Огненные птицы кружились высоко в небе, спускаясь всё ниже и ниже. Скоро можно было разглядеть человеческие лица на их головах. Птицы кружили, молча, и это молчание стучало в висках словно набат. Вдруг одна из птиц начала сбрасывать перья из своих крыльев - они летели вниз, словно огненные стрелы, с треском вонзаясь в землю.
Ольга вскрикнула и проснулась. Сердце бешено колотилось, его стук отдавался в голове, причиняя боль. Княгиня поднялась с ложа, подошла к окошку и открыла его. Прохладный утренний воздух остудил горевшее лицо, успокоил сердце.
- О, Перун, что за птиц огня посылаешь ты во сне? Что ты хочешь этим мне сказать? - смятенно прошептала она.
Ольга опустилась на лавку у открытого окна и, оперши голову на руки, стала наблюдать за восходом солнца. Край неба постепенно светлел, удлинялись тени на земле и исчезали, сдаваясь рассвету. Туман, стелившийся над Днепром, становился все прозрачнее и прозрачнее, пока совсем не растаял, открыв взору княгини дальний берег. И вот, словно искра, блеснул первый луч, и вслед за ним показалось солнце. Ольга прикрыла глаза рукой и увидела в лучах рассвета белого голубя, парящего над землей.
Сердце всколыхнулось:
- Игорь, любый мой, - одними губами прошептала она и, уронив голову на руки, заплакала.
Скрипнула дверь, и в опочивальню вошла ведунья.
- Нехорошо рассвет встречать слезами, княгинюшка, - с порога сказала она, внимательно вглядываясь в Ольгу.
Княгиня вскинула голову, рукавом промокнула слезы и встала.
- Не плачу я, не плачу, нянюшка, - тихо проговорила она и добавила, - нельзя мне плакать. Не
положено.
Ольга прошлась по опочивальне, остановилась возле ложа и провела ладонью по той его половине, где когда-то спал Игорь. С трудом подавив вздох, княгиня повернулась к ведунье:
- Баушка Кружулиха, всё ты ведаешь, скажи, пошто кажну ночь огненные птицы сон мой нарушают. Стрелами-перьями бросают в меня. А лица-то у них человечьи! Страшно мне, баушка.
- Тоске ты поддалась, княгинюшка. Карна и Желя овладели тобой, а в сердце проник Огонь-Сварожич, - ведунья подошла к Ольге и приложила ладонь к её груди, - ишь, как сердечко колотится.
- Как быть мне? Покой где найти? - Ольга снова встала у окна, - хочу, как вон те птицы парить рядом с облаками легко и покойно.
- И у птиц много забот, гнездо свить, птенцов вывести, накормить, вырастить их, на крыло поднять, научить еду добывать да от опасности уберечься. Видишь, всего сколько. Только кажется, что птицы парят в небесах беззаботно. Все подвластно Перуну! А ты - не просто жена. Ты - княгиня, на тебя Богами высшая мера возложена - взрастить, обучить свой народ, - ведунья говорила неторопливо, негромко, мягкими движениями оглаживая княгиню по голове и спине, - возьми у солнца рассветного силу, Ярила поможет тебе в твоих делах.
Ольга вздохнула, присела на лавку:
- Баушка, смогу ли выполнить то, что говоришь?
- В себе нельзя сомневаться. Этим ты силу злыдням даешь. Ложись-ка ещё почивать, княгинюшка. А я рядом посижу, твой сон покараулю. Вот, травки душистые положи под подушку, пусть всё злое от твоего сна прогоняют.
То ли духмяные травы Кружулихи помогли, то ли её ласковые слова, но Ольга проснулась в хорошем настроении. Приподнявшись на подушках, она наблюдала за руками Кружулихи, прявшей у окна. Княгиня взглянула на веретено, которое ловко подкручивала ведунья, собирая нитку, и улыбнулась - серенький в светлую полоску котёнок играл краем юбки пряхи.
- Так и наша жизнь вьется спряденной кем-то ниткой, - тихо проговорила княгиня и встала, с наслаждением потянувшись.
Кружулиха воткнула веретено в моток шерсти, привязанной к пряслу, и посмотрела на Ольгу:
- Выспалась, голубушка, а спала недолго.
- Нянюшка, покличь Любаву да Малушу. Умыться, одеться надо да потрапезничать, дела ждут.
