая агрессия всегда сбивала ее с толку и смущала. А в подобной ситуации ей было неловко вдвойне – словно она является подельницей Лугового, ловко оприходовавшего тех зевак, имеющих несчастье попасться на крючок ее обаяния. Но она не работала приманкой, она и была главной жертвой! А теперь выходит, этим парням серьезно доставалось? Да, недаром рядом с Арсением всегда находились безмолвные тени, она могла бы об этом догадаться, но ей было не до этого.
- Ты как Клеопатра - убираешь всех смертных, которым посчастливилось провести с тобой ночь.
- Что ты несешь! – Света не выдержала. – Какая Клеопатра? Причем тут она?
- А притом, что…
- Я хочу сказать, - перебила его Света, - что у меня ни с одним из них ничего не было, и что с ними происходило после меня, я не знала!
И не любовники они ей вовсе! Что он о ней подумал! Она представляется ему, наверное, грязной шлюхой. Света покраснела от стыда и обиды.
- Ну уж, не знаю точно, было у вас что-то, или не было, со свечкой не стоял, - усмехнулся парень, не поверив ей, - но это и не мое дело. Меня это не интересует, честно. – И вдруг, буквально, пригвоздил ее к высокому круглому стулу взглядом серьезных синих глаз:
- Я ведь знаю, что все они серьезно пострадали из-за того, что провожали тебя, и натыкались на твоего бешеного цербера, и все ребята в этом зале знают об этом.
Он обвел рукой большой зал, где орали телевизоры и люди, и царил полумрак. Многие уже смотрели в их сторону. Света поежилась, как от сквозняка, легкий холодок пробежал по позвоночнику, что-то оборвалось внутри.
- Я знаю Серегу Фролова, твоего одноклассника, - сообщил между тем спортсмен тихим голосом, - он так и не может оклематься после встречи с твоим громилой.
Света побледнела. Да, она слышала от Арсения, что Сергею досталось, но она и предположить не могла, насколько серьезно он пострадал. Она восприняла слова Арсения скорее как злую игру на ее чувствах. А оказывается, ее Сергуня в тяжелом состоянии. Боже, ну Арсений и зверь! Свету колотила тихая дрожь от нахлынувших эмоций. И по злой воле этого человека она сейчас оказалась в таком положение, когда ей и стыдно, и страшно, и хочется драться и что-то ломать. Да хоть стакан свой разбить оземь, со всей силы.
А парень продолжал говорить, с осуждением глядя съежившейся девушке прямо в глаза.
- Уж его-то в память о прежних школьных днях ты могла бы предупредить, что пасешься на лугах такого мафиози, что волосы встают дыбом, когда слышишь его имя. Зачем было его подставлять? Или ты так играешь? Это тешит твое самолюбие? Или просто решила позлить своего папика?
- О чем ты говоришь? – обескураженная девушка не могла найти слов в свою защиту.
Да и что она могла сказать? Она не знала, что Арсений будет так поступать с ее незадачливыми несостоявшимися любовниками, да она и не интересовалась их судьбой. И именно ее равнодушие привело к тому, что она сейчас краснела под пристальным осуждающим взглядом человека, говорящего ей такие обидные слова. Она любовница Арсения? Он ее папик? Какая мерзость! Как возмутительно!
- Серега до сих пор в реанимации, - парень стремится ее добить? - Я даже слышал, - он доверительно наклонился к Свете, игнорируя ее белый цвет лица, - что один твой парень стал инвалидом на всю жизнь.
Глаза девушки наполнились слезами, но она изо всех сил старалась сдержать их. Не хватает еще
