ВАСАБИ
Тихий, настойчивый стук Капитолина Ниловна расслышала сквозь сон; она всегда спала чутко и реагировала на малейший звук. Помедлила, думая, вставать или нет, как снова кто-то заскрёб в окно. Она разлепила склеенные сном веки, протёрла ладонью упревшее лицо, тыльной стороной ладони помассировала брови и туман тягостных сновидений, наконец, развеялся; свесив босые ступни, она села на кровати, внимательно прислушиваясь к тишине. «Пригрезилось!» - подумала она; но тут различила лёгкое постукивание, как и сквозь сон, скребущий стук в окно, словно осенняя ветка водила голыми сучьями по стеклу. «Не пригрезилось», - прошептала она, нащупала ногами тапки, обула; поверх ночной рубашки надела халат, сверху вязаную кофту, подпоясалась шалью, последнее время ревматизм частенько стал наведываться к ней. Как ни старалась Капитолина Ниловна не шуметь, однако нечаянно задела локтём будильник, тот обиженно звякнул, коленом стукнулась о тумбочку, она противно заскрипела. На кровати приподнялся муж, Авдей Мироныч, опираясь на локоть, щурясь, спросил жену:
- Что не спится?
Она ответила шёпотом.
- Стучат.
- Кто, Капа?
- Откуда знаю?! Пойду, посмотрю.
Авдей Мироныч спросил:
- С тобой пойти?
Капитолина Ниловна дёрнула плечом.
- В окно посмотрю. А ты спи. Сама разберусь.
Бухтя под нос «сама, так сама», муж лёг в притягательную теплоту постели и моментально уснул.
Предрассветные сумерки серыми бесформенными тенями расползлись по дому.
Осторожно ступая по крашеному деревянному полу, покрытому вязанными матерчатыми дорожками, Капитолина Ниловна подошла к окну, отдёрнула ситцевую занавеску и увидела соседку, подругу Василису Антеевну; она, покачиваясь на кончиках пальцев, пристально вглядывалась в окно.
Капитолина Ниловна открыла створку.
- Васька, что случилось?
В глазах подруги сверкнул далёкий отблеск утренней зари.
- Привет, Капа, - ответила подруга и начала издалека. – Прости, бужу ни свет, ни заря, давно хотела придти, но решилась вот сейчас.
- Может, зайдёшь, - предложила Капа, - расскажешь, в чём дело.
В глазах Васьки блеснули слёзы и сразу высохли.
- Спасибо, но я уж тут постою. А дело у меня такое…
Пожаловалась подруга на своего мужа, Харитона Карпыча, что он, почитай, неделю ходит смурной, молчит, обращаюсь к нему, не откликается. Даже выпив самогону, сидит за столом, ни звука, не проронив, и смотрит, смотрит сосредоточенно прямо перед собой. Что с ним, не знаю, тревожно на душе как то. Капа удивилась не на шутку, Василиса, не поверю, чтобы Карпыч, у которого рот не закрывается ни на минуту и известный даже в районе любитель сквернословить на трезвую голову, молчит выпимши. Выдумывай, давай, да меру знай, подытожила короткую речь Капитолина Ниловна.
Василиса размашисто наложила на себя крест, затем поклялась, что всё так и есть: трезвый молчит, пьяный – молчит. Капа предположила, может, Харитон заболел; Васька отмахнулась, здоров, что ему будет.
Капа сосредоточено помолчала.
- Знаешь, ты мне тут без фантазий, как говорит моя внучка, - сказала Капа. – Молчит муж, значит, помолчать захотелось. – И повторила. – Фантазёрка!
Затвердели черты лица у Василисы Антеевны; первые робкие лучи солнца подрумянили поджатые сухие губы, покрытые сеточкой морщин щеки и лоб, нос картошкой; глаза, как зеркала, отразили солнце.
- Врать с детства не приучены, - обиженно парировала Васька выпад подружки. – И хвантазьями не страдаю.
Протянула Капа руку, закрыть окно, да передумала, а впрямь, чего это вдруг балабол и говорун Харитон в молчальники записался; взыграло любопытство.
- Ладно, подруга, погорячилась, - примирительно сказала Капа. – Излагай подробно.
А дело оказалось в том, что от кого-то Харитон услышал, что ему, матерщиннику, скоро воздух перекроют, вышел, дескать, указ, за сквернословие будут карать рублём в административном порядке; не поверил Харитон, бегом к соседу, тот гнал в это время самогон, предложил снять пробу с первака. Отказался Харитон, спросил, правда ли… и потерял дар речи. Подтвердил сосед всё, змей пьянющий, развеял зародившиеся сомнения, что почудилось и ветер нашептал те слова роковые; даже указ вышел, разглагольствовал сосед, в газете опубликовали, лично не читал, но люди говорили…
- Что с того, Васька, - недоумевает Капа, - наш народ выход всегда найдёт. Нельзя вслух, про себя выскажется.
