Отрывок из главы «Памятка о Ленине. Помятые пометки» романа «Сатирицид».
… подкрадывался вероломным врагом к партии, комсомолу и всему прогрессивному человечеству самый ужасный день в году. День, который проверял на прочность и сплоченность, на верность Марксистско-Ленинским идеям, и поголовную сознательность трудящихся.
Сам по себе хитрый и подлый - еще потому, что был он плавающим днем, строгого графика не имел, и каждый раз выпадал на разные числа. В народе его называли Пасха или День Воскресения Господня.
В Комитете Комсомола готовились встретить Пасху во всеоружии. Провели несколько совещаний в низовых комсомольских ячейках стройки, и по результатам, на расширенном заседании уже определили задачи и методы атеистической борьбы с религиозными предрассудками.
В 16.00 открыл заседание Комитета Комсомола заместитель секретаря по хозяйственным делам и досугу молодежи, прапорщик Куняев. Следом выступила Зоя с кратким обзором насущного момента и представлением графика роста самосознания комсомольцев строительного треста. После чего началось обсуждение краткого обзора Зои, а заодно и вступительного слова прапорщика Куняева.
О Пасхе комсомольцы были осведомлены довольно хорошо, но все же некоторые из актива ошибочно принимали Воскресенье Господне за праздник, отмеченный красным днем в календаре.
- Для нас, людей, лишенных религиозных предрассудков, этот день не покажется праздником, - пообещал комсомольский вожак Сергей Осипов: - Нам придется сильно потрудиться, чтобы это доказать всем, - грозно постучал не заточенной стороной карандаша по столу и оглядел всех присутствующих так внимательно, точно пересчитал. Все были на местах и все поняли, что Осипов хотел сказать. Не всегда правильно складывались у него слова, но мыслил он всегда верно и знал чуть больше и подробнее остальных:
- Есть сведения, что будут проверять и записывать всех, кто к полуночи субботы будет находиться возле церквей. Наши строители – я имею ввиду вольнонаемный контингент – не имеют права там появляться ни под каким видом. Мы должны нанести решительный удар всем распространителям опиума для народа. Сами понимаете, что отправление религиозного культа – это последний шаг к прогнившей западной морали. Только там несознательные граждане продолжают креститься, и у нас – выжившие из ума старухи. Пресекать надо! Пресекать!
- У них там, на Западе, наоборот крестятся, - продемонстрировал свои знания секретарь комсомольской ячейки девятой автоколонны Николай Пырин и неожиданно смело для себя показал всему комсомольскому активу, как неправильно накладывают на себя крест несознательные граждане на Западе.
Речь секретаря Комитета Комсомола Осипова почти всегда вызывала эйфорию у подчиненных. Но составные причины ее были особого свойства. Подчиненные, слыша Сергея, начинали постепенно переполняться гордостью за себя, за то, что их знания и умения излагать свои мысли были ни сколько не хуже, чем у вожака. Каждому не терпелось внести свою лепту в протокольную часть заседания и, в сравнение с Осиповым, оправданно отнести на свой счет плакатные слова Генерального секретаря ЦК КПСС: «Умом красив и славен человек!»
В действительности же Осипов никогда косноязычным полудурком не был, а скорее наоборот – был. Но не косноязычным и не полудурком. Он очень тщательно готовился к выступлениям: осторожно подбирал слова и выстраивал предложения таким образом, чтобы у комсомольского актива постоянно присутствовало неодолимое желание поправить своего вожака, высказать свое умное мнение и, тем самым, позволить втянуть себя в дискуссию
Не всякий начальник сумеет разговорить подчиненного, как не всякий подчиненный успеет понять, что, приоткрыв душу, он стал «засвеченным». Каждое слово взято на заметку, каждое высказывание будет предъявлено позже ему же обвинительным заключением.
Перекрестившись «неправильным» крестом, Пырин уловил, как внимательно изучал его правую руку секретарь Комитета Комсомола.
«Что-то не так!» - подумал Пырин и тоже глянул на свою руку: «А-ах, да, щепотью там, на Западе, не крестятся».
- То есть, вот так я хотел продемонстрировать, - поправился Пырин, двуперстием снова наложил на себя католическо-протестантский крест и сел в полной тишине – даже стул под ним не скрипнул.
Во взглядах присутствующих отчетливо читалось: «Мы тоже кое-что знаем о религиозных происках, но выскажемся, когда слово дадут». Оглядывали комсомольцы Пырина без особого энтузиазма, но и без привычного осуждения.
- Если я скажу, что мы должны принять непримиримую позицию по отношению к Пасхе с вытекающими из нее мифологическими последствиями, то я ничего не скажу, - вновь бросил тенета в комсомольскую среду Осипов: - Если мы установим причину – почему народ прямо-таки прет в ночь на Пасху к церквям – то нам легче будет искоренить эту причину и достойно отчитаться в правильно проведенной идеологической работе со стопроцентной успеваемостью…
«Сам-то понял, что сказал?» - усмехнувшись, подумала Зоя.
« А надо?» - скривив рот, подумал в ответ Осипов.
«Надо! Вожак, все-таки!» - подумала Зоя.
«Тебе надо – ты и понимай! – подытожил мысленную перебранку Осипов и вслух добавил: - Установление причины – это вопрос политически важный.
Задумались сообща. Вопрос политически важный – значит, умственно сложный. Осипов просто так не стал бы кидаться словами.
- Может, просто веруют? – предположила молоденькая, двадцатишестилетняя заведующая сектором агитации и пропаганды Верочка Клюева, но тут же осеклась, поскольку вовремя осознала, что ответ на такой сложный и важный вопрос не мог лежать на поверхности. Опять же – Осипов не стал бы швыряться словами.