Кружулиха вышла из опочивальни и вскоре вернулась с девушками, одна несла одеяния для княгини, другая - лоханку и большой кувшин.
- Разложи, Любава, одежды на ложе, и помоги княгинюшке рубаху снять, - скомандовала ведунья первой, а сама вместе с Малушей приготовила все для умывания.
- Становись, матушка-княгиня, на половик, - пригласила она Ольгу.
Княгиня, снявши широкую почивальную рубаху, встала перед лоханкой на чистый половик. Девушки мягкими мочалками, смачивая их в воде, обтёрли тело Ольги с плеч до ступней, потом Кружулиха из кувшина полила ей на руки, и Ольга умылась.
- Какая вода пахучая ныне, - улыбнулась она, принимая от Малуши утиральник.
- Иву с ромашкой да дубом запарила, чтобы хвори от тебя, голубица наша, отогнать, - пояснила ведунья, помогая Любаве надеть на княгиню белую тонкотканную рубаху с вышивкой по подолу.
Поверх рубахи был одет красный опашень, рукава которого украшала золотая вышивка, на плечи Ольги плотным кругом легло ожерелье, богато расшитое жемчугом. Поверх женщины накинули на княгиню корзно, подбитый горностаем, и застегнули на плече фибулой.
Любава легкими касаниями расчесала Ольге распущенные волосы, заплела в две косы и, скрепив косы между собой ниткой жемчуга, на голову княгине накинула шелковый покров. Ведунья опустила на покров княжеский золотой венец.
Ольга кивком головы поблагодарила девушек, и они вышли. Княгиня встала напротив открытого окна, наблюдая за полетом птиц.
- Эх, и мне бы взлететь вот так, - тихо молвила она и вышла из опочивальни.
В трапезной княгиню уже ждал Асмуд.
- Исполать тебе, Княгиня, - с поклоном поприветствовал он Ольгу, - пусть Ярила благословит твой рассвет.
- Какие вести принес мне, Асмуд? – Ольга села за стол, оглядела приготовленное, взяла лепешку, макнула ее в мед, поднесла ко рту, но есть не стала и с ожиданием взглянула на воеводу, - присядь, потрапезничай со мной.
Асмуд сел за стол, взял с блюда кусок пирога, налил из кувшина взвару и стал докладывать:
- Ночью обоз с оброком пришел от древлян, полной мерой привезли меха, жемчуг, дичи, зерна. В дружину молодцев прислали. Хороши парни, стоящие дружинники станут.
- Камень привезли для строительства? – Ольга подвинула ближе тарелку с киселем и зачерпнула полной ложкой.
- В каменоломни Вторак с обозом ездил, полные подводы привез, виновных за прошлый неполный обоз наказал, - проговорил Асмуд, отставив пустую кружку.
- Зело/очень/ крут братец мой бывает, надеюсь, не зря, - Ольга утерлась поданным полотенцем, - а что княжич? Пошто не трапезничает? Неужто сну еще подвластен?
Асмуд отрицательно покачал головой:
- Святослав нынче с самого рассвета со Свенельдом и дружиной отправился на берега Луги, погосты проведать. Баили люди с последним обозом , что тиун тамошний полюдье от Киева укрывает.
- Добро, что Святослав в дела княжеские вникает, пора ему уже и князем киевским становиться, а мне на покой, - Ольга взяла с тарелки яблоко и встала, - выйдем.
На крыльце Ольга села в приготовленное кресло, надкусила яблоко и невольно залюбовалась раскинувшимся передней видом пробуждающегося Киева, спокойного Днепра и дальнего заднепровья.
- Матушка-княгинюшка, защити! – услышала Ольга женский голос с нижних ступеней крыльца.
Княгиня жестом велела подняться просительнице на крыльцо. Перед ней стояла девушка в простом сарафане, из-под платка выбились русые волосы.
- Как звать тебя, девица, пошто защиты просишь? Али обидел кто? – ласково спросила Ольга просительницу.
Та упала перед Ольгою на колени:
- Я купца Борзяты старшая дочь, Годицей наречена. Как снег сошел, сговорился батюшка мой с кузнецом Дубыней, что отдаст меня за сына его Радоту, как жатва пройдет. А ноне отказал ему и велит идти мне за древлянского воина, не дожидаючи жатвы. Княгинюшка, солнце наше, заступи меня перед батюшкой, не вели за древлянина идти, а вели по сговору ранешному за сына кузнеца.