Васька посетовала, что эти слова можно отнести к кому-нибудь другому, только не к ейному мужу, у него ни одно слово во рту не задержится, соскользнёт с языка, как капель с сосульки. И то правда, согласилась Капа. Васька продолжила, у него ж как, всё, что ни услышит, ну хреначить: пошёл на хрен, на хрену вертел, – прости осподи, перекрестилась Васька, – хрен его знает. Вот он теперича сидит и думает, как найти выход из положения. И Васька обращается к подруге:
- Капочка, может, поможешь, ты, как-никак в школе физику преподавала…
Капитолина Ниловна изогнула удивлённо бровь.
- Как ты себе это представляешь? – в голосе послышалась ирония. – Физическими терминами будет Харитон изъясняться, что ли?
- Ну, не знаю, - растерянно протянула Васька.
- Послушай, Вася, физика и литература диаметрально разные понятия…
Начала объяснять Капа, но тут увидела, на ресницах подруги снова заблестели слезинки, и готова она была вот-вот разрыдаться. Предложила Капа идти домой Василисе, пообещав, что подумает над её просьбой, может, что на ум и придёт, на прощание попросила придти после обеда, не к месту закончила пословицей, что утро вечера мудренее.
- Кто был? – не разлепляя век, спросил Авдей Мироныч.
- Васька, - ответила Капа.
- Какой хрен принёс в такую рань?!
- По-поводу хрена как раз и приходила.
- Своего мало в огороде растёт?
Капа собиралась вкратце передать мужу тему беседы, чтобы успеть урвать для сна время, но незаметно передала весь разговор. Рассказ получился обстоятельный. Уже и петухи пропели в курятнике, запели птицы в деревьях, зажужжали насекомые – пространство наполнилось дневными звуками; солнце вышло и украсило перламутровой позолотой верхушки деревьев и крыши домов, радостно блеснули стёкла окон, отразив солнечные лучи.
- Всего-то? – кряхтя, отозвался Авдей Мироныч.
- Ага!
- Не вижу проблемы. Найди родственное слово для слова «хрен».
- Синоним или омоним?
- Не блещи эрудицией, - зевнул муж, отвернулся к стенке, и проговорил, - ты учитель, вот и думай.
Капитолина Ниловна лежала, ворочалась, думала, сплетала извилины в непонятный узор, расплетала, вязала вновь, но так ничего путного в голову не пришло. Толкнула задремавшего мужа в бок; он вскрикнул:
- А? Чо?
- Коромысло на плечо, - сострила Капа.
- Надумала, что ль?
- Нет, подключайся, помогай.
Тяжко вздыхая, Авдей Мироныч сел на кровати, сдобрил слюной ладонь и пригладил взъерошенные волосы на затылке; сказал, как она ему дорога.
- Начнём с того, что такое хрен?
- Ну, - засмущалась жена.
Авдей толкнул локтём Капу.
- Думай в другом направлении. – После паузы продолжил. – Овощ, корень, готовят из него приправу, растёт в земле. Верно?
- Ну, - Капитолина Ниловна ответила коротко, стараясь не упустить нить рассуждений мужа.
Авдей Мироныч хмыкнул.
- Ишь, разнукалась! Растёт он повсеместно, называется по-разному. У одних народов так, у других – этак. Японцы приправу на его основе называют васаби.
У Капитолины Ниловны отвисла челюсть, удивилась она широте кругозора знаний мужа.
- Васаби, - повторила она следом за мужем, будто пробуя слово на вкус. – И что?
Авдей Мироныч посмотрел на супругу, будто увидел в первый раз и объяснил, замени «хрен» на «васаби» и истоки зла исчезнут сами. Подумал и добавил, что хрен оно для русского уха куда как приятнее и роднее, но учитывая остроту обстоятельств, можно принести некоторые условности в жертву; слова разные, смысл тот же. С другой стороны, васаби звучит необычно, привлекательно. По-восточному обтекаемо. И вот ты уже говоришь вместо «хрен его знает» «васаби в курсе», не «не хрен делать», а «чо зря васаби тереть»; вариантов множество; и, наконец, куда интеллигентнее сказать «васабить кого-либо», чем «хреначить».
Авдей Мироныч замолчал, задумался о чём-то; Капа мужа не перебивала, чувствовала, продолжение следует.
- Чувствуешь, Капочка, - мечтательно и вдохновенно сказал муж, - какая в этом слове васаби музыка, сколько в нём романтизьма и поэзии!
Ни слова больше не говоря, считая миссию выполненной, Авдей Мироныч пошёл на двор исполнять заведённый давно ритуал общения с природой.
Капитолина Ниловна отправился на двор кормить птицу. Разбрасывая зерно и хлебные крошки, неустанно думала о словах мужа, о музыке, романтизьме и поэзии слова «васаби» и, словно заевшая пластинка, повторяла:
- Только не забыть – запомнить! Не «не хрен делать», а «чо зря васаби тереть»… не «хрен его знает», а «васаби в курсе»…
13 июня 2014г.