- Веруют? – спросил второй заместитель секретаря Семен Желудь: - В кого? В сказки? В чудеса? – и отрезал: - Чудес не бывает!
- А сказки бывают? – встала на защиту Клюевой зав. сектором финансовой дисциплины Лера Зубкова.
- Сказки бывают, - согласился второй заместитель Осипова.
- И чудеса в сказках бывают.
- Чудеса только в сказках и бывают. И вообще, считаю спор беспредметным. К установлению причины слепого поклонения религиозному празднику он не имеет никакого отношения.
Задумались снова. Сложность заключалась в том, что никто из комсомольцев не читал Святое Писание; не представлял, в чем отличие Ветхого от Нового Завета, Библии – от Закона Божьего и Ковчега Завета – от Ноева Ковчега, хотя атеистической категоричностью были вооружены до зубов. Душили в себе генетическую предрасположенность веры в Бога и, вроде бы – получалось.
Но обязательно, время от времени, возникал необразованный и невоспитанный школяр с наивной физиономией гэпэтэушника и вносил смуту в актив Комитета своими идиотскими вопросами с политической подоплекой:
- Правда, что Иисус – имя человеческое, а Христос (мессия) – Дух Божий.
Так можно было легко дойти до апологии, что Ульянов – имя человеческое, а Ленин – сатанинское начало.
- Бога нет! Это доказано наукой!
- Какой наукой?
- Атеизмом!
- Атеизмом доказано, а верующих на земле меньше не становится.
- У нас другие данные. Верующих, слава богу, становится все меньше с каждым годом. И - это заслуга не только науки, но и Коммунистической партии Советского Союза.
- Обделенное Богом поколение – так говорит моя бабушка. А старость нужно уважать.
- Старость – да! Но не старческий маразм. Откинем в сторону предрассудки, как лапшу из дуршлага.
Бытовало мнение, что церковь посещали бабушки, проведшие некогда бурную ****скую молодость, а некоторые даже за деньги торговали собой. И теперь все они замаливали свои грехи. Другая категория посетителей церкви была недостаточно изучена. В нее входили – по слухам – преступники, отщепенцы, беженцы, предатели, сионисты, сброд тунеядцев и просто, любопытные и случайные прохожие.
Не понятно: церковь была отделена от государства, следовательно, дотаций не имела, и выжить только за счет пожертвований не могла . Но ведь не умерла церковь до конца? В таком случае – откуда брались средства на поддержание церкви у тунеядцев, отщепенцев и сионистов? А каков достаток у случайных посетителей? Не понятно! Все зыбко и спорно.
Окончательно удушить любопытство и генетическую предрасположенность к вере у молодых строителей коммунизма актив Комитета Комсомола треста решил проведением альтернативного Пасхе мероприятия под девизом: «Верю в тебя, комсомол!»
Сперва в названии мероприятия смущало слово «Верю», но полистав словари и подшивку газеты «За коммунистическую стройку», обнаружили существенное отличие со словом «верую». «Если веровать можно было только в Бога, - решили общим совещанием комсомольцы, - то верить допускалось уже во что угодно и в кого угодно.
К слову «Верить» придраться было очень сложно. Религиозный оттенок еще ощущался, но слабо. Сильнее проступало атеистическое значение и требовало своего патриотического толкования слова.
На двенадцать дня праздничной субботы наметили начало мероприятия. Сценарий расписали огромный, марафонский – сплошное действо до часа ночи воскресенья, без перерывов на перекур и малейшей возможности очухаться молодым строителям и вспомнить о Пасхе.
Партком дал разрешение на употребление спиртных напитков, но – в меру: «Веселиться, но не буйствовать!» Профсоюз поддержал: «Буйствовать в меру, но веселиться с комсомольским задором! У молодежи тоже должен быть праздник!»
Но, как всегда, праздник комсомольскому активу дался с большими
трудностями. А успешно завершился – благодаря огромным волевым усилиям членов Комитета комсомола и не по годам мудрой организации устроителей данного мероприятия. Дело в том, что при открытии мероприятия случилась накладка, которая грозила перерасти в недоразумение и затем – в скандал.
Еще в четверг вечером, за два дня до комсомольского праздника, прибило крышкой погреба Ветерана Труда, Заслуженного Строителя и начальника отдела Организации безопасности труда Ленина В. И.
Вообще-то крышкой его прибивало регулярно – почти каждый раз, когда он лазил в гаражный кессон за соленьями, вареньями, грибочками и техническим спиртом, но до смерти ударило впервые.
Жена нашла Ленина В. И. лежащим на опустошенных за зиму полках, с раскинутыми руками и скрещенными ногами.
- Как Иисус распятый, лег на дерево и не отвечает на мои просьбы, - пожаловалась она председателю Профкома спустя час после обнаружения тела.
Понятно, что женщина растерялась от постигшего ее неожиданного горя, и переложила все хлопоты по организации похорон на профсоюз треста.
В пику вдове председатель профкома треста не растерялся и стал действовать по строгим предписаниям и согласно возникшей ситуации. Он сделал запрос на имя начальника отдела Организации безопасности труда (ООБТ) Ленина В. И. с требованием немедленного установления времени несчастного случая: «Прошло ли два часа по окончании работы, а, если нет, имеется ли возможность как-нибудь в суде доказать дорогому товарищу Ленину В.И., что данный, конкретный несчастный случай не является производственной травмой?»
Посчитав,