Горькими слезами поливала девушка каждое слово.
Ольга так сжала в руке яблоко, что пальцы в мякоть вошли как в масло.
- За древлянина говоришь, - княгиня взглянула на Асмуда, - вели привесть сюда купца Борзяту да кузнеца Дубыню, да покличь ко мне Кружулиху.
- Тут я, матушка, - подала голос от двери в покои ведунья.
- Веди девицу в мои покои, успокой, побеседуй, слёзы осуши ей, пусть Малуша девице платье даст новое, да причешет, - тихо, но твёрдо сказала Ольга, потом встала и прошлась по крыльцу.
Увидев входящих во двор людей, княгиня вернулась в кресло и, стараясь изо всех сил сдержать гнев, стала ждать, когда подведут ближе к ней купца и кузнеца. Видно было, что кузнеца привели прямо из кузни, не дав ему ни фартука снять, ни рук обмыть. Тогда как купец видимо трапезничал – в темной бороде белели хлебные крошки.
- Ну, - грозно взглянула на купца Ольга, - за кого дочь свою отдаешь, Борзята?
Купец схватил с головы шапку, замял её в руках, прокашлялся.
- Да не мнись, яко девица на смотринах, - княгиня, сдерживая гнев, стала постукивать ладонью о подлокотник кресла.
- Дак, за воина-дружинника, матушка, - подал, наконец, голос Борзята.
- А чьего роду-племени женишок? – последовал вопрос княгини.
- Княжеского, д… дре….древлянского Князя Мала младший сын, - заикаясь тихо поговорил купец, не смея поднять на княгиню глаза.
- А сговор с кем был? - казалось, даже птицы притихли под стрехой от строгого голоса княгини.
Купец промолчал, опустив голову.
- Молчишь? – почти крикнула Ольга, встав и подойдя к верней ступеньке крыльца, - забыл ты, Борзята, от чьих рук смерть свою принял князь Киевский, муж мой Игорь, раз осмелился родниться с древлянами. К тому же нарушил слово, данное на сговоре.
Борзята стоял, ни жив, ни мёртв, боясь взглянуть в глаза княгине.
- Значит, слушай слово моё княжеское, - Ольга заговорила громко, чтобы слышали все, кто стоял вокруг, - отныне всё твоё добро и дом в княжескую казну переходят, а ты с семьей своей жить отправляешься на дальний погост, что за степью у древлян построен на реке Мсте. Станешь там жить, да полюдье собирать на благо Киева. А сюда тебе путь заказан! Прочь! Чтоб глаза мои больше не видели тебя.
В полной тишине купец покинул княжеский двор.
- Кузнец Дубыня, а ты не передумал купеческую дочь за своего сына взять? Дам я ей приданое, не порожней в твой дом придёт, - сев в кресло и, немного успокоившись, спросила Ольга.
Кузнец поясно поклонился и поговорил:
- Матушка-княгиня, исполать тебе на все времена. Сын мой горевал сильно, что купец сговор нарушил. Люба ему Годица, ох, как люба. Примем с жинкою девку как дочь родную.
Ольга улыбнулась, вздохнула, словно камень с души сбросила:
- Готовься, значит, к свадьбе по первому снегу. А девица при мне пока поживёт, помогать будет во дворце, приданое зарабатывать. Ступай.
Внимание Ольги привлекла стая голубей, кружащая над Вышгородом.
- Птахи вольные, - прошептала княгиня, - свободен полёт их над всеми людскими невзгодами и бедами.
Решение пришло неожиданно, словно оброненное теми птицами перо:
- Асмуд, вели коня оседлать, да дружине дай сигнал. Едем к Великой!
Солнце уже клонилось к закату, когда, покинув дом матушки Всеславы в Выбутах, Ольга остановила коня на берегу реки Великой.
Сколько ж воды утекло с той купальской ночи, когда на берегу встретила она Игоря, судьбою назначенного ей в супруги. Княгиня спешилась и, дав знать дружинникам, чтоб остались на месте, подошла к спокойной реке, смочила руки, омыла лицо.
Налетевший ветер вмиг нагнал с севера серые тучи,
